— Завтра. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Может, поедем вместе?

Нора едва не подпрыгнула от радости.

— Ты серьезно? — воскликнула она.

Он улыбнулся.

— Значит, договорились!

Нора была счастлива, как никогда, хотя их с Сейджи отношения все еще оставались неопределенными и она никак не могла понять, какие чувства он испытывает к ней. Она вся сияла, общаясь с гостями.

Сейджи тоже был весел, хотя и сдерживал свои эмоции.

— Вместо нормального завтрака она ест эти хлопья, — добродушно подтрунивал он над Норой. — Невероятно, правда? Никакого супа, никакого риса… ни даже маринованных овощей! Какие же дети у нас родятся после этого?

Нора смутилась. Фраза о детях оказалась для нее полной неожиданностью. Что он имеет в виду?

Вскоре пришло время уезжать. Харуми уложил вещи в багажник, запер дом и сел за руль.

Погода стояла замечательная, а на пути в Киото машин почти не было.

— Ну, — произнес Сейджи, даже не взглянув на подборку последних финансовых журналов и кипу бумаг, которые положил в кожаный карман сиденья еще прошлым утром, — чем займемся, чем скрасим долгий путь?

Нора понятия не имела. Может, карты? Бридж, покер.

— Даже и не знаю.

— В таком случае предлагаю я. — Он отключил сотовый телефон. В следующий момент Нора почувствовала его руку под юбкой.

— Сейджи… перестань! — прошептала она. — Что подумает Харуми?

— Ничего, если не увидит нас.

Он нажал на кнопку, панель бесшумно опустилась, отделив заднюю часть салона от передней, так что водитель не мог их видеть.

Интересно, подумала Нора, сколько раз он так делал, чтобы остаться наедине со спутницей? Тамао, к примеру. Или Харуко. Но ведь не женился же он ни на той, ни на другой.

Она сделала над собой усилие и отогнала неприятные мысли.

— А сможет ли он видеть дорогу сзади? — неуверенно произнесла она.

— А боковые зеркала на что?

Сейджи стянул с нее трусики до самых щиколоток.

— Любовь моя, сними их совсем. — Он достал из кармана пакетик с презервативом.

Не в силах сдерживаться дольше, она со стоном опустилась на него, и он вошел в самые ее глубины. Нора никогда не испытывала такой страсти, такого блаженства. Сейджи был неистощим. Невероятно, но они занимались любовью трижды. Под конец Нора уже изнемогала. Тут они подъехали к парадному входу дома.

Айко вышла им навстречу. По выражению ее лица Нора заподозрила неладное.

— Я звонила, но твой телефон не отвечал, — обратилась она к сыну по-японски и одновременно бросила взгляд на Нору. — Звонила сестра твоей жены. Мэгги Брэт стало хуже. Ее увезли в больницу.

— Господи, нет! — Слезы градом покатились по щекам Норы. — Она не умрет… не сейчас, когда компания почти спасена!

Если последние слова Норы и огорчили Сейджи, надеявшегося на отношения, не связанные с их договором, он и виду не подал.

Айко повернулась к Норе.

— Мне очень жаль, что я принесла недобрые вести. — Голос пожилой женщины звучал искренне. — Твоя сестра сказала, что будет уже в больнице к тому времени, когда ты перезвонишь. Ты можешь позвонить ей в палату тети. А если не получится, то вызвать ее через отделение неотложной помощи.

Нора повернулась к Сейджи.

— Я должна быть там.

— Разумеется. Я сейчас закажу тебе билет.

Он не летит со мной, поняла Нора. Может, вообще не прилетит. Значит, между нами все кончено?

Сейджи будто прочитал ее мысли.

— Ты не возражаешь, если я не полечу с тобой? — спросил он, крепче обняв Нору. — Неизвестно, насколько все серьезно. А дела в Тайбэе требуют моего присутствия. Я смогу вылететь к тебе в среду вечером.

— Спасибо, я так признательна тебе, — едва слышно произнесла Нора. — Я позвоню тебе. А сейчас мне надо связаться с Дэриен.

Сестра подтвердила самые худшие ее опасения. У врачей не осталось никакой надежды.

— Опухоль растет, поражены легкие. Ей осталось всего несколько дней…

Нора судорожно глотала слезы.

— Я прилечу первым же рейсом, — сказала она, когда Дэриен замолчала.

Они договорились, что Нора позвонит и сообщит номер рейса и время прибытия.

— Только не оставляй ее ради того, чтобы встретить меня в аэропорту, — настояла Нора. — Если Стэф не сможет приехать за мной, я возьму такси.

Сейджи удалось забронировать билет на вечерний рейс из аэропорта Нарита в Токио.

— Нужно поторапливаться. Одна нога здесь, другая там. — Сейджи выразился как типичный американец: он нахватался таких выражений, когда учился в Гарварде. — Я предупредил Харуми. У тебя пять минут на сборы.

Машина мчалась, сокращая расстояние между ними и Токио.

Когда я ехала в Японию, Сейджи был мне врагом, он стремился отомстить, одержать верх надо мной, думала Нора. А теперь все изменилось. Мне будет его не хватать там, в больнице…

Теперь только она поняла, что любит Сейджи. Если он полюбит меня, я хочу остаться с ним, думала Нора. Родить детей, о которых он говорил. Конечно, желательно, чтобы они выросли в Америке или хотя бы пожили там какое-то время. Нам недостаточно будет дома в Киото.

Они ничего не обещали друг другу, не обсуждали их дальнейшую жизнь, и впереди была неизвестность. Нора не знала, чего ей ждать.

Она не знала, что ее муж думает и тревожится о том же. Захочет ли она остаться со мной, когда окажется в Америке? — думал Сейджи. Кто точно не захочет, так это ее родные. Для них я изгой, бастард.

Только сейчас, когда Нора в любую минуту могла оставить его, Сейджи начал понимать, как сильно ему будет не хватать ее. Он горько пожалел, что когда-то задумал воплотить свой долго вынашиваемый план мести. Я хочу настоящую семью. С Норой. И детей.

Сейджи обнял жену, она молча уткнулась лбом ему в плечо.

Ей вспомнилась Розмари Пеннингтон, с которой она познакомилась на рынке Мишикикадзе. С тех пор они несколько раз обедали вместе. И теперь, когда она украдкой взглянула на профиль Сейджи, в памяти всплыли слова Розмари:

«В Японии детей, в особенности мальчиков, учат сдерживать чувства. Они приучаются подавлять свои нежные порывы, тщательно контролируя себя. И выходит так, что и сами теряют ключ к своим чувствам».

Хотя Сейджи и вполовину не был японцем, он все же воспитывался в Японии до тех пор, пока не уехал учиться. Скорее всего, Айко и занималась его воспитанием. Судя по тому, что он рассказал о своем детстве, скандинавский родитель не занимался сыном.

Даже если он любит меня, он может не осознавать этого, подумала Нора. Мы так и будем жить поодиночке на разных континентах, каждый сам по себе.

Объявили ее рейс. Сейджи заказал билет первого класса, и Нора прошла на посадку одной из первых. Он проводил ее еще немного, до стойки, где проверяли билеты.

Уже подходила ее очередь, когда он вдруг прижал ее к себе.

— Удачно тебе долететь, — хрипло произнес он, целуя ее. — Я позвоню тебе… или Дэриен. Или домой твоей тете. Если понадоблюсь, прилечу в Сиэтл в среду вечером.

На полпути Нора остановилась и обернулась. Он все еще стоял там, где они расстались, и с тоской смотрел ей вслед.

На следующее утро самолет приземлился в Сиэтле. В воздухе пахло дождем. Стэфани не приехала. Нора порадовалась, что не стала брать много вещей. Она поймала такси и отправилась в больницу.

Палата находилась на первом этаже. От прежней Мэгги осталась лишь серая тень. Трубки торчали из ее горла; она едва дышала. Кислородная трубка из прозрачного зеленоватого пластика была вставлена в ее ноздри.

Она походила на обтянутый кожей скелет. Лишь глаза блестели, хотя блеск сильно потускнел.

— Нора… девочка моя! — прохрипела Мэгги. — Жаль, что тебе пришлось бросить все дела. Но я рада… очень рада…

— Ох, Мэгги… Лишь бы тебе стало лучше! Надо было мне приехать раньше.

Обе сознавали неотвратимость конца.

— Присядь, доченька. Я хочу знать все. — Губы Мэгги едва шевелились, Нора с трудом улавливала слова.

Тетя оставалась верной себе даже на смертном одре, такой же любящей, интересующейся всем, что касалось ее любимых племянниц.