— Но мы всего лишь в миле от Брэнсона!.. — возразила Элизабет, и в ее голосе прозвучала истерическая нотка.

— Погляди вниз, нет ли там свободной площадки, где бы я мог приземлиться...

— Ты что, смеешься?..

В эту секунду мотор самолета поперхнулся, кашлянул, а затем замолк.

Единственным звуком теперь было шипение ветра, который швырял самолетик из стороны в сторону.

— Мне не до смеха... — тихо пробормотал Тэлбот.

— Что случилось?..

— Мотор заглох. — Тэлбот прилагал неимоверные усилия, чтобы не потерять управление маленьким аэропланом. Он включил микрофон на полную громкость, но, сообразив, что уже бессмысленно терять лишние секунды на призыв о помощи, вцепился обеими руками в штурвал. Но, несмотря на все его усилия, «сессна» стремительно теряла высоту.

— Что значит «мотор заглох»?.. — повысила голос Элизабет.

— Это значит, что я больше не могу управлять самолетом.

— Это же смешно! — вскричала она. — Ты способен управлять всем чем угодно.

В любое другое время последние слова могли бы гарантировать продолжение беседы, но сейчас Тэлбот вынужден был сосредоточить все свое внимание, чтобы удержать самолет в воздухе и не сорваться в штопор. Он не имел права проигрывать это сражение.

— Мы садимся, — коротко сообщил он.

— Этого я тебе никогда не прощу, Тэлбот Маккарти! — воскликнула она, прежде чем самолет врезался в деревья.

Элизабет всегда верила в то, что за мгновение до смерти вся жизнь прокручивается перед глазами.

Она ошибалась. Когда «сессна» стала падать, в ее голове пронеслись всего лишь две мысли: глубокая печаль по сыну и смущение оттого, что этим утром она надела самое старое и некрасивое свое белье.

Когда они срезали днищем макушки молодых деревьев, воздух содрогнулся от оглушительного грохота. Металл скрипел и лязгал, стекла кабины разбивались вдребезги и рассыпались сотнями осколков.

Элизабет вцепилась в подлокотники кресла, пока кабину бросало из стороны в сторону Ей почудилось, будто она катается на американских горках и вот-вот рухнет вниз с неимоверной высоты.

Внезапно кабина резко накренилась, и самолет стремительно потащило в сторону. Элизабет ударилась обо что-то головой и погрузилась в темноту. Ее последней мыслью было, что смерть подстерегла ее в совершенно неожиданный момент.

— Элизабет?..

Мужской голос ворвался в умиротворяющую пустоту, которая обволакивала ее со всех сторон.

— Элизабет? — Она узнала этот голос. Неужели Тэлбот Маккарти сумел пробраться с земли на небеса?

Следующая мысль обеспокоила ее еще сильнее. А что, собственно говоря, она делает на небесах? Что, если ей предстоит делить в загробной жизни этот кусочек космоса с Тэлботом?

Элизабет медленно открыла глаза. Нет, не небеса, скорее, ад. Темноту пронизал странный мерцающий свет. Искореженный металл... едкий дым... сломанные ветки деревьев, торчащие со всех сторон из разбитых окон кабины.

Самолет. Острая боль обожгла ее правый висок. Они разбились. Элизабет резко повернула голову в сторону, чтобы посмотреть на Тэлбота. Он с тревогой глядел на нее.

— Слава богу, — облегченно вздохнул он. — Еще минуту назад я считал, что нам крышка. Ты в порядке?

Она сморщилась и рукой нащупала место на макушке, где вскочила шишка величиной с гусиное яйцо.

— Минуту назад я еще думала, что и впрямь умерла. А как ты?..

— Да вроде нормально. Хвост самолета горит. Нам нужно выбираться отсюда, и поскорее. — Он отстегнул ремни. — Лучше вылезти через твой люк. Мой заклинило.

Элизабет отстегнула ремни, приподнялась над креслом, тихонько встала на ноги, почувствовав сильную режущую боль в затылке. Она изо всех сил рванула крышку люка, вернее, то, что от него осталось. Из металлического каркаса посыпалось стеклянное крошево. Потом Элизабет повернулась к Тэлботу, который по-прежнему сидел в кресле пилота.

— Ты идешь? — спросила она, встревоженная тем, что заметила язычки пламени, лизавшие хвост самолета.

— Кажется, зажало левую ногу, — выдавил он, стиснув зубы и тщетно пытаясь высвободить ступню из ловушки.

Элизабет безмолвно следила за тем, как он старается освободиться. Пламя потихоньку подступало к кабине. Она чувствовала нарастающий жар и видела капельки пота на лбу Тэлбота и его щеках. Упершись руками в панель управления, он изо всех сил рванул на себя застрявшую ногу и наконец освободился.

— Скорей! — прорычал он и подтолкнул ее к раскрытому люку.

Она заколебалась и, раскрыв от удивления глаза, смотрела на то, что осталось от самолета. Крылья отлетели и валялись в стороне, а остов «сессны» завис метрах в двух над землей.

— Мы застряли между деревьями, — изумленно пробормотала она.

— Как высоко над землей? — спросил Тэлбот, и в его голосе прозвучало нетерпение.

— Не могу сказать точно. Два, два с половиной метра...

Но прежде чем она успела договорить, Тэлбот вытолкнул ее из самолета.

Она рухнула вниз, больно ударившись коленками о корни и уткнувшись лицом во влажный мох. Не успев поднять голову, она услышала, как рядом приземлился Тэлбот.

Секунду спустя он подхватил ее за локти и поставил на ноги.

— Нам нужно убираться подальше от самолета, — выпалил он. — Я не уверен, что он взорвется... но, если все-таки рванет, у нас уже не будет шанса.

Он сделал шаг, но тут же застонал и остановился.

— Ты ранен?

— Моя нога — я, кажется, ее подвернул или что-то вроде того... — Он попытался сделать еще один шаг, но громко выругался, почувствовав сильную боль. — Нам нужно отойти на безопасное расстояние. Если у тебя и вправду все в порядке, помоги мне...

Элизабет наклонилась, чтобы ему было на что опереться. Тэлбот оперся ей на плечи... Шаг за шагом они отходили от горевшего самолета, углубляясь в лес, окружавший их со всех сторон.

Деревья росли густо, но кроны их были искромсаны крыльями самолета. Удаляясь от тлеющих обломков «сессны», Элизабет не переставала удивляться тому, что они вообще уцелели. На каждом шагу им попадались сломанные стволы, то и дело приходилось продираться сквозь месиво переломанных ветвей.

— Здесь мы в безопасности, — сказал наконец Тэлбот, когда они отошли примерно на тридцать метров от места падения. Он тяжело опустился на землю, и Элизабет уселась рядом с ним.

Оба смотрели в сторону догорающей «сессны». Пламя нерешительно лизало остов фюзеляжа, словно еще не было готово окончательно сожрать самолет.

— Через сколько времени он взорвется? — нарушила тишину Элизабет.

— Я не знаю. Я даже не уверен, что это случится. Там нет ни капли горючего, поэтому взрыва может и не быть. Помолись, чтобы он все-таки взорвался.

Она удивленно взглянула на него.

— Почему?

Тэлбот повернулся к ней и внимательно посмотрел. На его напряженном лице плясали отблески оранжевого пламени.

— Взрыв — наш единственный шанс привлечь чье-нибудь внимание, и тогда помощь подоспеет вовремя. А иначе кто знает, как скоро кто-то догадается отправиться на поиски, чтобы вызволить нас отсюда.

Они молча созерцали, как пламя постепенно охватило самолет со всех сторон. Взрыва так и не произошло. Минута тянулась за минутой, и постепенно шок, который испытала Элизабет, начал проходить.

Эндрю. Имя сына стало первой мыслью, окончательно вернувшей ее к действительности. Она вздрогнула, подумав вдруг о том, как близко ее сын был к тому, чтобы лишиться матери.

Ночь выдалась тихая, тишина нарушалась только треском пламени, затухавшего где-то вдалеке. По мере того как огонь ослабевал, к ним все плотнее подступала темнота. Верхушки деревьев заслоняли небо, и в кромешном мраке лунный свет не проникал сквозь раскидистые кроны.

Впервые с момента катастрофы она почувствовала настоящую тревогу.

— Где мы? — спросила Элизабет.

— Я думаю, где-то между Канзас-Сити и Брэнсоном.

— Ну, это несколько неопределенно, — сказала она. Вместе со страхом пришла злость. — Помнится, ты говорил, что превосходно умеешь управлять самолетом.