– Патио, – пробормотал Ричард Харгрейвс. – Патио, словно у нас в Калифорнии... Только масштабом побольше.

– Приятное место, – откликнулся Шошин. – У дроми такой благодати не найдешь.

Марсель направился к аркам и, заглянув в смежные комнаты, сообщил:

– Там кухня и удобства. В кухне разделочный стол и что-то вроде камина с вертелами, быка можно зажарить. А с удобствами в самом деле проблема – широковаты, не для нашей конституции.

– Свое оборудование установим, – сказал Шошин, задрав голову вверх и блаженно щурясь. Солнечный свет дробился в потолочном куполе, и чудилось, что над двориком висит многоцветная радуга.

Зрачки Сезун’паги стали узкими, как две темные щели. Секунду-другую он разглядывал землян, потом проскрипел с вопросительной интонацией:

– Аха? Быть довольственный?

– Очень неплохо. – Хурцилава протянул руку и коснулся древесной ветви с узкими темно-зелеными листьями. – Что у нас на втором этаже?

– Отсек для проживаний, – пояснил «говорильник» и перешел на альфа-хаптор. – Восемь комнат с одной стороны и восемь с другой. Те, что ближе к горькой воде, – здесь. Эти окна. – Он широким жестом обвел дворик. – Там различные устройства, чтобы сидеть, лежать и складывать нужное.

– Мебель, – молвил глава миссии и поднес ладонь к подбородку. – Мы благодарим тебя, пха, и просим передать слова почтения Шеггерену’кшу. Когда он осчастливит нас своим вниманием?

– Я сообщу. Шеггерен харши’ххе дарует вам время для отдыха.

Сезун’пага тоже провел рукой под челюстью, повернулся и исчез в коридоре. Спустя пару минут люди услышали отдаленный гул, и над прозрачной кровлей промелькнули тени воздушных машин. Потом наступила тишина.

– Ну, с прибытием, коллеги, – произнес Хурцилава. – Будем обживаться или есть другие предложения?

– Сменить мундиры на шорты, – сказал Харгрейвс. – Работать лучше налегке.

– Правильно, – согласился Шошин и расстегнул ремень с кортиком и бластером.

Всю оставшуюся часть дня члены миссии занимались распаковкой багажа. Личные вещи поднимали на гравиплатформах на второй этаж, где каждый выбрал апартаменты по вкусу, биокамеры и контейнеры с оборудованием тащили в нижние, более просторные помещения, попутно решая, где будут кабинеты посла, советника и двух атташе, где – медчасть, технический блок, узел связи, комната для совещаний. Хурцилава возился с компьютерами, подсоединяя их к планетарной сети, Шошин проверил здание на предмет «жучков» и не нашел ничего, Пак развернул экспресс-лабораторию и принялся монтировать киберхирурга. Эрик и Харгрейвс были на подхвате у Петровича, носили тюки с постельным бельем и одеждой, ящики с посудой, загружали продукты в кухонный автомат, налаживали полевой утилизатор и роботов-слуг.

К вечеру Эрик едва держался на ногах. Они собрались на кухне, перекусили всухомятку, и Абалаков пообещал, что утром киберповар выдаст на завтрак яичницу, гренки и кофе. Пак уже сделал анализ воды, поступавшей в здание, и решил, что землянам она подходит, если отфильтровать железо и избыток тяжелых металлов. Ничего особо вредоносного в воде не нашлось, и врач считал, что с местной микрофлорой справятся импланты.

Хурцилава велел никого не будить, отдыхать до десяти утра, и члены миссии разошлись по комнатам. Эрик уснул, едва коснувшись головой подушки.

Катори означало «говорящий», но смысл термина был шире, он приближался к таким понятиям, как «измененный» или «кондиционированный». Говорящие считались редким товаром, хотя Новые династии, занятые переустройством своих планет, почти не испытывали в них нужды. Но система Утарту так же, как реальная власть в межзвездном пространстве, принадлежала Первым кланам, которые сталкивались с чужаками не только в битвах – временами обстоятельства вынуждали их к переговорам и уступкам. С учетом врожденной агрессивности расы, любой мирный контакт без катори не состоялся бы – тем более что тэды Первых кланов отличались особым высокомерием и нетерпимостью. Едва ли не каждый из них мечтал захватить планету ашинге или дроми, вывезти туда несколько тысяч пасеша и основать династию. К чужакам, даже к безобидным сервам лоона эо, они относились, как дикие куршуты к домашней скотине – добыча, источник пропитания, и только. Но мир менялся, и высокие тэды харши’ххе давно уже поняли, какие выгоды дарует мощь, соединенная с тонким искусством обмана, интриг и пустых обещаний – с тем, что ашинге называли политикой.

Учиться у безрогих?.. Малоприятная мысль! Ничтожные создания, мелкие, хрупкие, мягкие, с крохотными ртами и отвратительной порослью на головах... Любой хаптор, не тэд, даже пасеша, мог свернуть им шею голыми руками или сломать хребет. Правда, у них был излучатель антиматерии, что уравнивало шансы, но не уменьшало ненависть к ним.

Ненависть, жажда убийства, властолюбие – у говорящих эти сильные чувства были приглушены. Нужный результат достигался не путем генетических изменений, а с помощью устройств и препаратов лоона эо, влияющих на психику; сеансы подавления агрессивности начинались в молодые годы, а затем, несколько реже, шли вплоть до естественного конца. Кроме того, подбирались особи не из Первых кланов, не очень рослые и крупные, способные к языкам и восприятию идеи мирного контакта. Только династия Хшак, издревле торгующая с лоона эо, владела методикой кондиционирования и поставляла говорящих кланам Кшу, Хочара и Ппуш. За немалую цену, но ни один властитель ее не оспаривал! Хшак использовали катори в переговорах с сервами, когда вопрос нуждался в мирном и спокойном обсуждении, а также для решения споров с другими кланами. С безрогими Хшак практически не контактировали.

Сезун’пагу продали династии Кшу в юности, двадцать два года назад, когда стало ясно, что война проиграна и грядут переговоры, позорные для Кшу и Ппуш. Он был одним из говорящих, обсуждавших мирный договор, но коготь к когтю с ашинге не встречался – дискуссия велась на расстоянии, с помощью межзвездной связи. Теперь, на середине жизни, он увидел их воочию, он говорил с ними, но потрясения не испытал; годы подготовки прошли не зря, и седативные препараты лоона эо действовали безотказно. К тому же выяснилось, что ашинге не так отвратительны, как можно было думать: их мягкие тела скрывала одежда, волосяной покров походил на шерсть куршутов, и пахло от них обычным мясом. Самое неприятное – их рты, очень маленькие, красноватые, с мелкими зубами, но это уродство казалось скорее забавным, чем отвратительным. С этим Сезун’пага примирился; как говорили в старину, даже из очень широкой пасти может вылететь глупое слово. А речи ашинге звучали вполне разумно.

Он мог сдержаться, не скалить зубы на безрогих, не называть их обидными кличками, не демонстрировать презрение. Он мог бы даже, как велят Устои, исполнить с ними Ритуал, но это ему запретили. Он был всего лишь клинком в руках Шеггерена’кшу, исполнителем воли владыки; клинок же всякий день готов к действию и не спрашивает, куда его направят.

Воздушная машина начала спускаться вниз, и Сезун’пага, катори династии Кшу, увидел, как встают из зеленых зарослей древние крепостные стены с башнями и блестят направленные к небу параболоиды антенн. Он скосил глаза на тяжелый контейнер с платиной и решил, что повелитель будет доволен: первый доход от безрогих, и немалый! Цена боевого корабля!

Впрочем, никакие выгоды не спасут ашинге, если владыка захочет их вскрыть. О том, что это поручат ему, Сезун’пага старался не думать.