Бранич кивнул с понимающим видом.
– Дальнейшее мне известно: вы стали участником сопротивления и сражались с дроми в Западном Порту под командой Алферова. Едва не погибли, но Флот прислал помощь, корабли, десантников… – Он помолчал, неторопливо шагая рядом с Марком по дорожке. Затем произнес: – Здесь, на Тхаре, была одна боевая триба, еще две на Рооне и две на Эзате. Миллионы дроми… Что с ними сталось, Марк? Вы свидетель тех событий и Судья Справедливости, вы должны знать! Я имею доступ к архиву космофлота, но не нашел там почти ничего.
– И не найдете. Разве только в файлах Секретной Службы… – Марк покачал головой. – Мы уничтожили их, Анте, перебили всех. Жестоко? Да, разумеется… Но напомню, что в Мирах Окраины наши жертвы исчислялись сотнями тысяч, и нас язвили в самое больное место – дроми ведь не понимают, кто такие женщины и дети. Для них существа небольшого роста – халлаха, то есть безмозглые, чья жизнь ничего не стоит… Поэтому тут им мстили с особым ожесточением, убивали в сражениях и мелких стычках, на планетах и в космосе. Как я сказал, погибли все. Почти все.
– Почти? – переспросил Бранич, приподнимая брови.
– Один остался жив. Не могу назвать его военнопленным, у дроми такого понятия нет, и ко мне он пришел сам, на Голой Пустоши, где приземлился мой флаер. Не просто так пришел, а с важной информацией… – Заметив на кедровой ветви белку, Марк полез в карман и бросил в траву горсть орехов. – Этот дроми был Старшим-с-Пятном и, вероятно, не из боевого клана. Мы отвезли его в Никель, на нашу базу, а когда все закончилось, он жил с нами в Ибаньесе, в госпитале – там уцелели подземные этажи.
– С вами? – снова полюбопытствовал Бранич.
– Да. Со мной и Майей, с Ксенией и ее лейтенантом. Я говорил с ним – не с лейтенантом, конечно, а с дроми.
– Говорили с дроми… – недоверчиво протянул Анте. – Простите, Марк, но это из области чудес. Насколько я знаю, голосовой аппарат человека не позволяет…
– С ними все же общаются, с мирными дроми, что живут на Данвейте, – прервал родича Марк. – Отец рассказывал мне, что существует язык-посредник. Вы ведь знаете, Анте, что мой отец служил в молодые годы у лоона эо? Мать, кстати, тоже.
– Об этом я осведомлен во всех подробностях, – промолвил Бранич с загадочной улыбкой. – Упомянутый вами язык как раз и создан лоона эо. Но вам он не знаком, не правда ли? Как же вы с ним говорили?
– Простите, что ввел вас в заблуждение: я не общался с этим дроми при помощи слов.
Бросив на Анте испытующий взгляд, Марк справился с искушением прозондировать родича. Стены стенами, но на всякую стену найдется свой буравчик! Его способности были сильнее, чем у сестры; во всяком случае, он смог бы распознать, поставлен ли защитный блок врачом или предохраняющим сознание имплантом. Совесть, однако, не позволяла заняться такими экспериментами.
– Думаю, вы в курсе кое-каких странностей нашего семейства, – произнес Марк. – Возможно, и вы, братец, как потомок Пола Коркорана… – Он не закончил фразу, но Анте лишь неопределенно хмыкнул, сделав непроницаемое лицо. – Словом, в нас есть чужая кровь, кровь фаата высшей касты, и потому мы одарены талантом к особого рода восприятию… Если угодно, зовите это наследственным эмпатическим даром.
– Что-то такое я слышал, – пробормотал Бранич, стараясь не глядеть на Марка. – Однако, мой дорогой, эмоции не заменяют членораздельной речи. Или я не прав?
– Не заменяют, – согласился Марк. – Но в некоторых обстоятельствах эмоции информативнее. Они не лгут.
Посыпанная песком дорожка кончилась. Дальше виднелся обычный для Обитатаемого Пояса пейзаж: каменистая равнина, поросшая мхом и травой, кольцо деревьев у небольшого озерца и хвойный лес на горизонте. Они прошли рощу насквозь и повернули обратно к гостинице.
Бранич долго молчал, затем произнес с легкой иронией:
– И что же поведал вам этот удивительный дроми? Свою биографию? Воспоминания детства и юности? Или вы обсуждали научные проблемы? Скажем, философию даскинов или маршрут галактических странствий сильмарри?
– У дроми нет понятий о детстве, равно как о философии, – заметил Марк. – Я уловил иные сообщения. Бессмысленность войны, бессмысленность неутихающей экспансии, неограниченного размножения… Это было ему так же ясно, как мне и вам. Он опасался, что его народ исчезнет – не потому, что мы победим и устроим для дроми ночь длинных ножей по всей Галактике, но по причинам более веским. Скажем, из-за неспособности меняться и прогрессировать без влияния других рас – людей, лоона эо, даже хапторов, их древнего врага… Все это, если хотите, можно отнести к научным проблемам, только изложенным без слов. Но была еще и личная просьба.
– Пища? Тепловой режим? Вообще условия содержания? – спросил Бранич.
– Нет. Дроми в отличие от нас, людей, неприхотливы. Он всего лишь хотел отправиться к сородичам на Данвейт. Должно быть, знал об этой небольшой колонии мирных дроми.
– И вы?..
– Месяца через три-четыре его туда отвезли, но без меня. Я уже находился на фрегате «Ваал», в ста тридцати парсеках от Тхара. Об этом существе позаботились Майя с Ксенией.
– Уверен, что заботы большей частью легли на вашу сестру, – произнес Анте с улыбкой. – Как я недавно выяснил, она тоже владеет наследственным даром. И весьма неплохо!
Понял, что его зондировали, догадался Марк и в смущении отвел глаза.
– Хм-м… женское любопытство, Анте… вы не должны на нее обижаться…
– Никогда не обижаюсь на красивых женщин и к тому же родственниц. Им я всегда готов раскрыть сердце и душу. – Бранич улыбнулся еще шире. – Кстати, о родичах… Вы сказали, что этот дроми жил в Ибаньесе с вами, Майей, Ксенией и ее лейтенантом… С Тревельяном-Красногорцевым, я полагаю?
Марк молча кивнул. Обсуждать семейные дела сестры ему не хотелось – тем более что Петр, прежний ее супруг, особой симпатии Марку не внушал. Возможно, из-за того, что сам он никогда не испытывал тяги к приключениям и авантюрам, чего бы они ни касались, схваток с врагами под светом далеких звезд, десантов на неведомые планеты, тайн погибших цивилизаций или, к примеру, интрижек с женщинами. Петр являлся личностью иного склада, из тех, кого одни называют героями, а другие – авантюристами, что, по мнению Марка, было синонимом. Чудилось ему, что и Ксения не питала к мужу особо пылкой страсти, хоть и родила двух мальчишек, носивших теперь его длинную неуклюжую фамилию. Во всяком случае, расстались они тихо и без взаимных претензий, еще до того, как погибли родители Марка и Ксении. Это случилось в 2318-м, в Битве у Голубой Зоны, а через два года Ксения вышла за Ваню Поспелова, инженера-кибернетика, коренного тхара и друга Марка. Они прожили вместе тридцать с лишним лет, отстроили дом, подняли в любви и согласии шестерых детей, и Марк был уверен, что сестра счастлива. Хотя бы потому, что с Иваном она никогда не ссорилась, что при ее независимом нраве можно было считать подвигом. С Петром все получилось иначе – там нашла коса на камень.
– Наш бывший лейтенант теперь в чинах и орденах и в большой славе, – сказал Бранич. – Вы слышали, что приключилось на пятой луне Карфагена, где он сражался врукопашную с сотней дроми? А эта история с коррозионными минами в Провале! Его фрегат погиб, но экипаж он спас… Получил «кометы» и крейсерский мостик, потом «спирали»[15] и сейчас командует эскадрой седьмой флотилии. Герой! Вы с ним видитесь?
– Нет, – отрезал Марк. И добавил с невеселой усмешкой: – Насколько мне известно, Павла и Никиту, своих сыновей, он тоже вниманием не балует.
– Кажется, вспомнив о нем, я допустил оплошность, – виновато промолвил Бранич. – Но все же Командор…
– Почему Командор? – перебил Марк.
– Кажется, так его прозвали на Флоте. Я собирался сказать, что хотя он не Вальдес, не Бранич и не потомок Пола Коркорана, но все-таки член семьи. Его кровь в ваших племянниках, Марк.
– Кровь и фамилия – все, что им досталось, – буркнул Марк в ответ. – С кровью нет проблем, ребята выросли здоровые, а вот фамилия… Вы не находите, что слишком длинновата?
