– Я действительно считаю, что сейчас вам не нужно забивать себе голову мыслями о Кевине Прентиссе, моя дорогая. Обратитесь к более насущным проблемам. Чарльз не обладает вечным терпением.

– Расскажите, как вы убили моего сына. – Голос Эшворта стал звучать еще ниже и мрачнее.

Я глянула на него из-под полуприкрытых век.

– Поверьте мне, вам эта история не понравится.

Они собирались проделать это снова. Нет проблем.

Все, что мне нужно, так это контролировать ситуацию… разрушать отдельные цепочки, сформированные ими, убить электрический заряд и рассеять его, предпочтительно через ковер, чтобы он вышиб дух из всех этих самодовольных маленьких…

Я считала, что буду готова ко второй части пытки, но оказалась неправа. С моих плеч убрали руки, и прежде чем я смогла схватить маленькие цепочки электрических разрядов, мой стул снова превратился в место для казни. Сказать, что я ослепла, значит, ничего не сказать. Когда все было кончено, я ощущала каждый поджаренный нерв и клеточку моего тела. Я не могла остановить текущие слезы и всхлипывания, пока продолжались эти бессознательные конвульсии в руках, ногах и спине. Я чувствовала запах чего-то жареного, возможно, это горела моя плоть. Они продолжали держать меня вертикально в кресле.

В моих звенящих ушах, словно голос судьбы, звучал приказ Чарльза Эшворта:

– Расскажите, как вы убили моего сына.

– Я не чертов джинн. Правило Трех здесь не сработает. Я ничего тебе не скажу, сукин сын, – сумела я выдохнуть.

Раздался голос Куина:

– Джоанн, расскажи ему все. Они же тебя убьют.

– Это было бы довольно неприятно, – протянул Лэзло.

Он уже загасил свою сигарету и сидел, уставившись на свои сжатые в замок руки.

Остальные господа, сидевшие за столом, испытывали некоторое чувство дискомфорта, но никто из них не стукнул кулаком и не потребовал прекратить пытку. Даже бармен неслышной тенью стоял за своей стойкой в углу. Видимо, в его функции также входило избавление от мертвого тела, если того требовали обстоятельства.

Я попыталась усилить самоконтроль, потянулась в эфирный план за ветром… и натолкнулась на непроницаемый барьер. Кто-то запечатал это место очень крепко. Видимо, не обошлось без джиннов.

– Пожалуйста, – начал было Лэзло, – сейчас не время для ссор. Все, что вы должны сделать, так это рассказать нам, что произошло. Я думаю, у вас не будет возражений относительно этого. Я уверен, что вы уже известили об этом Хранителей. Почему бы не поведать эту историю нам?

Потому что я не хотела вспоминать о том случае.

Стул прошил предупреждающий разряд тока, но его было достаточно, чтобы у меня снова брызнули слезы. Дыхание опять стало неровным. «Черт, возможно, они и так все знают», – сказала я себе. Они полностью владеют информацией. Очевидно, дальнейшее сопротивление привело бы меня к неизбежной смерти. Я не была готова умереть еще раз. Пока еще нет. Я глубоко вздохнула, выпрямилась и прочистила горло. Мой голос звучал слабо, но твердо.

– Хорошо, я расскажу вам, – медленно произнесла я. – Но не вините меня, если вам что-то придется не по душе.

Я возненавидела Чеза с того момента, как увидела его. Не могу сказать почему. С вами когда-нибудь такое случалось? Это звучит немного неуклюже и предвзято, но вы ничего не можете с этим поделать. Это своего рода антипатия на подклеточном уровне, которую вы не можете контролировать.

Вот это как раз про нас с Чезом. Отвращение друг к другу с первого взгляда. Быть с ним вежливой более одной минуты казалось для меня абсолютно невыносимым. Потратив целый день, копаясь в мусоре, который я изъяла у него, читая всякий хлам вроде документов о нарушениях человеческих прав, я не выдержала. Позвонила к себе в офис и пожаловалась на трудности моего задания. Я не собиралась сдаваться вот так просто, но я немного поскулила и попросила о помощи. Мой босс, Джон Фостер, заверил меня, что все будет хорошо, и только умолял не приканчивать ублюдка.

Одну вещь я точно поняла, роясь в куче хлама на моей кровати. У Чеза было слишком много денег. Слишком много. Я не имела в виду личные сбережения или наследство. Возможно, оно у него и было. Я имела в виду его доход. Я знала, сколько должен получать Хранитель его ранга – со мной было штатное расписание Ассоциации Хранителей. Пять раз на его счет приходили суммы, которые потом были переправлены на счет, открытый на Каймановых островах.

Чез был определенно замешан в чем-то. Нужно только уточнить в чем. Просматривая модели погодных условий на карте снова и снова, я решила, что все дело в контрабанде. Кто-то платил ему за изменение погодных условий в определенное время в определенном месте. Классическая схема. Но мне необходимо было поймать его на месте преступления. Хранители печально известны своим снисходительным отношением к подозреваемым. Я же намеревалась взять Чеза с поличным.

Основной причиной стала, конечно же, моя личная неприязнь к нему. Он постоянно наведывался ко мне в гостиницу, пытаясь затащить меня в постель, как будто это помогло бы ему выйти сухим из воды.

На четвертый день проверки я раскрыла шторы, обнаружив, что начало рано светлеть и сильно похолодало.

Конечно, насколько это возможно в пустыне. Что-то манящее таилось в равнине, вытянувшейся до голубых клякс горных вершин.

Согласно моделям на карте, именно сегодня Чез собирался произвести свои грязные манипуляции с погодой. Бесполезно стоять и смотреть, в какую сторону подует ветер. Необходимо идти против течения, к точке, где можно находиться в безопасности и под защитой. Нужно углубиться в пустыню километров этак на пять. Уйти туда, где можно найти только стервятников. Поскольку мой «ягуар» не был приспособлен для езды по барханам, мне пришлось бы прогуляться пешком.

«Ничего страшного, если немного подгорю на солнце», – решила я. Правда, я немного беспокоилась о фигуре после съеденных бутербродов с тунцом и жареной картошки. Пляжный сезон был на носу. Но зато прогулка пешком создаст эффект невидимости для чужого глаза. Я сменила одежду на топик для бега трусцой и спортивные брюки, натянула белую футболку и кроссовки. Потом спустилась в прохладный вестибюль за чашечкой кофе. Фонтан все еще бессмысленно звенел струйками воды. Кто-то – возможно, ночной портье – кинул стаканчик из-под кофе в бассейн фонтана, добавив колорита этому сооружению. Подойдя к автомату, я налила себе крепкого кофе, разбавленного дешевыми сливками. Потом махнула портье за стойкой и вышла наружу. Остановившись возле стеклянных дверей, я поправила кроссовки и ощутила, что погода стала меняться. Подняв голову, я увидела чистое небо с несколькими перистыми облачками, отражающимися в лучах восходящего солнца. Похоже, Чез уже начал очередную грязную махинацию. Честно говоря, я думала, что он отложит дела и подождет, пока я уеду.

Однако он полагал, что достаточно умен, чтобы остаться незамеченным. Идиот.

Ветер начал дуть в западном направлении. Я ясно ощущала энергию, тянущуюся оттуда. Я оперлась одной рукой о стену и взмыла к эфирному полю. Чез спокойно работал над замедлением высокоскоростного воздушного потока, создавая прохладные массы, движущиеся на север. Вот что являлось причиной в изменении направления ветра… Теплый воздух, попадавший в нисходящие потоки. Хитро и эффективно. Он создавал воздушные колебания, распространяющиеся на участок радиусом восемь квадратных километров. Я вернулась к стойке портье и звякнула на домашний номер Чеза. Ответа не последовало. Потом последовал звонок на сотовый, включилась голосовая почта. Без сомнения, он находился на своем участке в пустыне. Хорошо, я смогу посмотреть, что же там все-таки происходит.

Я вышла наружу и, прислонившись к стене снова, потянула сухожилия. В небе над моей головой жужжал самолет, нарезая неровные круги над пустыней. Вскоре он затих, взяв курс на юг, улетая от места, где манипулировал погодой Чез. Я не могла с точностью сказать, к какому подразделению принадлежал этот самолет. Хотя воздушное патрулирование над этими просторами – вполне обыденное явление. Тем более что это дешевле, чем держать патрульные машины на всех дорогах… а возможно, кто-то очень не хотел, чтобы патруль что-нибудь заметил в этом районе. Что объясняет стремление Чеза создать здесь волнения воздушных масс.