Она молчала, слушая его покаянную речь. Не поддакивая и не перебивая. Пусть говорит.

— Санни, разве деньги — главное в отношениях мужа и жены? Я хочу тебя, и никакие побочные причины не могут заставить меня думать иначе. Ты такая искренняя, надежная. Тогда, на конференции, я сразу понял, что мне нужна именно такая, как ты…

— Тогда? Ты что же, сразу разглядел меня как человека и сразу же захотел как женщину? Какое редкое совпадение!

— Не смейся, но это так. Я сразу стал думать, как заговорить с тобой, и решил пригласить тебя на завтрак. Но когда ты вышла на сцену и я увидел у тебя на руке кольцо, я готов был разнести все и всех.

Она покачала головой, но предпочла не прерывать его.

— Ты сразу же перечеркнула Кристину, и все ее достоинства — а надо признаться, они у нее есть — показались мне ничтожными рядом с тобой. Если честно, то я был уже на волоске от окончательного разрыва. Она все время увеличивала сумму брачного контракта, адвокат никак не мог с ней договориться. Не знаю, что меня останавливало, нужен был толчок… и явилась ты. — Брайс задыхался от волнения.

Санни смотрела на него не отрываясь.

— Когда я увидел тебя там, в казино, как ты молила о чем-то своего жениха, то готов был убить его за то, что ты, такая прекрасная и чистая, унижалась перед ним… Потом ты отдала ему кольцо. Сначала я не придал этому значения, но чуть позже, когда он стал вертеть его в руках, как какую-то игрушку, я понял, что он слепец и уже заражен игрой… Прости, но я обрадовался и окончательно решил, что Судьба сделала мне такой редкий драгоценный подарок — тебя, моя Санни. — Он замолчал и страстно схватил ее за плечи.

— Ты был там и все видел?

— Тебя это удивляет? Но почему? Санни, зачем мы сейчас все это ворошим? Ты — моя жена, я не сделал ничего предосудительного… И ты, и я поступили честно, мы оба расстались с нашими партнерами до того, как решили пожениться, разве это не так? Напрасно ты меня обвиняешь, я перед тобой ни в чем не виноват… как и ты перед Дереком. — Он стал раздеваться, швыряя как попало одежду, и через минуту Санни была уже в его объятиях. — Санни, есть только ты и я… мы хотим друг друга…

Да, все, что он говорил, было правильно. Она, так же как и он, сгорала от желания почувствовать всего его… отдаться ему сейчас же, как он того хотел.

— Моя жена… — хрипло проговорил Брайс.

Он стал целовать ее, не в силах оторваться. Страсть нарастала в нем, как снежный ком, все больше и больше Брайс становился похож на дикое животное. Он сжимал ее, что-то хрипло бормотал и целовал всюду, куда доставали его губы.

И поцелуи и слова были для Санни бальзамом, и она не уступала ему в страстности… Они забыли обо всем, думая только о своих желаниях. Брайс стал раздевать ее, дрожа от нетерпения и возбуждения.

— Ты моя красавица, я могу повторять это бесконечно, сколько хочешь…

Он бурно ласкал ее, зная, как доставить женщине наслаждение, как разбудить в ней такие инстинкты, о которых она сама не подозревала.

— Повторяй, повторяй, мой милый, хочу всего тебя, ты для меня тоже самый красивый, самый желанный мужчина на свете. — Санни чувствовала, что она теряет контроль над своими чувствами.

Их ласки становились все интимнее и смелее, а ощущения перешли ту грань, за которой уже ничего не существовало.

Брайс уже не отдавал себе отчет, кто он — человек или дикий зверь, гонящийся за самкой… Санни оплела его ногами за бедра, их тела двигались ритмично, во все более нарастающем ритме. Они уже не сдерживали свои крики… Такого острого наслаждения Санни не испытывала никогда.

— О…о… о… — слышала она свои стоны как бы со стороны, не отдавая себе отчет, где она и что с ней делает этот самец на их брачном ложе. Но ведь это ее муж, они могут дарить друг другу самые рискованные и смелые ласки… Неужели так будет всегда?

Брайс был неутомим, он экспериментировал, менял позы, задыхаясь от неутолимого желания… Его жена очень способная и податливая ученица, неужели она всегда будет такой?

Казалось, такая бурная близость должна была разрядить их страсть, но после небольшого отдыха Брайс снова был полон сил, и все начиналось сначала. Брайс наслаждался не только телом жены, его не меньше возбуждали и ее роскошные кудрявые волосы, в которых запуталось несколько цветков из свадебной короны. Он стал вытаскивать из ее спутанной гривы цветы, но потом остановился.

— Нет, пусть будут в волосах… в этом есть что-то первобытное, ты как дриада… а я фавн… о…

— Ммм… — это все, что успела выдохнуть Санни.

…Они лежали опустошенные, и тут она спросила:

— Брайс, но ведь ты бы женился на Кристин, если б не встретил меня?

— Не хочу думать об этом. Кристин ушла, я забыл, что она живет на свете. Понимаешь, есть только ты!

— Милый, я счастлива, что стала твоей женой… Мы действительно созданы друг для друга. Да, мы две половинки, ты и я, и все-таки ты не ответил на мой вопрос.

— Возможно, и женился бы, но вряд ли мы были бы счастливы, ведь я хочу ребенка, а ребенок не вписывается в ее светские развлечения и общественную жизнь. Я нужен был ей для статуса, а не для жизни.

Санни понимала, что он говорит правду, какой бы горькой она ни была. Разве мог ребенок помешать при их возможностях? Значит, Кристин действительно, кроме денег и себя, никого и ничего не любит. Ей стало жаль эту женщину, но только на мгновение. Каждый из них сделал выбор. Какое счастье, что у них с Брайсом одинаковый взгляд на детей. Она вспомнила, как он жалел отца, который много раз женился и разводился, а дети оставались с матерями… Ему не довелось видеть, как растет и расцветает его ребенок, только один Брайс был с ним.

Брайс хороший сын, значит, он будет и хорошим отцом. Он понимает, что ребенок должен иметь мать и отца, поэтому и искал такую жену, которая не торговалась бы с ним, сколько он даст ей денег за то, что она родит сына или дочь.

Брайс наблюдал за ней, он, казалось, читал ее мысли.

— Я уверен, что для тебя ребенок не станет предметом сделки. Ты будешь настоящей матерью, а не платным донором. Наше дитя станет самым счастливым! Ты согласна со мной? У него будет все — наша любовь… деньги…

— Ты прекрасно понимаешь, что деньги не всегда приносят счастье, разве ты был счастлив в детстве со своими мачехами?

— Ты права, хотя мои мачехи, особенно последняя, были по-своему хорошие. Но это совсем другой случай. Я надеюсь, мы успеем вырастить наших детей, и именно так, как я мыслю, — в атмосфере любви, взаимного уважения и доверия. Я хочу, чтобы наши дети с младенчества впитывали моральные ценности, тогда мир не станет для них сосредоточием зла и корысти.

Они замолчали, чувствуя полное взаимопонимание. Санни первая нарушила молчание:

— Надеюсь, что наши дети будут гордиться нами и станут достойными гражданами.

Брайс рассмеялся:

— Как я счастлив, что нашел в тебе все то, о чем неоднократно думал… но не был уверен, что такая женщина существует. — И, заключив Санни в объятия, он снова стал ее целовать. — Ты должна как можно скорее родить мне сына или дочь. Только поскорее, я хочу обрадовать отца… это продлит ему жизнь. Санни, ну что ты молчишь?

Его отец? Значит, все-таки Брайс женился ради отца? У нее опять зашевелились беспокойные мысли. Его отец…

Что, если она не сможет скоро забеременеть?

Что, если она вообще обречена на бесплодие?

Что, если она не понравится старому Темплейру?

Все эти вопросы повисли в воздухе.

Брайс, улыбаясь, набирал телефон отца. Его жена, его Санни, была в прекрасном настроении и упаковывала вещи — они собирались лететь в Седону. Брайс хотел как можно скорее познакомить ее с отцом. Он сделал все, что хотел старик, и теперь был счастлив. Разумеется, он не сомневался, что Санни понравится отцу, известному ценителю женских прелестей.

Ответила Росита Перес, домоправительница и правая рука отца.

— Это Брайс. Добрый день, Росита. Как папа?