– Мне очень жаль, дед.

– Слишком поздно для примирения, – прошептал Марко. – Но у Антонио осталась дочь. Дочь, которую он назвал Изабеллой в честь матери. Я хочу, чтобы ты слетал в Австралию и привез ее сюда. – Речь его прервалась, взгляд стал сосредоточенным. – Я знаю, ты сделаешь все возможное и возвратишься с ней. Времени мало, очень мало…

– Конечно, я сделаю это для тебя, дед. Ты знаешь, где она?

– В Сиднее. – Губы Марко тронула ироничная усмешка. – Ты не поверишь, но она работает в районе Маленькая Италия, который мы построили там. Ты найдешь ее без хлопот. – Марко протянул руку и взял папку, которая лежала на столике рядом с шезлонгом. – Здесь вся информация, которая тебе понадобится. Изабелла Россини… – Имя бабушки с неизбывной тоской прозвучало в голосе деда. – Привези ко мне дочь Антонио, Данте. Моя Изабелла хотела бы этого. Привези нашу внучку домой…

Суббота для Дженни всегда была самым любимым днем недели. В этот день повсюду в Маленькой Италии царила праздничная атмосфера уик-энда. Толпы людей стекались на утренние базары, организованные по обеим сторонам канала. Люди семьями приходили пообедать в многочисленные ресторанчики, расположенные по всему периметру главной площади. Прогуливаясь вдоль прилавков, праздные прохожие неизменно задерживались возле Дженни, чтобы посмотреть, как она рисует портреты углем. Большинство из них поддавались искушению и просили нарисовать их портрет или портреты их детей. В субботу Дженни удавалось заработать достаточно, чтобы прожить следующую неделю. А когда день был еще и солнечным… И хотя только-только наступил сентябрь, самое начало весны в Австралии, этот день был по-настоящему летним: ни облачка на ярко-голубом небе, ни зябкого ветерка. У фотографа тоже было много работы. Он делал снимки желающих на мосту Вздохов, во время прогулок на гондолах. Но он не был конкурентом Дженни. Ее портреты углем были совершенно особенными!

Дженни закончила рисовать маленького мальчика, положила в карман заработанные деньги, полученные от довольных родителей малыша, и пригласила следующего клиента. Им оказалась смешливая девочка-подросток, подталкиваемая несколькими такими же смешливыми подружками.

Возле них остановился очень привлекательный мужчина. Неужели он ждал своей очереди позировать? Дженни надеялась, что это так. У мужчины было интересное лицо, обрамленное густыми волосами, цвет которых имел несколько оттенков – от цвета жженого сахара до темно-шоколадного. Густые, волнистые, прекрасно подстриженные волосы. Как жаль, что в рисунке углем нельзя отобразить их цвет! Но черты лица тоже вызывали профессиональный интерес. Резко изогнутые дуги бровей, глубоко посаженные глаза, прямой нос и твердая линия скул создавали интригующий контраст с довольно полными, чувственными губами и едва заметной ямочкой на подбородке.

Начав рисовать портрет девочки, Дженни украдкой бросила взгляд на незнакомца. Он не ушел, решив, вероятно, задержаться и понаблюдать за ее работой. Истинный мужчина, подумала о нем Дженни. Выше среднего роста, он словно излучал силу и властность. Одежда на нем была явно дорогая – белая рубашка в тонкую желтовато-коричневую полоску, хорошо скроенные бежевые брюки. Кожаные, ручной работы туфли тоже были бежевыми. Коричневый замшевый пиджак небрежно переброшен через плечо. Дженни определила примерный возраст незнакомца – где-то около тридцати. Достаточно, чтобы добиться кое-чего в жизни и обрести уверенность в своих силах.

Птица явно высокого полета, решила Дженни. Должно быть, договорился пообедать с кем-то и теперь просто ждет назначенного времени. Она ждала, что вот-вот появится прекрасная незнакомка и уведет мужчину. Жаль, конечно, но богачи такого типа никогда не снисходили до позирования уличной художнице.

Спустя еще какое-то время до Дженни дошло, что незнакомец не столько наблюдает за ее работой, сколько изучает ее саму. Странно было чувствовать себя объектом пристального внимания, тем более такого мужчины. Она перехватила его взгляд, когда тот оценивающе скользил по гриве ее темных вьющихся волос и лицу, которое сама Дженни искренне считала вполне заурядным. Затем взгляд незнакомца переместился ниже, на ее свободную черную тунику и слаксы, пока не опустился на разношенные, но очень удобные туфли, которые выручали ее после перелома лодыжки.

Да уж, не эталон стиля, самокритично оценила себя Дженни и рассердилась на незнакомца за то, что тот заставил ее почувствовать себя крайне неуверенно. Она постаралась выкинуть из головы все мысли о нем и сосредоточиться на рисовании.

Не удалось. Она все время ощущала его присутствие, косясь взглядом в его сторону. И то, что она видела, не приносило ей успокоения. Незнакомец целенаправленно приближался к ней, а как только девочки получили портрет подруги и расплатились с Дженни, он занял освободившееся место.

Дженни показалось, что ее нервы стали напоминать оголенные провода, что было просто нелепо. Ведь первым ее порывом при виде этого человека было желание отобразить в рисунке столь незаурядную внешность. Что ж, он предоставил ей такую возможность. Почему же у нее дрожали руки, когда она доставала новый уголек для рисования и укладывала на мольберт чистый лист бумаги? Чтобы посмотреть в лицо незнакомцу, ей потребовалась вся ее выдержка. Когда же она решилась это сделать, то увидела, что он улыбается, и сердце ее затрепетало. Улыбка сделала лицо мужчины еще более красивым.

– Вы работаете здесь каждый день? – спросил он.

Дженни покачала головой:

– Со среды по воскресенье.

– По понедельникам и вторникам мало народу?

– Да.

Мужчина склонил голову набок, с любопытством разглядывая ее.

– И вам нравится такой ненадежный способ зарабатывания денег? Такое существование, зависящее от удачи?

В Дженни все немедленно восстало против столь откровенного пренебрежительного отношения к ее труду. Его вопрос отдавал надменным превосходством – понятно же, что этот человек вел совсем другой образ жизни.

– Да, вполне. Хотя бы тем, что я ни перед кем не отчитываюсь, – резко ответила она.

– Значит, вы цените свою независимость…

Дженни нахмурилась:

– Не могли бы вы не шевелиться и помолчать, пока я рисую?

Но незнакомец и не подумал подчиниться. Похоже, он вообще никогда и никому не подчинялся.

– Мне не нужен натюрморт, – пошутил он с улыбкой, от которой у Дженни снова перехватило дыхание. – Нарисуйте, как вы видите меня, пока мы разговариваем.

О чем он хочет разговаривать?

– Вы всегда хотели быть художницей?

– Это единственное, что мне довольно хорошо удается, – ответила Дженни, еще более напрягаясь.

– Вы рисуете только портреты или еще что-нибудь, например пейзажи?

– Иногда.

– И их покупают?

– Некоторые.

– Где бы я мог приобрести один?

– На набережной, по понедельникам и вторникам. – Дженни бросила ироничный взгляд на своего «натурщика». – Я рисую в основном достопримечательности Сиднея – гавань, мост, Оперный театр. Вряд ли вам захочется купить что-либо из этого.

– Почему вы так говорите?

– Я думаю, именитые художники больше в вашем вкусе.

Незнакомец сделал вид, что не уловил насмешки в ее голосе, и приветливо заметил:

– Однажды и вы можете стать знаменитой.

– А вы хотите стать тем, кто откроет меня миру? – Дженни снова не удержалась от иронии, все более удивляясь этому странному разговору.

– Я здесь как раз для того, чтобы сделать несколько открытий, как вы выразились.

Это более чем странное замечание заставило Дженни спросить:

– А вы откуда?

– Из Италии.

– Если вы хотели ощутить себя в Венеции, вам было бы проще съездить прямо туда.

– Я прекрасно знаю Венецию. Моя миссия здесь носит личный характер.

– Хотите найти себя? Открыть, так сказать? – шутливо поинтересовалась Дженни.

Взгляд мужчины стал серьезным и сосредоточенным.

– Я приехал за тобой, Изабелла.