Джеймс рассмеялся и подвел Пифагора ближе, так что его нога коснулась юбки Сары.

– Если вы намерены убежать от меня, любовь моя, то только не на этой развалине. – Он перегнулся с седла и положил ладонь на ее руку, натягивающую поводья. – Но надеюсь все же, вы не хотели меня бросить. – Он наклонился еще ближе и остановил взгляд на ее губах.

– Джеймс! – Окрик Лиззи послышался удивительно близко.

Герцог поспешно выпрямился и оглянулся – лицо Лиззи выглядело весьма озадаченным. Сбоку от нее скакал майор Дрейсмит, изо всех сил сдерживая смех.

– Чем вы тут занимаетесь? – строго спросила Лиззи.

Джеймс слегка покраснел, а Сара, скрывая замешательство, нагнулась и похлопала Розу по шее.

– Полагаю, ваш брат давал мисс Гамильтон советы по верховой езде, – с каменным лицом произнес майор Дрейсмит, хотя в глазах у него прыгали смешинки.

– О! – Лиззи посмотрела на брата, а затем перевела взгляд на Сару. – И все же нельзя ли ехать поскорее, а то мы так никогда не доберемся до Уэстбрука.

– Поместье сразу за вон тем холмом, Лиззи! Ты поезжай с майором вперед, а мисс Гамильтон еще нужно время, чтобы привыкнуть к таким поездкам.

Но Сара вовсе не хотела рисковать и снова оказаться наедине с герцогом, особенно теперь, когда майор Дрейсмит определенно понял, что собирался сделать его друг.

– Я уверена, что смогу ехать быстрее. – Она слегка стегнула Розу хлыстиком по крупу. На этот раз лошадь глубоко вздохнула и заметно ускорила шаг.

Уэстбрук оказался огромным строением из серого камня, как будто его задумали как замок, расположив мощные деревянные ворота между зубчатыми башнями, но потом забыли об этом и предоставили строительству идти как Бог на душу положит. Теперь сооружение представляло собой довольно беспорядочное нагромождение башен и башенок, причудливых колонн с глубокими нишами между ними и выступающими по фасаду каминными трубами.

– Как вы здесь не заблудитесь? – с удивлением взирая на странный фасад, спросила Сара у Робби, который встречал их на широкой каменной дорожке. Он засмеялся.

– В доме все не так сложно, как это выглядит снаружи. – Робби обернулся и поцеловал руку Лиззи, отчего девушка слегка покраснела. – Заходите и располагайтесь.

Робби повел их по широкой открытой лестнице.

– Это самая старая часть дома, построенная в 1610 году. Последующие владельцы дома делали самые прихотливые пристройки, нимало не заботясь о сочетании нового стиля со старым. Ну вот мы и пришли.

Сара оказалась в длинном коридоре, стены которого украшали портреты представителей Гамильтонов, владевших поместьем два столетия.

– Это первый граф Гамильтон. – Робби указал на портрет, изображающий мужчину с длинными рыжевато-каштановыми локонами, в широком, отделанном кружевами воротнике и в блестящих доспехах.

Сара невольно ахнула.

– Да, сходство почти полное, – Джеймс. – Подстригите локоны, и вы получите портрет Робби, готового идти в сражение. Вот только мы с Робби перерыли все чердаки, но так и не смогли найти древние латы, изображенные на портрете.

– И мы решили, что скорее всего они принадлежали художнику, – подтвердил Робби, двигаясь дальше вдоль ряда портретов и поочередно представляя Саре каждого из ее предков.

Наконец он остановился перёд холстом, висевшим почти в самом конце галереи.

– Этот портрет был написан сэром Джошуа Рейнольдсом за год до отъезда вашего отца в Америку. Мой отец говорил, что им стоило большого труда заставить Дэвида позировать.

На большом групповом портрете были изображены дедушка и бабушка Сары, а также отец Роберта: все они выглядели спокойными и веселыми. Отдельно от общей группы стоял ее отец, напряженный и серьезный – казалось, он сейчас достанет часы из кармашка сюртука и прикажет художнику поторопиться. По его виду было ясно, что ему скучно торчать в мастерской.

– Сэру Джошуа удалось очень точно передать характер моего отца.

Робби рассмеялся и повернулся к последней картине.

– Моя мать обожала сэра Томаса Лоуренса и его романтический стиль, поэтому отец упросил его сделать наш семейный портрет. Признаюсь, я питал больше симпатии к дяде Дэвиду.

– Что вы хотите сказать, Робби? – возмущенно спросила Лиззи. – На этой картине вы выглядите очаровательным мальчиком.

– Что ж, мне жаль лишать вас иллюзии, Лиззи, но я вовсе не был пай-мальчиком. Просто отец подкупил меня обещанием подарить мне пони, если я доставлю маме удовольствие и немного посижу тихо. Для меня это было настоящей пыткой, но мне так хотелось иметь пони!

– Я вижу, на стене осталось свободное место, Робби, – усмехнулся майор Дрейсмит. – Надо полагать, ты собираешься вскоре повесить здесь портрет своей собственной семьи?

Сара не могла не заметить интерес Лиззи, с которым та ожидала ответа хозяина дома.

Робби замахал руками, словно отгоняя от себя нечистого.

– Ты ставишь меня в неловкое положение перед нашим герцогом, Чарлз. Может, Джеймс и стремится обзавестись семьей, но я еще долго намерен оставаться холостяком.

Сару так и подмывало сказать что она вовсе не собирается выйти замуж за Джеймса, но помрачневшее лицо Лиззи заставило ее отказаться от этого намерения.

Джеймс оперся на балюстраду открытой террасы в Элворде и посмотрел вниз, на облитый лунным светом сад. Раскрытая дверь за его спиной вела в теплую освещенную библиотеку. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь запахами земли и растений. Весенний ветерок трепал его волосы, когда, запрокинув голову, он смотрел на быстро бегущие по темному небу облака.

Он любил Элворд всем своим сердцем, всем своим существом. Тем не менее на следующий день ему предстояло ехать в Лондон с его вечным шумом и грязью. Там ему предстоит окунуться в жизнь великосветского общества, состоящую из бесконечных сплетен и пересудов. Там находится и Ричард.

Джеймс массировал затылок, растирая затекшие мышцы шеи.

Как бы ему ни хотелось остаться в Элворде, он не мог этого сделать. Лиззи пора появиться в свете, да и Саре тоже. Она должна получить возможность посещать вечера, танцевать и даже принять ухаживания других мужчин, прежде чем он привезет ее домой и, сделав своей герцогиней, возьмет ее к себе в постель и станет заниматься с ней любовью.

Господи, как ему не терпелось дождаться этого момента! Он снова увидит ее обнаженной, как в ту ночь в «Грин мэн»; но на этот раз она его не прогонит, и он закончит то, что почти начал в тот раз.

Джеймс бросил последний, прощальный, взгляд на луну и на сад. Эта тихая и благоуханная ночь долго будет согревать ему душу. В Лондоне даже в садах досаждают шум и суета, а луна слишком часто оказывается недоступной взгляду из-за дыма, который извергают тысячи печных и каминных труб.

Он сладко потянулся и, вернувшись в библиотеку, плотно прикрыл за собой дверь, а затем стал медленно подниматься по лестнице, направляясь в свою одинокую постель.

– Он здесь, в Лондоне! – Ричард с яростью швырнул письмо в камин. Пламя тут же набросилось на бумагу и в считанные секунды превратило ее в пепел. – Видите ли, открывает городской дом Элвордов для выхода Лиззи в свет. И с этой же целью он устраивает бал, на который приглашает и меня. Крайне любезно с его стороны!

– Он же твой кузен. – Филипп Гаднер затянул пояс халата и протянул ноги в домашних тапочках поближе к огню. Он никак не мог согреться: казалось, холод и сырость проникли в него до самых костей. – Если бы он тебя не пригласил, это вызвало бы пересуды.

Недовольно хмыкнув, Ричард со стуком поставил стакан на стол.

– Городской дом Элвордов должен принадлежать мне!

– Да, знаю. И он будет твоим, Ричард. Твои планы...

– Мои планы срываются один за другим! Господи всемогущий, этому сукину сыну поразительно везет! Уж чего, казалось, проще было ему погибнуть на войне или хотя бы вернуться израненным калекой – так нет, этот ублюдок вернулся в Англию без единой царапины.