— Завтра? — Тео сжал челюсти. Черта лысого он будет ждать! Не на того напала! Одно из двух: или Бранч избегает меня намеренно, или пытается тянуть резину, злобно решил он.

— Так и где же происходят столь важные для мисс Бранч съемки, не на Луне же? — сурово спросил он секретаршу.

— Конечно, не на Луне, но довольно далеко, — пролепетала та в ответ.

— Дорожная карта у вас есть, черт возьми? Я не новичок в Чикаго и не заблужусь, если вы точно покажете место!

Карта нашлась. И, хлопнув за собой дверью, Тео поспешил в путь.

Час спустя Тео продвигался по тому, что никто в здравом уме не назвал бы дорогой, матерясь про себя и подозревая: секретарша преднамеренно отправила его черт-те куда.

Что за фильм можно снимать в таком проклятом Богом месте? В последние двадцать минут он не видел ничего, кроме довольно унылой холмистой местности. Ни одной машины, ни одного живого существа, сплошная выжженная засухой пыль.

Мотор протестующе заскрежетал, когда Тео направил машину по сухому руслу, усеянному камнями. На подъеме он сильно газанул, боясь, что мотор заглохнет, и буквально вылетел из низины на крутой взгорок. А тут, тут — откуда ни возьмись — белая лошадь с седоком. Чудом они избежали столкновения. Не будь Тео столь опытным, быть беде. Завизжали тормоза. Автомобиль пошел юзом и, проламываясь сквозь колючий кустарник, с отвратительным визгом замер в дюйме от огромного валуна. Двигатель кашлянул раз, второй и замолк.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем Тео выключил зажигание. Придя в себя, он снял солнцезащитные очки, расстегнул ремень безопасности и тут же выскочил из кабины. Прямо перед ним медленно поднимался с колен наездник.

— Черт, парень! — выругался Тео, бросаясь к нему. — Ты в порядке?

— Вроде ничего, — ощупывая себя, отозвался тот. — А вы?

Тео засмеялся, но его смех скорее был похож на карканье.

— Если не считать дрожи в коленях.

Наездник оглянулся по сторонам — облако пыли — вот все, что осталось от ускакавшей лошади.

— Он дал деру, теперь поди его поймай, — с несчастным видом произнес парень.

— Мне очень жаль. Я не видел вас до последней секунды…

— Что значит не видели?

Тео обернулся. Из толпы, стремительно возникшей будто из-под земли, к нему обращался энергичного вида мужчина в эспаньолке и тонкой щеточкой усов под гневно дрожащими губами.

— Вы что, ослепли?

— Послушай, приятель, — рассердился Тео. — Я уже сказал, мне очень жаль.

— Что здесь происходит? — раздался властный голос.

Сквозь толпу стремительно протиснулась женщина. По крайней мере, Тео принял ее за женщину. Трудно сказать. Широкополая шляпа прикрывает волосы и большую часть лица в солнцезащитных очках; безразмерная рубашка цвета хаки и потерявшие форму джинсы. Единственное, чего не скрывает это чудище гороховое, — так это ярость.

— Ну? — Женщина отстранила типа в эспаньолке и, уперев руки в бока, уставилась на Тео. — Откуда вы взялись, черт бы вас побрал?

Только тут, оглядевшись, Тео позади толпы заметил камеры, микрофоны и кучу другого оборудования, названия которого даже не знал. Так он же угодил прямо туда, куда надо! Это «Трибуна» ведет свои съемки. Интересно, где же сама Бранч? Разгневанная фурия в шляпе скорее всего режиссерша. Или режиссер — усатый в эспаньолке? А она какая-нибудь ассистентка?..

— Тут произошел небольшой инцидент, — вежливо сказал Тео. — Ничего страшного, уверяю вас.

— Ты в порядке? — Женщина обернулась к отряхивающемуся от пыли наезднику.

— Угу.

— Конь не пострадал? — с тревогой спросил усатый.

— Нет, Чес, просто он ускакал, и все.

— Вот видите! — спокойно произнес Тео. — Это не причинило никакого вреда. — И нечего паршивому режиссеришке Чесу заламывать картинно руки, подумал он про себя.

Рената Бранч, сердито глядевшая из-под шляпы, думала совсем иначе. Чес уже четырежды переснимал сцену, потратив кучу пленки, и каждый раз все кончалось одним и тем же: он поглаживал свою смехотворную эспаньолку, качал головой и говорил: придется переснимать эпизод с лошадью снова.

Сегодня она рассчитывала, что своим присутствием мобилизует группу. Хватит Чесу возиться, хотя он прав — по сюжету сцена с лошадью очень важна. Ради этого Рената даже отложила встречу с представителем семьи Анджеров на завтра, чего, скорее всего, не надо было делать. Натурные съемки — дорогостоящее удовольствие, а в этот раз, вроде, все шло как надо, если бы кадр не испортил посторонний.

— Вы хоть представляете, что наделали?

Тео пожал плечами.

— Послушайте, могло быть хуже, если бы у наездника и водителя разом отказали тормоза.

— К черту шуточки!

— Послушайте, леди. — Тео начал терять терпение.

— Оставьте ваши «послушайте»! — Рената сорвала с головы шляпу и похлопала ею по бедру. Ее волосы рассыпались по плечам золотым потоком. — Почему вы не снизили скорость, когда подъезжали?

— Подъезжал к чему? — усмехнулся Тео, стараясь не пялиться на гриву ярких, напоминавших цвет подсолнуха, локонов, никак не вязавшихся с общим обликом женщины. Хотя сейчас, вынужден был он признать, не такая уж она и бесформенная. Угадывались высокие груди под безразмерной рубашкой, чувствовался намек на узкую талию, привлекательно округлые бедра и длинные ноги, упрятанные под чудовищными потертыми джинсами…

— Подъезжали к съемочной площадке, вот к чему!

— Послушайте, я не видел ничего, кроме пыли, пока ваш чертов конь чуть не врезался в меня.

— Да это же Скакун, а вы чуть не врезались в него. Конь стоит целого состояния! И кадр, который вы соизволили сорвать, отнюдь не дешев. Что вы скажете, если вам придется за него заплатить?..

— Это уж слишком, мадам, вы не находите?

Конечно, она перебрала через край. Но и в самом деле Ренату Бранч беспокоили бесконечные расходы по картине, которую «Трибуна» вынуждена доснимать. Скорее бы уж закончить с ней и заняться более перспективными проектами, занимавшими ее куда больше, чем история лошади по имени Скакун.

— О'кей, — холодно произнесла Бранч. — Пошутили, и хватит. А теперь разворачивайтесь и убирайтесь отсюда.

— Боюсь, не все так просто, — возразил Тео, прищурившись. — Я здесь по делу.

Ну, и нахал, подумала про себя Рената. Смерив незнакомца с ног до головы взглядом, она подумала, что мужик из тех, которые не прочь сняться для телевидения. Сколько таких перевидала! Этот был ничего. Высокий, ладный. Жаль, глаз под очками не видно. А лицо хорошей лепки. Скулы, губы отлично очерчены.

— Повторяю: разворачивайтесь и убирайтесь.

— Поверьте мне, леди. — Тео перевел взгляд на окружающее его море заинтересованных лиц, пытаясь определить, есть ли среди них Рената Бранч. — Вы зря так обращаетесь со мной.

Кошмар, подумала Рената. От такого настырного легко не отделаешься. Впрочем, есть способ — обнадежить.

— Послушайте, — вполне доброжелательно произнесла она, — почему бы вам не оставить ваше досье?..

— Что? — изумился Тео.

— Ваши фотографии, автобиографию, вырезки прессы, если есть… Найдется подходящая роль, мы с вами свяжемся.

— Так вы полагаете, я домогаюсь роли? — Он откровенно расхохотался. — Ошибаетесь, это в мои планы не входит. Кино не моя стихия. Но будь я здесь хозяином, ассистентке, вроде вас, я не позволил бы столь бесцеремонно обращаться с кем бы то ни было. Так где ваша хозяйка, милочка? Ну-ну, не стройте из себя дурочку. Где она?

— О'кей, — бросила Бранч. — У вас две минуты на то, чтобы немедленно убраться отсюда.

— В самом деле? — Ситуация начала забавлять Тео.

— Вы прервали съемки. Спугнули коня…

— Вашу звезду, хотели вы сказать, — ухмыльнулся он.

— Смейтесь-смейтесь, но если мы не найдем Скакуна…

Рената вдруг смолкла. А что, если и в самом деле лошадь не найдется или ее придется искать несколько дней? А каждый день простоя группы будет затягивать на шее «Трибуны» все более жесткий узел. Она знала, что на глазах людей нельзя распускаться, раскисать, но ничего не могла с собой поделать. Губы ее задрожали, скривились. Вся ее бравада исчезла. Она шмыгнула носом и кончиками пальцев коснулась предательски повлажневших уголков глаз.