Ее мать внимательно слушала ее и легонько покачивала головой. За двадцать три года она не устала удивляться тому, как у нее могла родиться такая дочь. Сесилия считала себя очень выдержанным человеком, вершиной спокойствия и невозмутимости, одним словом, всего того, что приличествует настоящей леди. Однако Гвендолин, с ее взрывным характером и безумными идеями, абсолютно не соответствовала представлениям ее матери о девушке благородного происхождения.

– Гвен, дорогая, ты не могла бы говорить чуточку потише и помедленнее? – спросила леди Сесилия страдальчески, когда у Гвендолин иссяк запас новостей и вопросов. – Здесь довольно душно, а еще ты шумишь…

Гвендолин покраснела. Она вообще чрезвычайно быстро заливалась краской, и это качество ее кожи особенно раздражало ее.

– Прости, мама, – пробормотала она.

– И потом, это просто неприлично. Пора бы уже научиться достойно вести себя, – продолжала леди Сесилия менторским тоном.

Она искренне любила старшую дочь, но никогда не упускала возможность прочитать ей нотацию. Присутствие леди Памелы нисколько не смущало ее – ведь тетя Пэм была родственницей, а, значит, не считалась.

– Да, мама, – ответила Гвендолин спокойно, но глаза ее сердито блеснули. Она очень не любила, когда мать принималась поучать ее, особенно при посторонних.

Леди Памела почувствовала, что пора вмешаться и перевести беседу в другое, менее опасное русло.

– Ах, какая же я забывчивая! – с притворным огорчением произнесла она. – У меня совсем вылетело из головы, зачем я сегодня приехала к вам.

И Сесилия, и Гвендолин с интересом посмотрели на тетю. Леди Памела состояла в очень активной переписке с половиной знатных семейств Шотландии и Англии и всегда была в курсе самых последних событий. Обычно это были самые заурядные слухи, но порой она баловала их чем-то действительно важным. Судя по интригующему виду, который напустила на себя Памела сейчас, это был как раз такой случай.

– В чем дело, тетя Пэм? Не томи нас, – проговорила леди Сесилия с жадным любопытством. Всегда такая строгая к дочери, она порой забывала о собственных манерах.

– Как вы смотрите на то, чтобы устроить в Гвендиле праздник? – спросила тетя Пэм и улыбнулась.

На лицах ее собеседниц отразилось откровенное разочарование.

– Праздник? – протянула Сесилия. – О каком празднике может идти речь? Денег совершенно нет, да и повода для веселья я пока не вижу.

– Помните, в летописях Гвендиля есть упоминание о празднике, который раз в год устраивали в замке? – невозмутимо продолжала леди Памела. – Когда съезжались все соседи и родственники, и пир длился несколько дней?

Гвендолин кивнула головой. Еще бы она не помнила! Это было время величия Гвендиля. Время, которое безвозвратно ушло.

– По-моему, было бы изумительно возродить эту традицию. Конечно, не в былом масштабе, но можно было бы придумать что-нибудь…

– О чем ты говоришь, тетя Пэм? – резко перебила ее леди Сесилия. – Праздник в Гвендильском замке? Никогда не слышала ничего более смешного! Какое веселье может быть в этих руинах?

Гвендолин вспыхнула. Предложение леди Памелы, мягко говоря, странно, но это еще не повод для издевки! В конце концов, тетя Пэм очень здравомыслящая особа и наверняка за ее словами скрывается дельный план. И уж называть Гвендиль руинами леди Сесилия не имела ни малейшего права!

Леди Памела дождалась, когда Сесилия отсмеется, и спокойно продолжила:

– Вся округа знает, что вы разорены и еле сводите концы с концами. Было бы неплохо показать всем, что владельцы Гвендиля еще что-то представляют из себя. Не думаю, что это обойдется в такую немыслимую сумму. Я могла бы помочь. Немногим, конечно, но все-таки…

– Если ты хочешь помочь нам, мы найдем деньгам более достойное применение, – отрезала леди Сесилия. – Ты меня удивляешь, тебя Пэм!

– А на праздник можно было бы пригласить нужных людей.

Тут Гвендолин звонко рассмеялась.

– Немедленно выкладывай, что у тебя на уме, тетя Пэм. Перестань ходить вокруг до около. Бедную маму сейчас удар хватит из-за твоих идей.

Леди Памела улыбнулась, и лучики морщинок побежали от уголков ее глаз по всему лицу.

– Тебя не проведешь, Гвен. Сесилия, помнишь, шесть лет назад я ездила на свадьбу Уолтера МакНормана, вашего дальнего родственника? Ты еще оставалась дома, так как Кэролайн была серьезно больна?

Сесилия наморщила лоб, вспоминая события шестилетней давности.

– Кажется, да, – произнесла она неуверенно. – Этот Уолтер то ли кузен, то ли племянник моего покойного мужа…

– Скорее всего, племянник, – уточнила леди Памела. – Но это чисто номинальное родство, я даже не могу припомнить в каком колене. Чистое совпадение, что у вас одна фамилия. Вас вполне можно считать однофамильцами, но все-таки какая-то общая капля крови у вас есть.

– Они живут на побережье? Его супруга, кажется, очень богата? – спросила Сесилия, окончательно вспомнив, о ком идет речь.

– Очень. Сэр Уолтер сам владеет весьма значительным состоянием. Несмотря на благородную кровь, у него есть деловая сметка и голова на плечах, – усмехнулась леди Памела. – В числе прочего он имеет несколько заводов по производству виски. Очень прибыльное дело, скажу я вам.

– Виски! – фыркнула леди Сесилия, и Гвендолин тоже не смогла сдержать улыбку. – Подумать только, один из МакНорманов занимается производством виски!

– Сейчас двадцатый век, моя дорогая, – кротко заметила леди Памела. – Каждый зарабатывает деньги, как может. И не переживай, пожалуйста, насчет его родства с вами. Уолтера вряд ли можно назвать одним из МакНорманов в том смысле, который ты имеешь в виду. Если хочешь, я могу посмотреть в своих записях и уточнить вашу степень родства.

– Ладно, оставим в покое этого коммерсанта, – сказала Сесилия с легким презрением. – Какое он имеет отношение к нашему разговору?

– Почти никакого. Просто я поддерживаю отношения с его матерью, весьма почтенной дамой, и она сообщила мне в письме, что скоро к ним приезжает младшая сестра жены Уолтера…

– Господи, да какое мне до этого дело? – воскликнула леди Сесилия.

– Которая очень мила, богата и хочет выйти замуж за человека благородного происхождения. Видимо, лавры сестры, леди МакНорман не дают ей покоя, – закончила леди Памела, не обращая внимания на возгласы племянницы.

Леди Сесилия застыла на полуслове с открытым ртом. Вот с этого и надо было начинать, говорили ее глаза.

– Тетя Пэм, ты просто чудо!

Гвендолин невольно поморщилась. Ее мать так и светится от восторга, словно неведомая богачка уже стала женой Джеймса.

– Расскажи мне поподробнее. – Леди Сесилия придвинулась поближе к тете. – Кто она, как ее зовут и все остальное. Было бы замечательно познакомиться с теми МакНорманами поближе. В конце концов, мы все-таки родственники!

Гвендолин прыснула.

– Гвен, милочка, тебе не пора заняться своими делами? – спросила леди Сесилия с кислой миной.

Она совсем забыла, что здесь присутствует ее дочь, для которой ее матримониальные затеи всегда составляли источник неиссякаемого веселья.

– Я бы предпочла остаться с вами, мамочка, – произнесла Гвендолин, не желая понимать намек.

Леди Сесилия была абсолютно права, жалуясь на невоспитанность дочери. И сейчас она скорбно вздохнула, словно призывая леди Памелу в свидетели возмутительного поведения Гвендолин.

– Я должна обсудить с тетей Пэм важный вопрос, – нахмурилась Сесилия.

– Джеймс – мой брат, и я имею право знать все, что касается его, – отрезала Гвендолин и устроилась в кресле поудобнее, всем своим видом показывая, что никуда не собирается уходить.

– Пусть остается, она уже большая, – вмешалась леди Памела. – В конце концов, Гвендолин имеет право знать, кого мы сватаем Джеймсу. Ведь его жена – будущая хозяйка Гвендиля.

Настроение девушки резко испортилось. Тетя Пэм могла бы не упоминать об этом. Конечно, она прекрасно знает, что когда Джеймс женится, и у него появятся дети, Гвендильский замок полностью перейдет в его распоряжение. Но зачем напоминать ей о том, что ее любимый дом на самом деле совсем не ее?