– Могу я что-нибудь сделать для вас, мистер Каннингейм? – наконец спросил Лебэй.
Эрни прочистил горло.
– Я хотел спросить насчет гаража. Видите ли, машину нужно немного привести в порядок, чтобы получить официальное разрешение на ее вождение. Мои родители не позволяют мне ремонтировать ее в нашем доме, и я хотел узнать…
– Нет.
– …какая сумма устроила бы…
– Нет, об этом не может быть никакого разговора, это действительно…
– Я бы платил по двадцать долларов в неделю, – сказал Эрни. – Если вы хотите, то двадцать пять. – Я вздрогнул. Он был похож на парня, который провалился в зыбучие пески и решил вытрясти сор из ботинок.
– …невозможно. – Лебэй выглядел все более и более раздраженным.
– Только гараж, – теряя невозмутимость, попросил Эрни. – Гараж, где она раньше была.
– Это невыполнимо, – твердо сказал Лебэй. – Сегодня подписан контракт с фирмой, продающей недвижимость, дом будут показывать покупателям…
– Да, но есть же время…
– …и в нем не должно быть посторонних. – Он немного наклонился к Эрни. – Поймите, я не имею ничего против тинэйджеров. Я почти сорок лет был учителем в одной из школ Огайо, и вы мне кажетесь вполне воспитанным, интеллигентным юношей. Но все, что я сейчас хочу, – это побыстрее продать дом, чтобы ни я, ни моя сестра в Денвере уже не вспоминали о нем. Я не желаю, мистер Каннингейм, возвращаться в него когда-либо. И я не желаю возвращаться в жизнь моего брата.
– Понимаю, – сказал Эрни. – Но я могу присмотреть за домом. Постричь газон. Починить ограду. Сделать какой-нибудь мелкий ремонт. Я могу вам пригодиться.
– У него и вправду золотые руки, – вмешался я. Мне хотелось, чтобы Эрни запомнил, что я был на его стороне… даже если не был.
– Я уже нанял парня прослеживать за этим местом, – сказал Лебэй. – И дал небольшой задаток. – Он говорил убедительно, но я почему-то подумал, что он лжет. И мне показалось, что Эрни тоже так подумал.
– Разговор окончен, джентльмены. – Лебэй, прищурившись, посмотрел на солнце. – Я вынужден оставить вас. Извините, но от этого пекла у меня переворачивается желудок.
Он пошел прочь. Мы молча смотрели ему вслед. Неожиданно он остановился, и лицо Эрни просветлело: он решил, что Лебэй передумал. Тот некоторое время постоял в позе человека, напряженно размышлявшего о чем-то, а потом обернулся к нам.
– Советую вам продать эту машину, – сказал он Эрни. – Продайте ее. Если никто не захочет покупать ее в таком виде, то продайте по частям. Если не продадите по частям, то разбейте. Разбейте быстро и безжалостно. Сделайте это так, как если бы вы были одержимы приступом вандализма. Мне кажется, тогда вы будете намного счастливее.
Он постоял на месте, ожидая, что Эрни скажет что-нибудь, но Эрни не ответил, а только посмотрел ему в глаза. Лебэй прочитал взгляд и кивнул. Он выглядел так, точно ему немного нездоровилось.
– Счастливого дня, джентльмены.
Эрни вздохнул:
– Я так и думал. – Он мрачно посмотрел в спину удалявшегося Лебэя.
– Увы, – сказал я, надеясь, что мой голос прозвучит более удрученным, чем я себя чувствовал. Все это походило на сон. Мне не нравилась идея поставить Кристину обратно в гараж. Все это слишком походило на мой сон.
Не разговаривая, мы двинулись в сторону моей машины. Меня не радовало наше знакомство с Лебэем. Меня не радовало наше знакомство с обоими Лебэями. Внезапно мне в голову пришло одно решение – только Богу известно, как бы все обернулось, если бы я тогда поддался своему порыву.
– Послушай, – сказал я Эрни. – У меня есть небольшое, но важное дело. Я отлучусь на пару минут, ладно?
– Конечно, – пробурчал он, не поднимая глаз. Он шел, засунув руки в карманы и сосредоточенно глядя в землю.
Я пошел туда, где, судя по указанию стрелки и обозначения под ней, должна была находиться комната отдыха. Однако, скрывшись из поля зрения Эрни, я повернул и во весь дух пустился к автомобильной стоянке. Джорджа Лебэя я застал уже склонившимся за рулем крошечной «чеветты».
– Мистер Лебэй! – выдохнул я. – Мистер Лебэй!
Он удивленно посмотрел на меня:
– Извините, что снова беспокою вас.
– Ничего. Но я, боюсь, не смогу прибавить ни слова к тому, что сказал вашему другу. Я не отдам гараж под его машину.
– Хорошо, – сказал я.
Его густые брови поползли вверх.
– Дело в «плимуте», – добавил я. – Этот «плимут-фурия», он мне не нравится.
Он продолжал смотреть на меня, не говоря ни слова.
– Мне не нравится, как он возится с ним. С ним он стал совсем другим… не знаю…
– Ревнуешь? – спокойно спросил Джордж. – Он проводит с ней все время, которое раньше проводил с тобой?
– Ну, в общем, да. Мы ведь давние друзья. Но… но я думаю, это не все.
– Не все?
– Не все. – Оглянувшись, я убедился, что Эрни еще не показался в поле зрения. – Почему вы велели разбить его? Почему о нем лучше забыть?
Он ничего не сказал, и я испугался, что ему нечего было сказать, по крайней мере мне. А затем он мягко и чуть слышно спросил:
– Сынок, а ты уверен, что это твое дело?
– Не знаю, – Внезапно мне стало очень важно поймать его взгляд. – Но я не хочу, чтобы с Эрни что-нибудь случилось. Из-за этой машины он уже заработал кучу неприятностей.
– Приходи вечером ко мне в мотель. Вестерн-авеню, поворот с 376-го участка. Сможешь найти?
– Я здесь каждый закоулок изъездил, – сказал я и вытянул вперед ладони. – Аж мозоли натер.
Он даже не улыбнулся:
– Мотель «Рэйнбоу». Там их два. Мой тот, который дешевле. Может быть, это дело и не твое, и не мое, и ничье, – проговорил он мягким учительским голосом.
(А это самый лучший запах в мире… не считая запаха гнили.)
– Но кое-что я могу тебе сказать прямо сейчас. Мой брат не был хорошим человеком. Если он вообще что-либо любил в этом мире, то, сдается мне, лишь «плимут-фурию», который купил твой друг. Так что это дело, может, касается только их двоих, и не важно, что я скажу тебе или ты мне.
Он улыбнулся. Улыбка была неприятной, и на какое-то мгновение мне почудилось, что на меня взглянули глаза Ролланда Д. Лебэя. Меня передернуло.
– Сынок, ты еще молод и, вероятно, не видишь и признака мудрости ни в чем, кроме своих слов. Но послушай, что я тебе скажу: любовь – это враг. – Он вздохнул. – Да. Поэты постоянно и порой намеренно ошибаются в любви. Любовь – это старая, ослепшая ведьма. Она беспощадна и ненасытна.
– Чем же она питается? – спросил я, не зная, что сказать.
– Дружбой, – сказал Джордж Лебэй. – Она питается дружбой. И я бы тебе посоветовал приготовиться к худшему, Дэннис.
Он хлопнул дверцей своей «чеветты» и включил зажигание. Когда машина отъезжала, я вспомнил о том, что Эрни должен был увидеть меня подходившим к стоянке с другой стороны, и как можно быстрее побежал прочь.
12. Некоторые семейные истории
Разве можешь ты ничего
не услышать отсюда?
Высоковольтная линия,
мачта у края дороги…
Так холодно здесь, в темноте,
Так упоительно здесь…
Джонатан Ричмэн и «Модерн лаверс»
Мотель «Рэйнбоу» был действительно плох. Он был как раз таким местом, где вы ожидаете встретить престарелого учителя английского языка.
Позже я заметил, что существует особая категория мотелей, в которых останавливаются люди исключительно старше пятидесяти лет – как если бы они слышали о подобных заведениях в программе новостей: «Берите больше старых вещей и приезжайте в старый добрый мотель «Рэйнбоу». Здесь нет ТВ, но вы хорошо проведете время». На игровой площадке я не увидел ни одного молодого человека, так же как и чего-либо напоминающего спортивный инвентарь. Над входом висел неоновый знак, изображавший радугу. Он жужжал так, словно был наполнен мухами.
Лебэй со стаканом в руке сидел перед коттеджем номер четырнадцать. Я подошел и обменялся рукопожатием.