Я думаю, что есть и другая возможность – что в коллективном бессознательном человечества существует нечто общее. Благодаря ему мы способны ощущать и обсуждать один и тот же объект, и для этого вовсе не требуется, чтобы он обладал бессознательным существованием. Здесь я отнюдь не утверждаю – и не отрицаю, – что бытие вне сознания существует. Мы не способны мыслить разумно и критически, когда либо утверждаем что-то, либо отрицаем это. Такой подход бессмыслен, наше восприятие не позволяет делать никаких окончательных выводов.

Если вы читали буддийские сутры и допускали, что они действительно отражают учение Будды, то, несомненно, обнаружили, что он говорил подобным же образом; в достаточно жарких спорах он указывает, что для восприятия свойств явлений нам совсем не нужно понятие субстанции. Никто не знает, что это такое. Мы знакомы со свойствами, а не с предполагаемой субстанцией. Следствием стало то, что большая часть буддизма является номиналистичной, феноменалистичной и позитивистской. Я не говорю, что это присуще всему буддизму, потому что он основан по меньшей мере на пяти тысячах письменных трудов (я слышал даже о «десяти тысячах» канонических текстов), и потому человек в состоянии усвоить только малую часть этих работ. Однако для того, чтобы у вас возникло больше уважения к той точке зрения, что за внешним образом может не быть никакого объекта, я перескажу вам одну буддийскую сутру. Прочтите ее при случае. Она относится к тому направлению, которое называют философией Шуньи, философией Пустоты [26]. Помимо нее, существует и философия А-шуньи. Что касается меня лично, то в своей «Философии сознания вне объекта» [27] я не занимаю какой-либо четкой позиции, но все время повторяю: будьте последовательны! Вы можете либо последовательно отрицать, либо последовательно придерживаться мысли о существовании любых метафизических сущностей, соответствующих воспринимаемым нами образам. Многие люди утверждают, что впечатления обычных органов чувств связаны с внешней материей. В действительности, утверждение о существовании материи является метафизическим. С другой стороны, когда, как это случается, возникает некий Божественный Образ – например, воплощение Кришны, Христа, Будды или другого святого, – те же люди заявляют, что это галлюцинация, только образ и ничего более. Такая точка зрения не последовательна. Если вы предпочитаете гипостатировать лишенную сознания и существующую извне материю, то при этом совершенно неразумно отрицать такую же метафизическую объективность образов Нумена. Понимаете, о чем я говорю? Используя такую логику в схватке с материалистом, вы можете разорвать его в клочки, продемонстрировав, что его предвзятость нелогична. Будьте последовательны и утверждайте только то, что входит в рамки восприятия и сознания; с другой стороны, если вы гипостатируете некое явление как метафизически существующее в какой-то области внешнего мира, признавайте существование и других явлений, поскольку их отрицание не будет иметь никаких логических оправданий.

Трудность такого выбора, причина того, что мы не в состоянии прийти к твердому решению, неразрывно связана с двойственным характером наших знаний. Я уже говорил о том, что у нас есть лишь два инструмента познания: чувственное восприятие и умозрительное постижение. По существу, за многие годы мыслители сошлись в признании одного факта: когда речь идет только об этих двух методах познания, человек не способен проникнуть за пределы внешних образов явлений. Если за этой видимостью и существует некая действительность, ее следует постигать совершенно иным путем. Существование такого органа, метода или способности является центральным утверждением моей рукописной работы «Философия сознания вне объекта» [28]. На основе своего опыта я придерживаюсь той точки зрения, что у человека есть орган познания, сходный с тем, что Фихте [29] называл «внутренним органом», Шеллинг [30] – «интеллектуальной интуицией», а индийцы – словом «самадхиндрийя», то есть «внутренним органом чувств».

При надлежащих условия этот орган, который у большинства людей пребывает в дремлющем состоянии, приводится в действие. С его помощью можно найти ответы на некоторые вопросы, связанные с тем, существуют ли душа и материя вне явлений. Да, ответы утвердительны, но вы должны узнать это самостоятельно, понять не с чужих слов, а в собственном путешествии по этому пути.

Теперь у нас есть некоторое представление о том, на что способна философия. Математик похож на художника, он играет формами и остается умозрительным творцом, который, подобно композитору, живописцу, скульптору и прочим творческим личностям, часто даже не подозревает, что именно создает. Один из величайших композиторов всех времен, Рихард Вагнер [31], прекрасно знал об этом. В автобиографии он откровенно признается, что не очень ценит собственные свершения в искусстве. Юнг подчеркивает, что, когда художник выходит далеко за границы собственного понимания, его рукой начинает повелевать не знание, а творческое чутье. Задача философа заключается в поиске того понимания, которого недостает художникам, – включая в число творческих личностей и математиков. Именно в этом миссия философии: понять, выявить смысл и найти ТО. В противном случае у нас останется только бессмысленная, ничего не значащая игра вроде тех, какими увлечены логицисты и формалисты.

Сегодня мы рассмотрим несколько различных вопросов V-/- фрагментов, часть которых станет подготовкой к завершающей лекции. Но прежде я хотел бы поговорить об одном очень важном переживании, которое может возникнуть у человека. Это ощущение Нумена. Сначала я использую вместо ранее начерченной линии другой рисунок, который поможет изобразить границу между тем сознанием вверху, которое лишено дискретности и является непрерывным потоком, и обычным, двойственным сознанием внизу. Нарисуем вместо этой черты храм, открытый внешний двор которого изобразим в нижней части рисунка, то есть в высших областях двойственного сознания (см. рис. 13).

Рис.13

Вот непроницаемая стена, в ней дверь, и я даже не пытаюсь описать внутренние помещения этого храма. Открытый двор перед дверьми олицетворяет высшие возможности, которых может достичь неозаренный разум, – и редкий разум способен подняться в эту область. Для этого ему нужно быть одновременно и утонченным, и мощным. В сфере двойственного сознания нет такой силы, которая смогла бы взломать врата храма. Помните об этом: взять эту дверь приступом не может никакая сила, кроме одной: полного смирения. Впрочем, такой способ нельзя назвать применением силы – скорее это мольба. Претендент, поднявшийся столь высоко благодаря способностям своего разума (есть и другие пути, но сейчас я веду речь только об этом), неизбежно сталкивается с необходимостью полностью пожертвовать всем, чем он владеет, достичь настоящего, а не напускного смирения. В данном случае прежде всего следует принести в жертву интеллектуальную гордыню. Для такого претендента это единственная возможность. У того, кто явился сюда, есть и иной выбор: пасть жертвой асурического соблазна, то есть комплекса власти. Тот, кто пытается воспользоваться низшей властью, чтобы повелевать тем, что выше него, избирает асурический путь, а на этом пути человека рано или поздно ожидает гибель души. Это совсем не пустяк. Нет ничего, ничего страшнее, перед этим бледнеет даже атомная бомба, так как она не влечет гибели души. Предположим, однако, что человеку удается подобрать к дверям ключ – ключ смирения и полного жертвоприношения; тогда он входит в храм и здесь его ждут такие переживания, которые совершенно невозможно уместить в рамки логического разума.

Оставим пока этот символ и поговорим о доступных рассуждениям обстоятельствах встречи с Нуменом. Когда-то мне в руки попала книга под названием «Озари мягким светом» [1]. Ее автор встретил Махатму Ганди; он был восхищен этим человек и стал, по собственному утверждению, его челой. Он оказался свидетелем убийства Ганди; к тому времени он настолько отождествился с учителем, что, по его собственным словам, ощутил пулю так, словно она пронзила его самого. В этой книге или, возможно, в статье того же автора я впервые встретил имя Шри Ауробиндо. Автор рассказывал об одном наблюдении, которое поразило его до глубины души. Он посетил ашрам Ауробиндо во время одного из крупнейших даршанов [2], проводимых четыре раза в год; в это время Ауробиндо и Мать [3] устраивали открытые встречи с учениками и всеми желающими. Собиралось множество людей – некоторые, как и сам автор книги, не имели четко определенной приверженности и просто хотели узнать, что там происходит. Автор был воспитан в католической атмосфере, и его изумило, что некоторые люди – не только индийцы, но и европейцы и американцы – падали на колени и простирались у ног Шри Ауробиндо. Прежде автор видел такое перед глиняными идолами и отнесся к этому спокойно, но теперь он был глубоко поражен тем, что люди падают ниц перед обычным земным человеком.