«Централизм», стоявший в основе тактической программы большевиков, удался им не сразу. Достаточного количества дисциплинированных и подготовленных комиссаров сразу не нашлось, и первый период истории советской федеративной республики ознаменовался децентрализацией власти.

В Сибири советы рабочих и солдатских депутатов приняли большевистский характер только к концу декабря 1917 г. В течение первых двух месяцев после октябрьского переворота большевизм в Сибири не давал себя знать.

В начале 1918 г. земства и думы почти повсеместно были разогнаны. В Томске была распущена после двух дней существования Сибирская Областная Дума. Правительственные учреждения стали перестраиваться. Большевизм начал пускать корни.

Когда в январе 1918 г. я переехал из Петрограда в Омск, рассчитывая, что Сибирь переживет большевизм и скорее и легче, я нашел, что не ошибся.

Большевизм держался в Сибири только на поверхности. Огромное море сибирского крестьянства нисколько не было им задето. Бессилие большевиков чувствовалось во всем, но больше всего в их административной беспомощности.

Большевистские комиссары

Во главе всего управления Западной Сибирью стояли Косырев и Лобков. Первый, как передавали, — один из воспитанников Горького, из приюта на острове Капри, но это едва ли не легенда. Косырев — типичный демагог, малоинтеллигентный солдат, который охотно прибегал к так называемой «argumentatio baculina» (лат. аргумент силы. — Ред.). Помимо уфоз, он находил мало аргументов. Мне пришлось видеть его на открытии народного университета. Он предупреждал аудиторию об опасности увлечения буржуазною наукою, например, «каким-нибудь Железновым». Из этого видно было, что правитель Западной Сибири никогда не читал Железнова, профессора-марксиста, подвергавшегося преследованиям в царское время за социал-демократическое направление. Внешность Косырева производила отталкивающее впечатление. Очень маленькое лицо с выдающимися скулами и злыми блестящими глазками производило впечатление ламброзовского типа. Когда из уст его раздалась угроза: «Буржуазия еще хрипит, но мы ее скоро совсем задушим», — руки его сжались в кулаки, лицо вытянулось — казалось, в этого человека вселился вампир. Впечатление было жуткое.

Ближайшим сотрудником Косырева был Лобков, еврей, сын местного омского лавочника, всего лишь двадцати лет от роду, с большим темпераментом, но, конечно, без всякого опыта и знаний.

Видную роль играл еще комиссар юстиции Вороновский, он же председатель революционного трибунала. Этого деятеля я знал лучше других, так как участвовал в товарищеском суде кооператоров, постановившем исключить Вороновского за клеветнические доносы и корыстолюбие. Ему было около двадцати пяти лет.

Другие комиссары не отличались даже качествами первых трех, они лишены были и темперамента.

Наиболее образованным сотрудником омского совдепа был присяжный поверенный Попов, которому выпало впоследствии на долю стать видным участником следственной комиссии, допрашивавшей адмирала Колчака в Иркутске перед расстрелом его в феврале 1920 г.

Несколько чиновников из обиженных и обойденных дополняли картину. Таков был состав людей, в руках которых находилось управление всею Западною Сибирью. Каковы же должны были быть правители отдельных областей и уездов? Скудость интеллигентных сил в России вообще известна, большевики же в тот период оттолкнули от себя всю интеллигенцию.

Между тем период разрушения не мог длиться слишком долго. Центральная советская власть начала издавать декреты, коренным образом изменявшие прежний строй и требовавшие большой сознательности и творчества на местах.

Народный суд

Вся юстиция, согласно декрету народных комиссаров, возложена была на выборные судебные коллегии, причем решениям их, как по уголовным, так и по гражданским делам, присвоена была сила окончательных. Апелляция совершенно отменялась.

Такой порядок возможен лишь при большой опытности и вдумчивости судей и при наличии гарантий, что выборы судей будут обставлены условиями, обеспечивающими компетентность избираемых лиц. Но таких гарантий и условий не было установлено.

Усмотрению судей открывался самый широкий простор. Декрет предоставил им руководствоваться судебными уставами 1864 г. «постольку, поскольку таковые не противоречат правосознанию трудящихся классов... В этом последнем случае в решениях и приговорах должны быть указаны мотивы отмены судом устарелых или буржуазных законов» (ст. 8 декр. «О суде»). Такая же свобода предоставлена суду и в отношениях норм материального права (ст. 36). И это новшество предполагает тоже основательную подготовку судей, но так как фактически ее у выборных судей могло и не быть, то декрет предоставил суду и сторонам право широкого привлечения в судебное присутствие сведущих лиц, с правом совещательного голоса.

 Несомненным прогрессом в этом декрете, с точки зрения неимущих классов, следует признать предоставление в процессе активной роли судьям.

Так, например, ст. 14 декрета гласит, что «относительно доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями, и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства». Ст. 36 разрешает в интересах справедливости отвергать всякую ссылку на давностные и другие сроки. Следует отметить и стремление к ускорению процесса. Но это достигается упразднением всех формальных отводов, встречных исков, привлечения третьих лиц и т. п. (ст. 12). Однако эти тонкости судебного процесса существовали не для запутывания дел, а для обеспечения интересов ответчика и удобства рассмотрения спорных дел, и столь решительное и упрощенное их уничтожение свидетельствовало либо о недостаточном понимании авторами декрета политики процессуального права, либо о неспособности найти законодательные улучшения. Известный критик существующей системы права, с точки зрения социализма, австрийский профессор Антон Менгер не шел так далеко в осуждении начал современного процесса и рекомендовал социалистическому государству не отмену, а изменение законов в смысле большего обеспечения малосведущего и неопытного в процессе лица от злоупотреблений другой стороны.

В дело предварительного следствия декрет тоже вносил существенные новшества. Оно поручалось декретом особой выборной коллегии из трех лиц, в обязанность которых входит и составление обвинительного акта.

Если принять во внимание, что в России не хватало следователей и при системе единоличного следствия, то можно себе представить, в какой степени осуществима идея коллегиального следствия и насколько должно было тормозиться уголовное судопроизводство при такой коллегиальной системе следствия и обвинения.

Наконец, интересным нововведением декрета о суде было создание коллегии правозаступников при советах солдатских и рабочих депутатов из числа лиц, опять-таки избираемых последними. Только из коллегии мог быть приглашен защитник и самим обвиняемым. Но, «кроме указанных обвинителей и защитников, могут принять участие в судебных прениях один обвинитель и один защитник из присутствующих на заседании» (ст. 28). В этом нововведении декрета оригинально осуществляется идея непосредственного участия в суде самого народа.

Общая оценка декрета должна быть такова: он неплох только в стране очень высокого правосознания и хорошо обеспеченной богатыми кадрами юристов. Нужно ли говорить, что этого не было...

Совнархоз

Организация народного хозяйства и государственных финансов возложена была советом народных комиссаров на так называемый «Совнархоз» (Совет народного хозяйства). Ему предоставлено вырабатывать общие нормы и план регулирования экономической жизни, согласовать и объединять деятельность центральных и местных регулирующих учреждений, устанавливать конфискацию, реквизицию, секвестр, принудительное синдицирование.

На местах были организованы районные (областные) «совнархозы». Кто же входил в состав столь важных органов хозяйственного управления. Представители профессиональных союзов, фабрично-заводских и земельных комитетов, представители советов рабочих и крестьянских депутатов, и не более трети общего числа отводилось представителям административного и коммерческого управления предприятий.