И хотя Джек по-прежнему ни черта не смыслит в живописи, когда-то он был твердо убежден, что Кэролайн талантлива. Иначе как объяснить, что ее картины никогда не оставляли его равнодушным?..

—Что ты здесь делаешь? — запыхавшийся голос Кэролайн вторгся в его мысли.

Сегодня посетителей было немного, и она решила начать инвентаризацию. Звук колокольчика застал ее в подсобном помещении. Доброжелательная улыбка сошла с ее лица, стоило ей увидеть Джека.

—Да так, шел мимо и увидел твое имя на вывеске. Захотелось посмотреть.

—Отлично. Посмотрел? Теперь извини, но меня ждет работа.

Кэролайн понимала, что ведет себя глупо. Но чтобы больше не разочаровываться, лучше, если они будут встречаться как можно реже.

—Здесь есть твои картины?

В ее глазах зажегся непонятный блеск, спина непроизвольно выпрямилась.

—Нет

—Ты бросила живопись?

Джек изумился.

—Нет. Но теперь рисую исключительно для себя.

—Помнится, ты хотела посвятить искусству всю жизнь.

—Так оно и было, — неохотно ответила она. — Просто оказалось, что я не умею рисовать из-под палки. Я должна хотеть нарисовать что-нибудь, а так как пожелания заказчика не всегда совпадали с моими, сделать это было затруднительно. К тому же мне предложили вести уроки рисования в школе. Я попробовала, и мне это понравилось.

Теперь она говорила вежливо, но отстранение.

—А я-то думал, что ты уже давно перебралась в Лондон. Откровенно говоря, встреча с тобой здесь стала для меня сюрпризом.

—То, что ты явился сюда, тоже стало для меня сюрпризом. Так что мы квиты. Что касается Лондона, я действительно жила там несколько лет. А после смерти отца решила вернуться.

Что это она болтает, как заведенная? И глаз не может отвести от его худощавой мускулистой фигуры, которую подчеркивает отлично сшитый костюм. На память пришел образ великолепно сложенного юноши с опасно-медлительными движениями. А сейчас он напомнил ей кошку, нежащуюся на солнце, но готовую в любую минуту превратиться в полосатого хищника...

—Как поживает твой муж? — внезапно спросил Джек.

—Какой муж? — непонимающе переспросила Кэролайн. — Я не замужем. А где твоя жена? — не удержалась она от встречного вопроса.

—Наверное, по-прежнему в Нью-Йорке, — Джек пожал плечами. — Мы развелись год назад. Как ты думаешь, — задумчиво протянул он, — то, что с нами случилось, может служить причиной того, что ты не вышла замуж, а мой брак распался?

—Джек, ты вернулся, чтобы ворошить прошлое?

Он не ответил, но по его лицу пробежала туча.

Все ясно. Он зашел не потому, что захотел видеть ее, а из чистого любопытства.

—Ты сказала, что твой отец умер? — Джек уже распахнул дверь, но обернулся. — Прими мои соболезнования. Но извини, не могу сказать, что я очень сожалею. Я бы даже сказал, что это был его единственный достойный поступок.

Кэролайн вошла в просторный холл огромного викторианского особняка, который, несмотря ни на что, привыкла считать своим домом. Она вернулась сюда пять лет назад, сразу после смерти отца.

Дом был отделан согласно его консервативным вкусам, в котором преобладали светлые неброские тона. Ей это даже нравилось, и она ничего не стала менять. Именно такая обстановка помогала ей быстрее прийти в себя в минуты душевного разлада.

Вот только сегодня все было иначе. Она все никак не могла отойти от слов Джека, сказанных им на прощание.

Конечно, ему не за что любить Чарлза Тримейна, который высказывался о нем не иначе, как «грязный оборванец». Нет, Чарлз Тримейн не мог допустить, чтобы его драгоценная дочь, по поводу которой он строил наполеоновские планы, связалась с кем-то, кто находится в самом низу социальной лестницы. Может, врачом он был хорошим, но вот отцом...

Впервые Кэролайн почувствовала, что любима, когда познакомилась с Джеком. Этот парень окружил ее такой лаской и заботой, которую она еще не видела в своей короткой жизни. Он обращался с ней, как музейщики обращаются со старинной хрупкой вазой.

На ужин Кэролайн приготовила жареную картошку и салат, но почти не притронулась к еде. Невидящим взглядом она обвела столовую и снова задала себе вопрос: почему она так и не вышла замуж? Среди ее знакомых были мужчины, которые предлагали ей руку и сердце. Она всем отказала. Даже Грею — милому, остроумному и нежному Грею с насмешливыми карими глазами, которого другие женщины прибрали бы к рукам мгновенно, если бы смогли...

Ответ, как всегда, пришел мгновенно. Она по-прежнему чувствует себя виноватой перед единственным мужчиной, которого когда-то любила без памяти. Виноватой за то, что проявила слабость и не оказала сопротивления отцу, которого боялась, хотя рядом было надежное плечо Джека. Она нечестно поступила с ним, и расплата наступила мгновенно: Джек уехал, а она осталась одна...

Кэролайн поднялась в спальню и легла, уставившись в потолок, словно надеясь найти ответ на мучавший ее вопрос.

Зачем он вернулся? Чтобы напомнить о прошлом и заставить ее снова страдать?

К середине дня погода прояснилась, и выглянуло солнце. Джек, справившись с делами, решил выйти на свежий воздух и прогуляться. Вообще-то он частенько позволял себе забыть о совете доктора Гранта не пренебрегать собственным здоровьем и думать не только о работе. Однако сегодня остаток дня Джек решил посвятить отдыху.

Внезапно его охватил стыд, стоило вспомнить слова, сказанные им вчера Кэролайн. Да, Чарлз Тримейн виноват, корил себя Джек, но это не повод для неоправданной грубости — после смерти отца у Кэролайн не осталось других родственников.

Наверное, нужно перед ней извиниться. Не хватало только, чтобы она считала его бесчувственным чурбаном. Хотя... какое ему дело до того, что она о нем думает? Он тут же одернул себя. Все-таки она виновата, но не стоит валить на нее грехи отца!

Джек посмотрел на часы и решил не откладывать это дело в долгий ящик.

Кэролайн наводила порядок на складе, когда вспомнила о своем обещании Сэди принести журналы. Она попыталась вспомнить, где их видела в последний раз. Скорее всего, решила она, они в коробке наверху. Как же туда не хочется лезть!

Вздохнув, она приставила стремянку и взобралась на самый верх. Обещанные журналы лежали в коробке. Она никак не ожидала, что они такие тяжелые и их окажется так много!

Именно поэтому она оказалась на полу. Несколько секунд Кэролайн не шевелилась, прислушиваясь к собственному телу, на котором, кажется, не осталось живого места. Коробка при падении перевернулась, и теперь весь пол был завален журналами. Охая, она осторожно поднималась, используя стену в качестве опоры. Почти сразу же раздался звон колокольчика, затем хлопнула входная дверь.

Кто-то на небесах не очень удачно решил подшутить, мрачно подумала она. Единственное, что ей сейчас нужно, так это чашка горячего чая и сладкая булочка для успокоения нервов. Вместо этого придется нацепить приветливую улыбку и ублажать покупателя, который сам толком не знает, чего ему нужно.

Хромая, она вышла в зал.

Джек замер.

—Что случилось?

В его голосе ясно звучала неподдельная тревога.

При виде Джека Кэролайн опешила и, сама не зная почему, послушно ответила на его вопрос:

—Ничего. Если не считать того, что шлепнулась со стремянки. Думаю, отделаюсь парой синяков и шишек, — она потерла ушибленный бок.

—Ты упала? Сильно ушиблась?

Оцепенение мигом слетело с него, и он стремительно шагнул к ней.

—Жива, и это главное, — она неопределенно пожала плечами.

—Какого черта ты полезла туда одна? — сурово спросил Джек.

—Разве ты видишь здесь кого-нибудь еще? — Кэролайн многозначительно обвела глазами зал. — В любом случае моя стремянка не рассчитана на двоих. — Кривая улыбка показалась на ее губах — и сразу же сошла, когда она поняла, что он действительно обеспокоен. — Джек, правда, не случилось ничего серьезного, иначе бы я так спокойно с тобой не разговаривала. Пострадала только моя гордость.