— Я молчала не ради себя.

— А ради кого? Ради меня? Извини, Пэт, это несерьезно. Мне жаль тебя, жаль нас обоих.

Рик ринулся в прихожую и распахнул дверь. Патриция, раздираемая противоречивыми чувствами, среди которых преобладали любовь и надежда, хотела окликнуть его, вернуть, но ей мешала горькая обида на то, что Рик не верит ей. В те короткие мгновения, что Рик мешкал на пороге, он, должно быть, почувствовал настроение Патриции, потому что вдруг резко хлопнул дверью и исчез.

После ухода Рика она выбросила в мусорное ведро праздничный ужин, к которому они так и не притронулись, и некоторое время бесцельно бродила по комнатам. Она еще не успела обжиться в этой квартире, поэтому легко могла съехать хоть сейчас. Надо только уложить вещи в чемоданы, положить в коробки книги и безделушки и вызвать такси. И она будет спать в своей постели на другом конце города, а, когда Рик вернется домой, он будет знать, что она согласилась с данной им оценкой их брака. Если он хотел снова стать свободным — ради Бога.

Рик мог вернуться в любой момент, и Патриции казалось, что будет как-то неловко, если он застанет ее за упаковкой чемоданов. Он может разозлиться и даже попытаться остановить ее. Патриция также боялась, что взвинченный до предела Рик мог совершить какую-нибудь глупость — напиться, например, или влипнуть в неприятную историю. Она должна быть здесь на случай, если ему потребуется ее помощь.

Но прежде всего она сама не могла бросить его, хотя именно он, хлопнув дверью, ушел из дому. Молодая женщина молила Бога, что бы Рик вернулся, надеялась, что он не откажется от нее так быстро. Ей тяжело было думать, что брак, который еще вчера казался безоблачным и счастливым, может внезапно завершиться.

Патриция долго не могла заснуть, но в конце концов ее истощенная нервная система сдалась и она забылась беспокойным сном, в котором реальность тесно переплеталась с фантазиями. Ей снилась гладкая поверхность озера, в котором отражались яркие осенние листья, она снова находилась в номере отеля, и Рик нежно обнимал ее. Высокий, сильный и полный жизни, он был неотразимым в своей мужской красоте. И он улыбался...

Она не слышала, как открылась входная дверь, как Рик вошел в спальню и разделся. Когда он лег на кровать, Патриция, не просыпаясь, довольно промурлыкала что-то. Даже когда Рик дотронулся рукой до ее щеки и нежно провел ладонью по волосам, она не проснулась. Но его прикосновения, пройдя через извилистые коридоры сознания, вызвали мгновенную реакцию ее тела. В этот сладостный момент спящий мозг Патриции соединился невидимыми импульсами с разбуженным телом, словно время действительно повернуло вспять. Ее желание росло на фоне шелеста сухих листьев. Ее окутывало тепло Рика, и Патриция чувствовала, как они сливаются в единое целое.

Снова и снова в запутанных картинах ее сна пальцы Рика расстегивали молнию на ее джинсах, пуговицы на блузке, нащупывали застежку на бюстгальтере, и одежда падала на пол. Его рука приближалась к ее груди и накрывала твердый сосок. Она лежала обнаженная, словно в первый раз, и чувствовала, как подрагивает ее кожа от тихого, теплого воздуха полутемной комнаты. Рик прижимался к ней всем телом, и она ощущала его нежную силу.

В этом чувственном сне, пронизанном реальностью, его руки и губы снова и снова доводили Патрицию до полного изнеможения. Она с радостью принимала Рика, его дразнящие ласки возбуждали в ней неистовое желание, которое перерастало в экстаз.

Медленно, урывками, Патриция пробудилась от сна. Она вспомнила события вечера и в отчаянии прижалась к Рику, желание которого усиливалось с каждой секундой. Его руки заскользили по ее телу, и, прежде чем Патриция сообразила, что происходит, ее захватила страсть. С силой, рожденной из желания и любви, наполненной страхом, она порывисто обняла Рика и прижала к своей груди. Этим судорожным жестом она будто хотела сказать, что, несмотря ни на что, их по-прежнему связывает близость и дает надежду на то, что разногласия между ними можно уладить и спасти их будущее;

После сильнейшего эмоционального взрыва на Патрицию снизошло умиротворение. Рик был рядом, теплый и близкий, его дыхание был ровным и глубоким. У нее мелькнула мысль, что он вернулся к ней, несмотря на серьезную размолвку. Патриция ухватилась за эту крошечную надежду и спокойно уснула.

В последующие дни Рик уже не злился, но в его поведении появилась странная неприятная отчужденность. Рик был неизменно учтив и даже внимателен к Патриции, но держался отстраненно, когда скупо отвечал на ее вопросы и спрашивал о том, как она провела день.

Он явно полагал, что Патриция должна доказать свою невиновность, а также объяснить, почему скрыла факты, касающиеся ее уволь нения с работы. Рик не мог простить ей, что она не доверилась ему, и прятал свои чувства за маской холодной любезности. Он как бы давал Патриции понять, что если она не доверится ему, то может рассчитывать лишь на общество приятного сдержанного незнакомца, с которым делит квартиру.

Патриция понимала это, но предпочла бы ссориться с Риком с утра до вечера, лишь бы не видеть его почтительного безразличия. Проходили дни, и Патриция вдруг обнаружила, что она тоже может быть гордой, упрямой и требовательной. Рассудив, что ей не за что винить себя, она мысленно упрекала Рика за то, что он с ходу, не пожелав разобраться, не поверил ей. Мало того: втайне от нее добыв пасквиль Дайсона, он предпочел поверить ему, а не ей, своей жене.

Чего он ждет от меня? — раздраженно спрашивала себя Патриция. Если он верит клевете, изложенной в письме, и тому, что я вышла за него замуж по расчету, мне вряд ли удастся убедить его, что он ошибается. Потеряв веру е меня, он будет верить тому, чему ему захочется верить, что бы я ни делала.

Патриция периодически вспоминала о своих подругах, продолжавших работать в «Хай-тек Информейшн», и однажды решилась на шаг, от которого мало что ждала. Она положила документ, полученный Риком, в конверт и, сопроводив его своим письмом, отправила Гарри Дженкинсу. Патриция писала, что не собирается восстанавливаться на прежней работе, но просит Гарри заняться Кларком Дайсоном, чтобы оградить от его произвола и клеветы других женщин, работающих в компании.

Ей казалось, что этот поступок докажет Рику, что она не бездействовала, а сделала попытку защитить себя от ложных обвинений. Если случится невероятное и компания начнет расследование, ее доброе имя будет восстановлено. Если же Гарри оставит ее письмо без внимания, Рику придется согласиться с ее утверждением, что с инертностью и равнодушием компании бороться бесполезно.

Прошла неделя, но ответа не последовало. Патриция поняла, что для нее лучше забыть обо всем, связанном с «Хайтек Информейшн». Какой смысл вести битву, которая давно проиграна? На прежнюю работу она не собиралась возвращаться, ей лишь хотелось вернуть доверие своего мужа. Но выпрашивать у него го, что она и так заслуживала, Патриция не собиралась. Пусть Рик добровольно пересмотрит свои поспешные выводы. Если она была не права в том, что утаила от него свои проблемы, то он слишком быстро лишил ее своей поддержки. Молодая женщина считала, что, прежде чем требовать от нее новых объяснений, он должен хотя бы извиниться перед ней за грубость.

Ситуация оставалась тупиковой. Брак, на который и Рик, и Патриция возлагали большие надежды, превратился в совместное существование двух посторонних людей, которые изредка перебрасывались незначительными фразами, а в основном молчали. Ночью же, под покровом темноты, скрывавшей недоверие и обиды, Рик своими ласками вызывал к жизни ту внутреннюю связь, которая пряталась за холодной учтивостью в дневное время.

Таким образом, в их отношениях установился определенный порядок. Вежливые чужаки днем, Рик и Патриция были страстными любовниками ночью. Каждый раз, когда они были близки и нежные прикосновения Рика опаляли ее своим жаром, Патриция лелеяла надежду, что интимное слияние положит конец разладу, омрачавшему их жизнь.