Вернувшись в комнату, Дестини обнаружила, что Кэллум поменял положение на кровати. Он уже не лежал на спине с поднятым кверху серым лицом, а перевернулся на бок, хотя глаза по-прежнему были закрыты. И дыхание у него, кажется, стало более глубоким, хотя она прекрасно понимала, что это, возможно, лишь плод ее воображения.

Она осторожно приподняла его повыше и попыталась влить в рот несколько ложек жидкой пищи.

— Я говорила тебе, что ты дурак, Кэллум Росс? — пробормотала она, начиная привыкать разговаривать с тем, кто не слышит ее. — Разве я не говорила тебе, какие неприятности случаются с туристами, которые предпринимают рискованные путешествия? — Она услышала дрожь в своем голосе. — Папа задает о тебе миллион вопросов, а я не представляю, что ему сказать. Он хочет знать, почему я ношусь как безголовая курица с тем, кто, как я сказала ему, не имеет для меня значения. Он не может понять, что ты делаешь в Панаме. Как обычно, ты вывел меня из равновесия. — Она померила ему температуру и занесла ее на диаграмму, которая была теперь приколота к спинке кровати, затем откинулась назад и посмотрела на мужчину, лежащего на кровати перед ней. — Ты рисковал своей жизнью… ради чего? Ради каких-нибудь бумаг, которые я забыла подписать? Ты глупый человек. — Ее голос снова зазвучал неестественно, и она глубоко вдохнула, пытаясь овладеть им.

Дестини медленно начинала понимать, что, хотя и вернулась в Панаму, убеждая себя, что останется здесь навсегда, даже если ей суждено умереть незамужней, какая-то часть ее верила, что однажды они встретятся. Потому что чудеса иногда случаются. Но если Кэллум теперь умрет, не будет никакого чуда.

В течение следующего дня она продолжала ухаживать за ним: обтирала, кормила и ждала, ждала, ждала, почти не смыкая глаз.

Все, чего она хотела, — это сигнала, что он пошел на поправку.

— Он вне опасности, — констатировал отец на третий день, после того как провел необходимые обследования. — Лихорадка начинает понемногу спадать. — Вместо того, чтобы покинуть комнату, он медленно прошел к окну и встал спиной к нему. — И мне хотелось бы получить некоторые ответы от тебя, юная леди.

— Какие ответы? Я могу предсказать исход не более, чем ты, папа, — проворчала Дестини, намеренно неправильно истолковывая его слова.

— Какие отношения между тобой и этим молодым человеком?

— Отношения? Отношения?

— Именно. — В его глазах была непоколебимая уверенность, которую она встретила мятежным взглядом.

— Я просто ухаживаю за ним, как ухаживала бы за любым другим идиотом, который умудрился вляпаться в историю, потому что слишком тупоголов, чтобы отправиться в путешествие по стране, о которой ничего не знает.

Отец не ответил. Он просто продолжал терпеливо на нее смотреть, а Кэллум неподвижно лежал на кровати между ними.

— Ладно! — почти выкрикнула она, гневно зыркнув на отца, который ангельски кротким выражением лица добьется, чего хотел, быстрее, чем любыми пытками. — Мы виделись с ним время от времени, когда я была в Англии! Разве я виновата, что этот мужчина слишком навязчив? — Она наблюдала, как отец медленно подошел к кровати. Они оказались лицом к лицу. — То он использует любую уловку, чтобы выманить у меня компанию, а то… а то навязывает себя, и мне ничего не остается, как обедать с ним!

— А-а.

— Ладно! Возможно, я… возможно, я находила его привлекательным… — Она улыбнулась отцу слабой, извиняющейся улыбкой. — Правда, — продолжила она, обращаясь уже к лежащему на кровати мужчине, — нельзя сказать, что ты выглядишь очень привлекательно в данный момент, но, в конце концов, чья это вина? — От паники и беспокойства ей хотелось придушить его и одновременно крепко прижать к себе.

— Значит, моя маленькая девочка поехала в Англию и повзрослела, — задумчиво проговорил отец.

— Если под взрослением ты подразумеваешь, что я влюбилась в самого неподходящего мужчину на земле! — Она ласково погладила лоб Кэллума.

— Я так и предполагал.

— Но это ни к чему не приведет! — закричала Дестини. — Он меня не любит!

— Но ты любишь его.

— Жизнь несправедлива, не так ли, папа? Вы с мамой прекрасно подходили друг другу, а я… мне пришлось проехать полмира, чтобы влюбиться в холодного дельца, который не знает значения слова «любовь».

— С чего ты это взяла?

Она смиренно вздохнула.

— С того, что он сделал мне предложение, но… — торопливо продолжила она, видя, что отец собирается говорить, — не потому, что любит меня. Он сказал, что наш союз будет прекрасным деловым соглашением. Он хотел заполучить мою компанию. Мы поладили. И он счел, что наш брак будет выгоден для нас обоих. — Дестини снова почувствовала себя шестнадцатилетним ребенком, но ей не нужно было сочувствие, которое она видела в глазах отца. — Вот такие у нас отношения. Я люблю его, но хочу, чтобы ты пообещал больше никогда не говорить об этом.

В этот момент с постели послышался голос Кэллума:

— Но мне все это ужасно интересно. Пожалуйста, продолжайте. Не обращайте на меня внимания.

— Ты уверена, что ничего страшного не случится, если мы останемся здесь?

— Не будь таким трусишкой. — Дестини шагнула в густую чернильную темноту и потянулась к руке, которая обвила ее за талию и притянула к себе.

— Трусишка? Я? Твой отец думает иначе. — Кэллум спрятал лицо в ее волосах. — Вообще-то, — довольно пробормотал он, щекоча ей ухо своим дыханием, — мистер Фелт говорил, что тебе повезло, когда ты встретила меня.

— Он мог заблуждаться. — Она блаженно улыбнулась. В поселке все спали, но только не здесь, снаружи, где ночные животные вышли поиграть и громко переговаривались в тишине ночи.

Они медленно шли, обнявшись, к одной из трех скамеек, которые были недавно поставлены под раскидистым деревом, защищая от безжалостного солнца женщин, которые рукодельничают в течение дня.

Девять месяцев изменили многое. Изменился и поселок, где были улучшены жилищные условия, а также увеличено число персонала, который восполнит отъезд Генри, Дестини и, в скором будущем, ее отца. Он будет работать в компании дочери «Фелт фармацевтиклз», что было вопросом лишь нескольких недель.

Девять месяцев абсолютного счастья. До сих пор трудно поверить, что мечты сбылись…

Когда Кэллум, который должен был лежать без сознания, пробормотал эти слова, Дестини почувствовала одновременно шок и унижение.

Они оба уставились на постель и обнаружили, что Кэллум смотрит на них с таким выражением лица, которое было если не нахальным, то достаточно красноречивым, чтобы сообщить ей, что он удачно избежал встречи со смертью.

— Мой мальчик, наконец-то ты с нами, — засуетился отец, производя медицинские замеры, дабы убедиться, что все приходит в норму.

Дестини смогла выговорить только одно:

— И как долго ты слушал наш разговор?

— Разве так приветствуют обожаемого мужчину, который только что вырвался из объятий смерти?

Не считая голоса, который звучал слабо, всякие предсмертные переживания, несомненно, покинули его сознание, и чувство юмора тоже не пострадало.

— Которую он уложил на лопатки, — прошипела она, наклоняясь, чтобы посмотреть на него, чувствуя громадное облегчение, но негодуя из-за того, что ее подслушали. Он провел ее через ад, но даже сейчас — скажите пожалуйста! — такой слабый, исхудавший и беспомощный, не утратил способности пробуждать в ней такие бурные эмоции.

Какой непревзойденный актер! Неужели он слышал все, что она говорила отцу? Каждое слово? И возможно, все время сознавал ее присутствие в комнате, пока она носилась с ним, как глупая наседка, не скрывая слез, потому что думала, что он их не слышит?

А впрочем, какая разница? Он услышал достаточно.

— Не досаждай человеку, Десси, — приказал отец.

— Да, моя обожающая сестра, немного сочувствия, пожалуйста. — Кэллум одарил ее слабой, жалостливой улыбкой, а потом поинтересовался, не могла бы она покормить его чем-нибудь, потому что он изрядно голоден.