– Вы точно знать не можете. Сами ведь говорите, что Анфиса могла их съесть или утонули, и никто этого не увидел.

– Да. Не могу. Но если слушали меня внимательно, то понимаете – не все сюда добираются.

– Я понял.

– И еще: дальний буй почему-то работает странно. Разброс у него очень большой. Людей раскидывает на приличной площади. Так что ваша подруга вряд ли упадет к вам в руки.

– Знаю. Но не могу же я ничего не пытаться сделать… неправильно это.

– Если плавает хорошо и не угодит на риф, то шансы у нее высокие. До берега доберется. А уже там потребуетесь вы – сама она вряд ли найдет дорогу в поселок.

– Понимаю. Хотя я нашел.

– Вам повезло, что трубы увидели. С другой стороны есть посимпатичнее ориентиры – выберись вы на те рифы, отправились бы в обратную сторону. Впрочем, разговор не о том – вряд ли найдутся доводы, способные заставить вас отказаться от своей цели. Так?

– Да, – признал Макс. – Пусть даже останется миллиардная доля процента – я все равно должен ее дождаться.

– Ну что же, сроки вы теперь знаете. Да их и без меня приблизительно все знают – не нужно изучать высшую математику, чтобы заметить очевидное.

– Вы случайно не ученый?

– Почему так подумали?

– Из-за ваших слов. Особенно когда называли светляк «ФПС»: так только ученые выражаются. И обращаться на «вы» к человеку, который чуть ли не в три раза младше… У нас в подъезде академик жил – он так ко всем детям обращался.

Эн бледно улыбнулся:

– Не все ученые столь уважительны к детворе. Но вы правы. Позвольте представиться: Вячеслав Ломакин – старший эксперт мобильной группы 11-К.

– Звучит непонятно…

– Всего таких групп было четырнадцать. По крайней мере, восемь месяцев назад. А создавать их начали около двух лет назад, когда зафиксировали первые случаи появления ФПС. Задача мобильных групп: оперативно прибыть на место появления феномена и провести его исследование.

– Работа для смертников – ведь вы-то должны были понимать, чем это угрожает.

– Не совсем так. Нет, о том, что именно ФПС – виновник исчезновения множества людей и предметов, конечно, знал. Это определили почти сразу и особой тайны из явления не делали – сразу начали предупреждать население. Угроза… Если бы человек всего боялся, так и жил бы в пещерах. Появилось нечто неизвестное, из-за него пропадают люди и предметы – разве можно это оставлять на самотек? Вот и организовали группы, подобные моей 11-К. Недостатка в добровольцах не было: ведь ученые – люди любознательные. Когда власть сталкивается с чем-то угрожающим, нехватки средств тоже не бывает: на группах не экономили. Видели бы вы нас в действии. По тревоге в воздух поднимались вертолеты, и мы мчались к очередному объекту. Сколько дорогостоящего оборудования отправили в топку этих ненасытных огоньков…

– Хоть с толком? Узнали что-нибудь?

– Узнали многое и в то же время ничего. Изучали оптические и звуковые эффекты, измеряли гравитационные и магнитные аномалии, остающиеся после коллапса ФПС. Много чего изучали, но так и не узнали главного: что же это такое? Куда пропадают люди и предметы – тоже не узнали. И даже не поняли механизма процесса и его избирательности – нередко из толпы зевак пропадали два-три человека в дальних рядах, а ближние оставались. Помню случай, когда из стада коров исчезли четыре буренки и старик-пастух, а в семидесяти метрах от точки ФПС бесследно пропала трансформаторная будка. Случай, кстати, редчайший: сооружения под удар попадают нечасто. Но в тот раз группа рыбаков, прибежавшая посмотреть на объект, осталась невредимой – а ведь они стояли в десяти шагах. Внук пастуха тоже не пострадал, хотя находился ближе всех. Нередко бывало, когда зевак вообще не затрагивало, но зато из домов пропадали жители, которые вообще не знали, что неподалеку проявился ФПС. В общем, исследовали-исследовали, а толку никакого…

– Вы один сюда попали или вся группа?

– Вся группа. Все, кто в тот момент находился в вертолете. Видимо, сработало не по людям, а по технике, и нас кинуло одновременно – такое бывает, и мы даже готовились к подобному. Но увы, все равно оказались не готовы. Помню свое удивление, когда почувствовал, что падаем. Машина ведь на земле тогда стояла, в двухстах метрах от объекта – считалось, что это безопасная дистанция. Возможно, сыграло роль то, что от вертолета кабель к зонду тянулся. Миг свободного падения, а потом грохот, треск, вода со всех сторон… У нас не было шансов. ФПС на стадии коллапса сопровождается вспышками бета-излучения, и хотя опасную дозу получить трудно, почти на всех были защитные костюмы, все по правилам. Еще снаряжение разное, а у охраны оружие и боеприпасы. Сам не знаю, как сумел выбраться и скинуть с себя лишнее. А потом вдвойне повезло – Анфиса не смогла прикончить. Хотя в этом есть и моя заслуга – не растерялся, попав в море и столкнувшись там с акулой… – Подняв искалеченную руку, Эн пояснил: – Я тогда решил, что лучше потерять часть, чем целое. Рядом виднелись рифы – до них можно было и с тремя конечностями добраться.

– Вы сами засунули ей руку в пасть?

– Вообще-то это вышло почти случайно, но я не стал сильно уж переживать по этому поводу – акулы после успешной атаки не сразу возвращаются к жертве. Решил, что пока она будет заниматься рукой, успею добраться до суши. Так и получилось – эта рыбина отвлеклась на крошку моего мяса, упустив все остальное. Анфиса в этом отношении вообще уникум: зачастую отхватит что-нибудь и уходит, потеряв интерес. Благодаря этой черте ее характера я выжил.

Макса покоробила ирония Эна – сам он пришел в ужас от одной мысли, как бы поступил в такой ситуации. И, уже понимая, что бывший ученый почему-то ему симпатизирует, решил это чувство усилить – рассказать о своей идее насчет акулы.

– Знаете, я на эту Анфису уже два раза наталкивался. Точнее, она на меня.

– Вам повезло больше, чем мне…

– Да. Но третий раз рисковать не хочу. Мне кажется, я придумал способ, как ее убить.

– Да вы прямо бурлите идеями. И слушать вас интересно. Вы, надеюсь, в курсе, что эту акулу уже пытались убить?

– Да. Они использовали отравленные копья и плот, но не смогли пробить шкуру.

– Да. Лучшие копья не справились. Я не ихтиолог, но в одном уверен: таких акул на Земле нет. У нее не шкура, а кевларовый бронежилет. И вообще, она не рыба – дышит атмосферным воздухом, будто кит; зубы в один ряд, как у дельфинов; плавники тоже необычные. Здесь часто так бывает: дают тварям земные названия, которые не соответствуют истине. Просто по аналогии. Вот так и ее окрестили незаслуженно. Так что вы придумали?

– Я когда-то читал про способ охоты на белого медведя. Берется полоска китового уса, затачивается с двух сторон, сворачивается, облепляется жиром. Жир замораживают на морозе, и он не дает пластинке распрямиться. Комок оставляют в месте, где часто появляются медведи. Когда зверь его находит, то проглатывает. В желудке у него, конечно, тепло, и жир растапливается. Упругая полоска распрямляется и протыкает медведю внутренности. Такой способ использовали северные народы.

– Странно…

– Вы о чем?

– Да так… Просто некоторые мои коллеги уверены, что современное поколение, кроме этикеток на бутылках, ничего не читает.

– Я люблю читать. Любил. У меня вся семья читающая.

– Это хорошо, что вы не одноклеточный организм. Если читали литературу, где описаны способы охоты на белого медведя, то, надеюсь, и другие усвоенные вами книги окажутся не менее полезными.

Не понимая, иронизирует Эн или серьезен, Макс поспешно пояснил:

– Я знаю, что здесь нет белых медведей, не это имел в виду. Просто таким же способом можно убить и акулу. Я слышал, что неподалеку на берег выбросило мертвого кита. Надо взять у него китовый ус, сделать такую же полоску, свернуть, затолкать в выпотрошенную птицу – чайку, думаю, поймать нетрудно. В желудке она переварится, и полоска распрямится. Вряд ли его стенки покрыты прочной шкурой. Эту Анфису надо убить обязательно – она ведь очень мешает. Завтра, наверное, меня опять пошлют за ракушками, а я там еле-еле от нее удрал сегодня. Вот как нырять после такого?!