Узкое пространство лаза с неимоверным трудом позволило доползти к источнику света. Преодолев последние шаги, уже ползя на брюхе и с трудом перебирая конечностями, я добрался до зияющего солнечным светом проема. Прореха была слишком узкой, и в нее с особым надрывом протиснулся бы лишь ребенок, не говоря уже о взрослом мужике.

Решение пришло неожиданно и быстро. Я даже немного оторопел от столь гениальной мысли. В моем распоряжении была поблескивающая титаном кибернетическая рука, которая не чувствовала боли и с легкостью могла проломить этот завал. Оставалось совсем ничего – просто хорошенечко приложится…

Надрывно визжали сервоприводы, слышалось едва различимое жужжание суставов в шарнирных сочленениях. Я вновь и вновь бил по бетонной плите, огромный кусок которой перекрывал мне выход на свет. С каждым ударом, силы покидали мое изможденное тело, пот лился рекой.

Как долго я долбился в этот бетонный обломок? Не знаю, наверное, вечность. Время словно застыло, повисло, стало ощутимой взвесью. А я бил, вновь и вновь вкладывая в удар всю оставшуюся в закромах силу. Она таяла с каждым ударом, растворяясь в кромешной тьме жерла давящего со всех сторон лаза. Потом угловатый обломок треснул, по его поверхности проскочила паутина трещин. Мгновение, и он распался на несколько частей. Приступ агонизирующей радости на грани истерики охватил меня, заставив безумно смеяться.

Уже не замечая усталости, растолкав несколько угловатых бетонных обломков, я выбрался на поверхность.

Лаз заканчивался прямо за разрушенным зданием, о котором теперь напоминала едва сохранившаяся, сложенная из бетонных панелей стена, гора небрежно разбросанных плит, да груда угловатых обломков. Кругом витали клубы пыли, она поднималась к серому небу, заволакивая все окружающее пространство, от чего и без того унылый пейзаж становился до боли невыносимым. В этом царстве парящего пепла и витающих частиц пыли, разглядеть хоть что-то было невозможно.

Шатаясь, я сделал несколько шагов и повалился, не в силах больше двигаться. Жадно вдыхая воздух вперемешку с пылью, постарался восстановить дыхание.

Над головой простиралось бескрайнее небо, затянутое густой облачностью. От утреннего, радующего яркими лучами солнца не осталось и следа. Нет, по-прежнему был день, но густые облака, плывущие низко над пепельно-серой землей, полностью скрывали сияющий диск, оповещая о скором выпадении дождевых осадков.

В кипящем от перенапряжения разуме блуждающие мысли пытались найти правильное решение и верный выход из этого порочного круга. Злодейка-судьба снова испытывала меня на прочность, в очередной раз подставляя под удар. И от этих ее постоянных «тестов» мне становилось не по себе. Этот мир и без ее испытаний был жестоким и кровожадным, она лишь сильнее разжигала его, подкидывая поленья в кипящую топку.

Захотелось забыть обо всем. Просто стереть из воспоминаний все мучавшие ужасы жизни, каковых мне довелось хлебнуть с лихвой. Очутится вновь на захудалой ферме, с уже не молодой, но еще достаточно красивой женщиной под загадочным именем Айва. Прижаться к ней, вдыхая аромат бархатистой кожи, смотреть в зеленые глаза, слушать ласковый голос. Чувствовать, как ее нежные ладони гладят меня, взъерошивая пышную бороду. Внимать ее чарующий шепот, о том, что мы будем счастливы. Только вот где счастливы? В мире, полном грязи, увязшем в кровопролитных войнах между кланами, погрязшем в пороках и грехах? Где человеческая жизнь не стоит и кучки испражнений мутафага? Где бушует земляная лихорадка и тиф? Тут, где каждый день смерть выкашивает сотнями человеческие жизни? И кто мы? Жрец-каратель, пренебрегший учениями великой Киевской лавры, предатель, изгой, отступник? Я не достоин и мизинца этой женщины. А она? Почему-то мне с ней было хорошо и очень спокойно. С ней я обрел какой-то смысл. Смысл?

«Смысл в том, мой дорогой Тулл, что ты лежишь у только что развалившегося здания, которое чуть не оставило тебя под своей многотонной тушей. На твоей запыленной морде блаженная улыбка. Ты погрузился в воспоминания и грезишь о сочной красотке Айве, забыв, что твой названный брат Гожо пропал, и не известно, жив ли он вообще. Ты так и не добрался до Моста, где, возможно, тупоголовые выродки уже вовсю используют малышку Кэт!»

Был ли голос, говорящий внутри меня или это нахлынувшая игра воображения, изрядно разбавленная смертельной усталостью? Не знаю. Только на душе стало еще паршивей.

Наверное, если бы кто-то застал меня в этот момент в таком состоянии, то он увидел бы сочившийся пустотой взгляд, словно разум и душа покинули тело, оставив лишь безвольную оболочку.

С усилием заставив себя подняться, я нащупал рукоять револьвера, одиноко покоящегося в кобуре. Экипировка была скудной, даже более чем. Да и общий вид, признаться, был до жалости плачевным. Второй револьвер я потерял, прорываясь сквозь ад рушащегося дома. На поясе в ножнах еще висело мачете, парочка боевых ножей покоилась в голенищах сапог. В принципе, еще терпимо.

Запустив трясущуюся пятерню в карман куртки, я зачерпнул горсть патронов. Кольт был пуст. Отжав замок, переломил раму револьвера на шарнире, молниеносно сработал экстрактор, автоматически выбросив шесть стреляных гильз. Пустые цилиндрические тельца со звоном ударились о бетонные осколки под моими ногами, разбросанные здесь в огромнейшем количестве. Барабан был пуст. Доведенными до автоматизма движениями, я зарядил револьвер. Сухо щелкнул замок, возвестив о боевой готовности револьвера. Взвел курок и ловким движением отправил кольт в кобуру. Я помнил об одном, но очень неприятном недостатке этой конструкции револьвера славного семейства «Кольт»: шарнир и замок со временем изнашивались, а рама сильно расшатывалась, что в самый нужный момент может обернуться огромной проблемой. Я прогнал дурную мысль прочь. Не хватало самому себе накликать беду.

Шел противный дождь. Поднятая туманная пелена пыли сошла, открывая взору серые, казавшиеся совсем опустевшими и окончательно забытыми скелеты полуразрушенных зданий. Казалось, их стены рвались ввысь, вонзаясь в низкие облака. Вроде бы и не было этого вторжения, человеческого фактора, несущего разруху, сеющего панику и хаос. А это здание, что некоторое время назад развалилось от точных попаданий снарядов, всегда и было такой вот огромной кучей строительного мусора.

На противоположной стороне от разрушенного здания, там, где появились омеговцы, с надсадным надрывом доносилось гудение и рокот двигателей. В том, что гул исходил не от одного танкерного дизеля, сомнений не вызывало. К уже знакомому рокоту бронированной машины добавилось едва уловимое урчание. Это означало одно: к компании в танкере добавилась еще техника.

Ни беспорядочной стрельбы, ни звуков рвущихся снарядов и гранат слышно не было, только гул, что само собой наводило на мысль о полной капитуляции или тотальном разгроме. Возможно, пока я дрейфовал на грани потери сознания, бой все же был. И сейчас солдатики обшаривают карманы мертвецов, желая поживиться оставшейся экипировкой. А может, взятые врасплох разваливающимся на части зданием четвертка неизвестных и мой братец Гожо выскочили на пустырь, как загнанные зверьки, угодив в лохматые лапы Омеги. Такой вот импровизированный капкан.

Нащупав распятье под рубахой, и попросив Создателя о благосклонности к нашим персонам, моей и здоровяка, я метнулся к чудом уцелевшей стене. Ноющая боль напомнила о себе в каждом мускуле тела. Стиснув зубы, я прильнул спиной к шероховатой, мокрой от дождя бетонной панели.

Погода тем временем совсем испортилась. С силой хлестали по лицу крупные капли дождя, подгоняемые порывами взбесившегося ветра, раскаты грома и последующие за ними вспышки молний вырисовывали на мрачном черном небосводе ломаные росчерки, будто разрывая сгустившийся сумрак, освещая исковерканный ландшафт. Город-призрак жил своей жизнью.

От мысленных рассуждений меня отвлек силуэт, выхваченный из мрака очередной вспышкой молнии. Неизвестный стоял в глубине разрушенного здания, спиной ко мне, напряженно всматриваясь в полумрак. Молния в очередной раз расчертила понурый небосвод, отозвавшись треском, что позволило мне как следует разглядеть незнакомца. Силуэт был невысокого роста, коренастый, на плечи накинут серый плащ, в жилистых руках сжато древко небольшого метательного копья. «Дикарь» – мелькнуло в голове.