— Таша, выходи за меня замуж. Так все будет гораздо проще.

— Не торопи меня, — прошептала она. — Я еще не готова, не хочу ребенка… У тебя есть макинтоши?[10]

Виктор выразительно взглянул на нее и нехотя потянулся к пиджаку.

— Ты что, обиделся?

— Ты прекрасно знаешь, что я всегда стараюсь быть осмотрительным, даже если мы не предохраняемся. — Он отвел прядь волос с ее щеки. — Что ж, придется сделать небольшой перерыв, прежде чем перейти к более серьезным действиям. И не вздумай смеяться, — прорычал он, сжимая ее в объятиях.

Они лежали на узком диване, прижавшись друг к другу. Виктор решил, что пора рассказать ей о парикмахерской.

— Таша, я…

Она закрыла ему рот поцелуем, и в тот же миг все остальное потеряло всякое значение. Какая в сущности чепуха все эти планы на будущее…

Таша потянулась. Она выглядела счастливой — глаза блестят, дыхание участилось, грудь вздымается.

— Я тебя, конечно, обожаю, но у меня уже спина болит. В постель! Быстрей! — Последние слова она проговорила уже на бегу.

Грегуар Мерсье стоял напротив книжной лавки под недовольным взглядом консьержки. Застарелый ишиас уже давал о себе знать. Сколько он тут торчит? Двадцать минут? Полчаса? И когда эти две болтушки уберутся оттуда?

Он сжал свой окованный железом посох, переживая, что козы остались дома под присмотром Дурло. Пес был явно недоволен, когда хозяин отнял у него добычу, — он улегся возле загончика Рокамболя и глухо рычал. Это был плохой знак, и Грегуар боялся, что Дурло решит выместить обиду на козах, — с возрастом характер у него начал портиться.

Грегуар подошел к витрине и уставился на стоявшую внутри женщину, усилием воли пытаясь заставить ее уйти.

Матильда де Флавиньоль не подозревала, что стала объектом таких мысленных усилий, и уходить не собиралась. Она пришла сюда поделиться с мсье Легри своим горем, но ей не повезло: Виктора в лавке не оказалось. «Ублажает, наверное, свою русскую потаскушку», — подумала она. Горбатый блондин-приказчик читал газету и грыз яблоко. «Впрочем, даже он лучше этого азиата с непроницаемой физиономией», — решила мадам де Флавиньоль.

Она рассказывала юноше, что прикрепила к груди траурную ленточку в знак скорби по несчастному генералу Буланже, который пустил себе пулю в лоб в Бельгии на могиле своей любовницы Маргариты де Боннемен, когда в лавку вошла женщина в шевиотовом костюме. Ее седые волосы украшала смешная тирольская шляпа.

— Честное слово, вот кто настоящая валькирия, — пробормотал Жозеф себе под нос. — Мадемуазель Беккер! Вот так сюрприз!

— Гутен таг, мсье Пиньо! Вы единственный, кто может мне помочь!

И Матильда де Флавиньоль узнала, что немка является страстной поклонницей велосипедного спорта и разыскивает книги, посвященные прообразам современных велосипедов.

— Видите ли, мсье Пиньо, я хочу купить подарок Шарлю Террону.

— А кто это? — поинтересовалась Матильда де Флавиньоль.

— Не может быть, чтобы вы о нем не слышали! Это же победитель гонки «Париж-Брест-Париж», которая состоялась шестого сентября прошлого года. Тысяча сто восемьдесят пять километров туда-обратно за семьдесят два часа. Он крутил педали день и ночь, даже не спал. Это великий спортсмен! Представляете, он будет давать уроки у нас в Бюлье!

— Возможно, это хоть немного развеет мою печаль… — оживилась Матильда. — Понимаете, я преклоняюсь перед генералом, настоящим рыцарем, который не смог пережить кончины дамы своего сердца. Я ездила в Иксель на его похороны. Множество французов пришли проститься с ним. Похоже, я никогда не оправлюсь после такого удара… Бюлье, вы сказали?.. А это не тот танцевальный зал, что пользуется дурной славой? Говорят, там танцует канкан сама Ла Гулю…[11] Мне так грустно! Как вы думаете, если я стану учиться езде на велосипеде…

— У этого занятия есть два неоспоримых достоинства: во-первых, оно укрепляет нервы, а во-вторых — мышцы ног.

— Я немного побаиваюсь садиться в седло…

— A у вас есть чувство равновесия? В таком случае вам будет просто освоить велосипед, у меня как раз есть лишний билет.

И дамы удалились рука об руку, вызвав вздох облегчения не только у Жозефа Пиньо — он наконец-то смог вернуться к газете, от которой его оторвали словоохотливые посетительницы, но и у Грегуара Мерсье — он поспешно вошел в книжную лавку.

«Ну что там еще?» — недовольно поморщился Жожо, поднимая голову от газеты, — в ноздри ему ударил резкий запах.

Видимо, козлом несло от странно одетого курносого мужчины, который вошел в лавку, приблизился к Жозефу, вытащил из складок грубого шерстяного плаща женскую туфельку и положил ее на прилавок.

— Вот, Дурло утром подобрал это, он хватает все, что плохо лежит. Заметьте, я ему не мешаю. Нет ничего превыше независимости и свободы! А когда мы пришли домой, я посмотрел, а это башмачок! Дамочка, которая его потеряла, должно быть, ужасно расстроилась, вещица-то, поди, дорогая. Я вам ее отдам, только надо будет отнести башмачнику, пусть залатает дыры, а то мой пес ее слегка погрыз.

Жожо в изумлении переводил взгляд с красной туфельки, украшенной вышивкой и жемчугом, на странного типа, который ее принес.

— Но почему вы принесли это сюда?! — спросил он.

— Потому что внутри был адрес вашей лавочки, вот тут, на бумажке. — Грегуар достал из кармана скомканный клочок бумаги и протянул Жозефу. Юноша расправил листок и прочитал:

— А, так вот оно что! Очень странно, — сказал он. — Может, это туфелька одной из наших клиенток?

— Точно! Прямо в яблочко. Но украшать ноги драгоценными камнями…

Жожо решил дать странному типу на чай. Он открыл кассу и протянул ему монетку в сорок су, но тот обиженно отпрянул:

— Грегуар Мерсье не берет денег, которых не заработал. Вот если хозяйка башмачка захочет меня отблагодарить, я не откажусь.

Он отсалютовал, резко развернулся и пошел к выходу.

— Подождите! А где вы обнаружили эту туфельку?

— Сперва я пошел на набережную Турнель, там покупаю миску молока черненькой Нини Морикод, которую кормлю мор…

— И тут ваша собака?.. — прервал его Жозеф.

— Дурло удрал, я слышал, как рычат львы, и подумал, что он стащил у них кусок мяса, — он у меня старый, но еще прыткий, — так вот, я ему посвистел, а он не появился…

— Хорошо, я сделаю все возможное, чтобы вернуть туфельку владелице, — сказал Жожо, не в силах больше выносить вонь. — А где вас можно найти, если она захочет отблагодарить?

— Улица Рекюлетт, квартал Крулебарб, там вам каждый скажет, где найти Грегуара Мерсье.

Козопас ушел, а Жожо продолжал вертеть туфельку в руках:

— Да уж, вот так история… Ее стоит записать в блокнот…

— Жозеф! — прервал его размышления знакомый голос. — Кто приходил?

— Патрон, что вы делаете? Доктор же запретил вам вставать с постели! — всполошился юноша. — Что с нами будет, если покупатели подхватят от вас скарлатину?

— Я уже выздоровел, а карантин закончился тридцать четыре минуты и восемнадцать секунд назад. Покажи-ка, что там у тебя, — потребовал Кэндзи, свесившись через перила.

Жожо скрепя сердце протянул ему туфельку, бормоча: «Ну все, патрон выздоровел, теперь начнется…». Кэндзи внимательно посмотрел на туфельку и переменился в лице.

— Отправляйтесь за наемным экипажем! Живо! — приказал он внезапно охрипшим голосом.

— За наемным экипажем? Да вы шутите! Если мсье Легри узнает, он убьет меня на месте!