– У нас нет нескольких дней, – прошипел Томас, и лицо Приткина покрылось смертельной бледностью.

Тут заговорил Мирча, и от его голоса, мягкого и спокойного, все немного оттаяли, как тает снег от потока теплой воды. Я почувствовала, как мое сердце начинает биться ровнее и как успокаивается дыхание.

– Может быть, маг Приткин желает связаться с кругом в другом месте? Мне кажется, он уже сообщил нам все, что нужно, – путем определенных намеков. – Мирча улыбнулся. – Вы могли бы спросить, зачем за нашей Кэсси круг послал вас, знаменитого охотника на демонов? Всем известно, что у вас репутация человека – как бы это выразиться? – чрезвычайно честного и прямолинейного. Будь я более подозрительным, я бы предположил, что вас послали для того, чтобы по возможности запутать ситуацию и, убрав Кэсси, устранить опасного конкурента.

Лицо Приткина начало багроветь, принимая кирпичный оттенок. Оставалось надеяться, что его сердце выдержит непомерную нагрузку. В голову закралась мысль о том, что если сейчас с ним случится сердечный приступ, кое-кому в круге придется давать объяснения.

– Вы никуда не уйдете! – заявили мы с Луи Сезаром в один голос.

Вежливо отойдя в сторону, Луи Сезар позволил мне говорить с магом; глаза вампира все еще поблескивали стальным блеском, и мне не хотелось его раздражать. Тем не менее я решительно подошла к магу и встала перед ним. Мы смотрели друг другу в глаза.

– Вы никуда не уйдете, пока не ответите на мои вопросы, – повторила я. – Кто такая Пифия? Почему вы называете меня сивиллой и о какой власти идет речь?

Приткин даже не стал спорить – видимо, к этому времени его боевой задор улетучился.

– Пифией звали одну прорицательницу, которая жила в Дельфах, в храме Аполлона, – хрипло проговорил маг. – На протяжении двух тысяч лет главная жрица этого храма считалась главной прорицательницей; к ней обращались за советом могущественные короли и императоры. Когда Древняя Греция распалась, исчезли и жрицы, но имя Пифия дожило до наших дней, став нарицательным. Так называют самую мудрую из прорицательниц, великую помощницу нашего круга. Она – наш главный советник, ибо существа из параллельного мира не могут обладать ее даром.

– А какое отношение это имеет ко мне?

– Когда приходит время выбирать новую Пифию, мы назначаем ее преемницу, которую называем сивиллой, то есть прорицательницей. С раннего детства ее учат понимать, что такое ее дар и как с ним обращаться. Нынешняя Пифия давно состарилась, и ее власть над даром слабеет. Мы нашли преемницу, но шесть месяцев назад она была похищена Распутиным и Черным кругом. Власть Пифии передается от одной прорицательницы к другой вот уже две тысячи лет, и эта традиция не прерывалась ни разу. Но теперь я опасаюсь самого худшего. Наследница может быть убита. Иначе каким образом к тебе перешла часть ее дара? К тебе, простой девчонке без специальной подготовки, не ведающей о своем высоком предназначении?

Услышав слово «дар», я встрепенулась и с ужасом уставилась на мага.

– Какой еще дар? Что это значит? – Мой голос сорвался на визг, и я замолчала, чтобы немного успокоиться. – Ни за что. Передайте вашему кругу, что мне эта работа не нужна.

– Это не работа. Это обязанность. У наследницы нет права выбора.

– А мне плевать! Ищите свою сивиллу и назначайте ее главной прорицательницей. – Я с болью взгляпула на Томаса. – Что вы сделали с его лицом? Почему оно не заживает?

– Это была драконья кровь, mia stella, – ответил Раф. – Не беспокойся, со временем все пройдет.

Томас с удивлением взглянул на меня, словно не ожидал, что меня будет волновать его внешность, и я отвернулась. Поймав на себе задумчивый взгляд Мирчи, я постаралась придать своему лицу равнодушное выражение. Пусть думают, что хотят. На месте Томаса мог быть кто угодно – меня заботила бы судьба любого, кто пытался меня спасти.

– Мы искали наследницу, – устало проговорил Приткин. – Последние полгода мы только этим и занимались. Пифия очень стара и давно должна была передать свою власть. Ее здоровье слабеет, и вместе с ним слабеет ее власть над даром. Мы не хуже тебя понимаем, что нужно торопиться, однако наши поиски ни к чему не привели.

– Тогда назначьте кого-нибудь другого, – беспечно предложила я.

– Я уже говорил: наследницу не назначают, она появляется сама. Дар переходит к тому, к кому хочет, кто этого наиболее достоин – так сказано в древней рукописи. Это не подлежит обсуждению. Ты молода и неопытна, тогда как нашу сивиллу обучали годами. Она – избранная, она прошла отличную подготовку. Мы никак не ожидали, что у нее появится соперница…

– Но как вы узнали обо мне? – быстро спросила я.

Маг ответил мне высокомерным взглядом.

– Этим позором отмечен весь твой род. Твоя мать была такой же, как ты. Ты очень на нее похожа.

– Постойте. Вы знали мою мать? Откуда?

На вид магу было лет тридцать пять, может быть, и того меньше. Значит, процесс старения у него шел не так, как у обычных людей, если только он не вступил в круг в пятнадцать лет.

– Она тоже была наследницей, – дрожа от гнева, сказал Приткин, – Она должна была оставаться чистой и невинной и прекрасно это знала. Но что она сделала? Завела роман с твоим отцом, слугой вампира! И что хуже всего, скрывала это от круга до тех пор, пока не узнала, что беременна, после чего они вместе сбежали. Кто знает, что случилось бы тогда с властью над даром, если бы мы наполнили ею сей нечистый сосуд?

– Нечистый сосуд? Это вы о моей матери?

– Она оказалась недостойна чести стать наследницей Пифии! Я рад, что мы вовремя ее нашли.

– Выходит, наследницей может быть только девственница?

– Именно. – Маг презрительно усмехнулся. – Вот еще одна причина, по которой ты нам не подходишь.

Я не стала с ним спорить, хотя готова была держать пари, что по части чистоты и невинности могла бы дать наследнице сто очков вперед. Дело в том, что Эжени стерегла меня, как коршун, а когда ее со мной не было, я занималась тем, что спасала свою жизнь. Я никому не доверяла, тем более мужчинам. Помогло и то, что большинство вампиров из окружения Тони были ненамного симпатичнее Альфонса, так что влюбляться мне было не в кого. Наибольший соблазн я испытывала в присутствии Томаса, подосланного ко мне Сенатом да еще пьющего мою кровь, и Мирчи, который, скорее всего, собирался использовать меня в каких-то своих тайных целях. Не разбираюсь я в мужчинах, вот что.

– Давайте начистоту. Вы решили, что я демон, поскольку я обладаю какой-то властью, о которой не просила и о которой ничего не знаю. Потом приклеиваете мне ярлык падшей сивиллы и даже шлюхи. Я чего-то не понимаю или вы меня просто не любите?

Мирча рассмеялся, и даже Луи Сезар слегка скривил губы в улыбке. Томас либо не понял шутки, либо был не в настроении. Приткин, разумеется, разозлился.

– Все, что ты говоришь, лишь подтверждает мое предположение. Если бы ты стала Пифией, это была бы катастрофа.

– По-видимому, дару все равно.

– Для этого и существует круг – разрешать подобные ситуации! – Он бросил на меня такой яростный взгляд, что я невольно попятилась. – Ты когда-нибудь задумывалась над тем, почему мать назвала тебя Кассандрой? Так у нас называют падшую сивиллу, то есть сивиллу, использующую свой дар во зло. Сивиллу, связавшуюся с Черным кругом, способную подчинять себе черных ведьм и колдунов, как демон, овладевать человеческой душой и легко управлять оружием темных сил. Нельзя допустить, чтобы великий дар перешел к такой, как ты!

– А если он все-таки перейдет?

– Нет, ни за что!

Итак, список желающих моей смерти пополнился еще одним именем.

– Не бойся, Сенат будет тебя защищать, – заверил меня Луи Сезар.

Я обратила на него усталый взор.

– Еще бы. До тех пор, пока я выполняю его приказы.

Мирча усмехнулся, глядя на выражение лица Луи Сезара.

– Она выросла среди нас. Неужели ты думал, что она не поймет, в чем дело? Убери мага, – приказал он Рафу. – Мы поговорим с Кассандрой наедине, без свидетелей.