Когда он поднялся на крышу, англичанка была там. Она стояла у самого края, и от двора, расположенного далеко внизу, ее отделял лишь низкий каменный бордюр.

Услышав, как скрипнула дверь, она оглянулась, увидела Ангуса, и ее плечи безвольно опустились.

— Вы пришли, чтобы позлорадствовать, порадоваться?

— Нет, — сказал он, — я пришел сюда, чтобы проверить, все ли с вами в порядке.

— А вам какое дело? Вы не переносите меня так же, как мой дядя. Все шотландцы со мной так добры, кроме вас. Вы…

Она махнула рукой, словно не могла придумать, что сказать.

— Я думаю, что вам надо спуститься в замок и переодеться в сухую одежду.

Он медленно продвигался к ней. Если она резко двинется к краю, он должен оказаться достаточно близко, чтобы успеть ее поймать.

Она не шевелилась, не смотрела на него.

— Наверное, вы поступили правильно, швырнув меня в ту лохань. Но лучше бы вы сбросили меня с этой разваливающейся груды камней. Я была бы вам благодарна.

— С чего бы вам пришло такое в голову? — в ужасе от ее слов спросил Ангус. — Вы не попадете в рай, если сами лишите себя жизни.

— Куда бы я ни попала, хуже, чем здесь, мне уже не будет.

— Что же тут такого плохого?

Голос Ангуса был тих и ласков, он не хотел ее пугать.

— Вы знаете друзей дяди Невилла, тех, что сидели с ним за столом, Элвоя и Баллистера?

— Да, знаю.

— Скажите, что вы о них думаете?

Теперь он стоял всего в паре футов от нее. Ангус почувствовал, что может расслабиться. Теперь он ее поймает, если она попытается прыгнуть. Что касается ее вопроса, то он не собирался давать на него честный ответ. Может, Шеймас прав, и Лоулер не любит свою племянницу, но Ангус знал, что к своим непутевым приятелям Лоулер относится очень неплохо. К тому же Ангус не был уверен в том, что племянница Лоулера не передаст его слова дяде.

— Давайте же, — сказала она. — Мне вы можете рассказать. После того, через что мы сегодня прошли, вы можете быть со мной честным. Вы бы хотели иметь таких друзей? Вы бы стали доверять кому-то из них?

— Нет, — осторожно ответил Ангус. — Но я ведь шотландец. Я вообще не доверяю англичанам.

Он намеревался увести ее в сторону от разговора, но ему это не удалось.

— Вы думаете, они умные?

— Это зависит от того, что вы понимаете под этим словом. Они оба хитры, в этом я уверен. Они говорят вашему дяде то, что он хочет слышать.

Она кивнула, соглашаясь с ним.

— А как насчет любезности? Приятной компании?

— Я не могу сказать, что они — хорошая компания для меня, но вашему дяде они вполне по вкусу. — Ангус не знал, гнев ли, закипевший в ней, тому причиной, но она больше не дрожала, хотя одежда была все еще мокрой. — Не мне давать вам советы, но на вашем месте я бы держался от этих двоих подальше. Не думаю, что они — та компания, с которой стоит проводить время молодой девушке.

— В этом-то и дело, мой дядя говорит, что я должна выйти замуж за одного из них.

Ангус ошеломленно смотрел на англичанку. Слов у него не было. Представлять такую красавицу на брачном ложе с одним из этих прилипал ему совсем не хотелось.

Она даже не обернулась. Она продолжала смотреть на двор внизу.

— Через четыре дня мне исполнится восемнадцать, и дядя перестанет быть моим опекуном. Как только пробьет полночь, он собирается выдать меня замуж за одного из этих подлецов, и тогда мое приданое будет принадлежать мужу, который по договоренности с дядей вернет его моему бывшему опекуну.

Ангус поморщился. Ситуация и вправду была плохой, но поделать он ничего не мог.

— Да, это беда.

Она обернулась к нему, в синих глазах стояла мольба.

— Помогите мне убежать. Пожалуйста.

— Я не могу, — сказал Ангус и отступил от нее. — Это мой дом. Это мой народ.

— Я знаю. Именно поэтому я и прошу вас о помощи. Мне говорили, что вас тут все уважают и слушают. Вы же вождь клана Мактернов!

— Мой дед был вождем клана, и кое-кто еще помнит об этом. Титул вождя, может, больше и не дает права на владение землей, но я несу ответственность за Мактернов.

— Как романтично! — сказала она и шагнула к нему. — То есть если бы я была девушкой из клана Мактернов и если бы меня принуждали выйти замуж за мужчину вдвое меня старше, вы бы вступились за меня и помогли?

Она сказала это с сарказмом, но, посмотрев в его лицо, повторила серьезнее:

— Вы бы ей помогли, верно?

— Я был бы обязан ей помочь. Но такого за всю мою жизнь ни разу не случалось. У нас, у шотландцев, девушка выходит за того, за кого хочет.

— У нас, у англичан, те же традиции, вот только я, к несчастью, имею приданое и дядю, которому нужны деньги. И у меня нет ни родственников, ни друзей, к кому бы я могла обратиться за помощью. — Она сделала глубокий вдох. — Что, если я вам заплачу?

— Я не могу пойти против воли вашего дяди. Теперь он хозяин этой земли.

Она сделала еще один шаг к нему, и он снова отступил.

— Что, если бы мой дядя решил жениться на какой-нибудь хорошенькой девушке из вашего племени?

— Из нашего клана.

Ангус не мог сдержать улыбки.

— Ладно, из вашего клана. Что, если бы мой дядя решил жениться… на вашей сестре?

— Она уже замужем, и у нее трое пострелят.

— Пострелят? Детей. Сейчас у нее трое детей, но если бы у нее их не было, а дядя Невилл захотел на ней жениться, что бы вы сделали?

Невилл никогда бы не женился на Кенне. Он, конечно, мог бы сделать ее своей любовницей, но Невилл никогда не проявлял к женщинам особого интереса. Однажды он сказал, что самой распрекрасной женщине он предпочел бы хорошую лошадь.

Англичанка все еще смотрела на Ангуса широко распахнутыми синими глазами и ждала ответа.

— Я бы предпочел отправить ее куда-нибудь подальше, — сказал он.

— Вы бы ее увезли?

— Мне пришлось бы. О вашем дяде можно много чего сказать, но я не думаю, что из него получился бы хороший муж.

Он сейчас дразнил ее, но она не улыбалась.

— Для своей сестры вы бы сделали это, а для меня не хотите, — сказала она. — Выходит, то, что я слышала, — правда. Вы бы помогли любой женщине из вашего племени, а мне — нет. Почему? Потому что я не прихожусь вам родственницей? Или потому, что вы именно ко мне питаете неприязнь? Из-за чего? Из-за того, что я осмелилась вам перечить? Я видела, как девушки на вас смотрят. Вы отказываетесь мне помочь, потому что я не теряю голову при вашем появлении?

По мере того как она говорила, он все пятился и с трудом сохранял серьезное лицо.

— Вы смеетесь надо мной! — воскликнула она. — Вы наслаждались, когда заставили меня упасть, вы наслаждались тем, что унизили меня у всех на глазах, да? Вы знаете, кто вы? Вы — мерзавец, которому нравится издеваться над слабыми! Вот вы кто! Я ненавижу вас! Я вас от всей души ненавижу!

И с этими словами она вновь пнула его, по голени. Пнула в то самое место, куда и раньше.

Ангус не смог удержаться. Возможно, все дело было в чувстве облегчения оттого, что ему не придется вечно мучиться от стыда, облегчения от того, что его не накажут. Или, возможно, ему просто радостно было стоять рядом с такой красивой девушкой с распущенными волосами… Как бы там ни было, Ангус захохотал. Злость, страх, неуверенность, стыд и смущение покинули его, и он, прислонившись к стене крыши, хохотал от всей души.

— Вы отвратительны! — с презрением сказала англичанка и вышла за дверь.

Но даже услышав, как опустилась задвижка по ту сторону двери, Ангус продолжал трястись от смеха.

Эдилин Толбот прижалась виском к холодной стене спальни, глядя в маленькое, незастекленное окно на двор внизу. Все люди там, внизу, казались такими счастливыми и свободными. Но у них у всех были родственники и друзья, и им было над чем посмеяться. Она видела, как какой-то мужчина поднял маленького мальчика и высоко подбросил его. Она слышала со своей высоты, как звонко смеялся ребенок.