Только тогда она постучала, помахала рукой и, поскольку Саймон молча хмуро смотрел на нее, открыла дверь и вошла. Щенок, словно пораженный электротоком, неподвижно лежал на полу, развалившись.

– Привет! – Ей пришлось кричать изо всех сил, чтобы перекрыть грохот музыки. – Я ехала в город и подумала…

Фиона умолкла, увидев, что Саймон вытаскивает из ушей затычки.

– Ох, неудивительно, что так громко. Послушайте…

Она снова осеклась, поскольку он вытащил из одного из кармашков на поясе дистанционный пульт управления. Тишина словно накрыла их мощной волной и разбудила щенка.

Малыш зевнул, потянулся и тут заметил Фиону. Безумное счастье сверкнуло в его глазах, он подпрыгнул, завертелся в неуклюжем танце и бросился к ней. Фиона присела на корточки, вытянула руку, и щенок врезался в ее поднятую ладонь.

– Привет, привет, я тоже рада тебя видеть. – Фиона почесала его макушку, животик и указала пальцем вниз. – Сидеть! – Маленький задик завибрировал и послушно ударился об пол. – Какой ты умница, какой молодец! – И успела схватить «умницу», когда тот, завидев Ньюмена, терпеливо ждавшего снаружи, рванул к двери. – Можно выпустить Джоза погулять? Ньюмен последит за ним.

Саймон пожал плечами.

– Хорошо. Иди играть. – Джоз выпрыгнул за дверь и животом плюхнулся на землю. Фиона оглянулась на Саймона. Он так и стоял у своего станка и следил за ней.

– Я вам помешала.

– Да.

Грубовато, но она не имела ничего против резкости.

– Я еду в город и решила заглянуть, спросить, не нужно ли вам чего-нибудь. Вроде благодарности за то, что вы меня выслушали.

– У меня все есть.

– Ну, тогда ладно. Мы оба понимаем, что «не-нужно-ли-вам-чего-нибудь» – просто предлог. Я… о боже, какая красота!

Лавируя между верстаками и станками, Фиона рванула в другой конец мастерской к винному шкафу.

– Не трогайте! – рявкнул Саймон, и она остановилась как вкопанная. – Лак, – добавил он чуть мягче.

Фиона послушно спрятала руки за спину и подумала, что здесь действительно пахнет лаком, стружками и свежераспиленным деревом, и все это вместе складывается в чарующий аромат.

– Это дверцы? Какая тонкая резьба, какие оттенки дерева! Изумительно, правда. Так же изумительно, как и аромат. Я хочу его купить. Может, я не могу его себе позволить, но все равно хочу. Сколько вы за него просите?

– Он не подходит ни вам, ни вашему дому. Элегантный и слишком изысканный. Не то что вы.

– Я могу быть элегантной и изысканной.

Отрицательно качая головой, Саймон прошел к старому, приземистому холодильнику и вытащил две банки колы. Банку, которую он швырнул Фионе, она поймала одной рукой.

– Нет, не можете. Вам нужно что-то попроще. Более чистые линии или – для контраста – еще более затейливые. Чтобы возникло некоторое напряжение с естественной простотой, к которой вы тяготеете.

– Вы так полагаете?

– Я был в вашем доме, – напомнил Саймон.

Фионе очень хотелось провести пальцем по глубокой резьбе – вытянутым сердцам – на дверце.

– Это могло бы создать напряжение.

– Нет.

Фиона старалась как могла, но все-таки не могла его понять.

– То есть вы не хотите продать мне эту вещь, потому что я неэлегантна? – озадаченно спросила она.

– Вот именно.

– А как с таким подходом вы вообще что-то продаете?

– Сдаю на комиссию или работаю под заказ. Делаю то, что подходит данному клиенту. – Сделав большой глоток, Саймон внимательно взглянул на нее. – Тяжелая была ночь.

Фиона сунула руки в карманы.

– Спасибо, что заметили. Ну, поскольку я вам мешаю и не гожусь в обладательницы этого дурацкого шкафчика, оставляю вас с вашей жуткой пилой.

– Сейчас я отдыхаю.

Фиона хлебнула колы, разглядывая Саймона так же пристально, как и он разглядывал ее.

– Видите ли, при моей профессии ваши скверные манеры никоим образом не могут меня задеть.

– Если вы собираетесь дрессировать меня, должен предупредить: я упрям. – Фиона лишь улыбнулась. – Итак, если «не-нужно-ли-вам-чего-нибудь» было предлогом, я должен сделать вывод, что вы за мной приударяете?

Фиона опять улыбнулась, обвела взглядом мастерскую. Разнообразные тиски и стамески, токарный станок, на вид такой же устрашающий, как пила-монстр, множество инструментов непонятного назначения и пустые стаканчики из-под кофе с гвоздями, винтами и другими странными железяками.

Единственное, чего Фиона не заметила, – хоть какого-то подобия системы и порядка.

– Приударяю? Пока нет. И, учитывая ваше более чем странное поведение, я еще хорошенько подумаю.

– Честно. Ну, что ж, честность за честность: вы – не мой типаж.

Фиона отвлеклась от созерцания изумительного кресла-качалки с широкими подлокотниками и холодно взглянула на Саймона.

– Да неужели?

– Определенно. Меня привлекают любовь к искусству и женственность. Соблазнительная фигурка приветствуется.

– Сильвия.

– Да.

– Или Нина Аббот.

В глазах Саймона мелькнуло раздражение, и Фиона не сдержала самодовольной улыбки.

– Или, – кратко ответил Саймон.

– Слава богу, мы все прояснили до того, как я отдала свое нежное сердце в ваши грубые руки.

– Чистое везение. Но… иногда полезно смешивать несовместимое. Или пробовать что-то новенькое.

– Отлично. Я дам знать, когда захочу смешивать и пробовать. А пока убираю с вашей дороги свое неэлегантное, не тяготеющее к искусству, неженственное, плоскогрудое я.

– Вы не плоскогрудая.

Фиона расхохоталась:

– Боже, потрясающий простофиля. Выметаюсь, пока у меня осталась хоть капелька самомнения.

Фиона вышла, позвала своего пса. Когда подбежал щенок, она его погладила, похвалила, подтолкнула в помещение и закрыла за собой дверь. И, мельком оглянувшись на Саймона через стекло, направилась к своему пикапу в сопровождении преданного Ньюмена.

Саймон следил за ней через окно. Когда Фиона вошла в мастерскую, она выглядела потерянной, неуверенной. Усталой.

Ничего этого больше нет, думал он. Пружинистая, спортивная походка, широкий шаг, естественная грация. Уверенность в каждом движении и, пожалуй, немного раздражения.

Так лучше. Может, он и простофиля, но теперь будет меньше тревожиться за нее.

Вполне удовлетворенный, Саймон сунул в уши затычки, надел защитные очки, включил музыку и вернулся к работе.

– Он не мог так сказать! – недоверчиво воскликнула Сильвия.

Опершись о прилавок в своем прелестном магазинчике, она слушала рассказ Фионы и с удовольствием наблюдала, как та выбирает сережки.

– Сказал, сказал. – Фиона приложила к одному уху длинную жемчужную гроздь, а к другому – забавные разноцветные стеклянные шарики. – Я недостаточно элегантна для его перехваленного винного шкафчика. Я могу быть элегантной. Видишь? Жемчуг.

– Очень мило, только стекляшки тебе больше подходят.

– Я знаю. Но я могу носить жемчуг, если захочу. – Положив сережки на витрину, Фиона подошла к красивой высокой вазе.

В магазинчике Сильвии всегда было что-то новенькое. Картина, шарф, столик, изумительная бижутерия. Или мебель, как, например, вот эта скамья с высокими изогнутыми подлокотниками. Фиона провела пальцами по полированному дереву.

– Какая красивая.

– Одна из работ Саймона.

Восхищение испарилось. Фионе захотелось поколотить чертову скамью.

– Понятно. А потом он сказал, что я не его типаж. Как будто я спрашивала. А вот ты – его типаж.

– Я?

– Он даже привел тебя в пример. Разбирается в искусстве, женственная, фигуристая.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Не вижу самодовольной улыбки.

Сильвия демонстративно взбила волосы.

– В такой ситуации трудно не задирать нос.

– Можешь закрутить с ним романчик, – великодушно разрешила Фиона.

– Это было бы интересно, но, думаю, я ограничусь самодовольством. Милая, я уверена, что он не хотел тебя оскорбить.

– О нет, как раз хотел.

– Знаешь, что я тебе скажу, через десять минут я закрываюсь. Мы поужинаем и сотрем его в порошок. А еще лучше, сотрем в порошок всех мужчин как класс.