– Что вообще тут происходит? – спросила Изабель. – Где я нахожусь, как я сюда попала и кто ты такая, черт побери?

Женщина улыбнулась, снова щелкнула пальцами – и кружка заново наполнилась изумительно пахнущим кофе.

– Уверяю тебя, мы… ты не в аду.

– Тогда где я? Ты? Мы? И почему я тебя не сфотографировала? Ты самая красивая женщина, какую я только видела. А я видела абсолютно всяких женщин.

Изабель отпила глоток кофе, такого изумительного, налитого в серебряную… чашу?

– Что это за история?

– Я выбрала тебя, Изабель, для весьма важной миссии – выбрала за твою исключительность.

– Была бы польщена, если бы не чувствовала себя так хреново. И сбежала бы с воплем, если бы ты меня не околдовала чертовски отличным кофе.

– Может, ты еще и голодна? Богини судьбы сказали мне, что ты неравнодушна к мучным изделиям. Такие штуки, которые называются «багет».

Женщина собралась щелкнуть пальцами, но Изабель остановила ее.

– Безусловно, мне они очень нравятся, только, прежде чем ты опять устроишь этот фокус с добыванием чего-то из воздуха, могу я задать несколько вопросов?

– Ты заслужила ответы на все вопросы.

Изабель восприняла это как согласие.

– Это ты меня спасла?

– Да.

– Но как? Когда я свалилась в воду и не смогла выбраться из машины, я понимала, разумеется, что угодила в серьезную переделку. – Изабель подняла руку и повертела ею в воздухе, потом пошевелила пальцами ног, торчавшими из серебристых сандалий. – Но у меня все в порядке. Хотя мне наверняка должен был прийти конец. Однако у меня вдруг возникло такое чувство… ну, не знаю… как будто мне дали еще один шанс.

– Прийти конец? Ну, думаю, можно сказать, что так оно и было, только ты оказалась чем-то вроде… средства поиска, что ли. И – да, это действительно еще один шанс добиться исполнения кое-каких желаний.

– Ну, это кое-что проясняет. – Изабель снова оглядела пышную зелень, густой лес за каменистым пляжем. – Но мы уже не в Оклахоме, верно, Тото?

– Тото?

– О, прошу прощения. Сорвалось с языка. Но ты, похоже, знаешь и мое имя, и многое обо мне. А как тебя зовут, могу я спросить?

– Меня называют Ковентиной. Но ты можешь звать меня…

– Ковентина, как Хозяйка Озер? Ну, та мифологическая богиня воды?

Женщина просияла победоносной улыбкой.

– А, так значит, в твоем времени все-таки слышали обо мне! Мерлин уверял, что я превращусь в забытый миф!

Изабель села, ошеломленная. Она как будто по-новому увидела сияние, окружавшее даму, ее длинные золотистые волосы, синие глаза, которые, казалось, отражали чистоту озера за ее спиной…

– Ты ведь шутишь, да? Или ты меня чем-то одурманила? И где мои фотокамеры? Ты здорово потрудилась, пряча их, потому что я любую могу почуять за милю!

– Уверяю тебя, я действительно Ковентина. И ни одной из этих штук, фотокамер, здесь нет, насколько мне известно.

– Ладно, теперь я не отказалась бы и от багета. И нельзя ли добавить к нему…

– …темного шоколада. Разумеется.

Очередной щелчок пальцев – и перед Изабель возникло желаемое. Ну да, багет, и именно такой, какого ей хотелось, но кроме него еще и хороший кусок жареного окорока, и порция яичницы, и картошка с луком, перцем и беконом – именно так она готовила для себя. Все это слишком хорошо. Слишком идеально. Слишком безумно.

Впрочем, она была чересчур голодна для того, чтобы проявлять невежливость и отклонять угощение.

– Ну что ж, теперь я пойду, пожалуй? – сказала Изабель, облизав пальцы после еды.

Она поднялась на ноги. И тут вдруг женщина слегка взмахнула рукой – и сандалии Изабель как будто прилипли к земле. Она попыталась сбросить их, но они заодно приклеились каким-то суперклеем и к коже.

– Пожалуйста, выслушай меня, – попросила женщина, которой, если сказки не врали, на самом деле незачем было просить.

Изабель снова села.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я немножко… огорошена?

– Да, понимаю.

– Ты выудила меня из Большого озера.

– Да.

– Зачем?

– Затем, что ты мне нужна. И я надеюсь, что одно из твоих… как это ты говорила? Одно из твоих «если бы» станет реальностью.

– Я жива. Но не могла же я попасть в какой-то другой мир?

– Ты и правда в другом мире. Но не в другом относительно твоего собственного, Изабель. Просто это не твое время.

– И где же я?

– Если учителя рассказывали тебе обо мне, то наверняка рассказали и о Камелоте?

Изабель опять вытаращила глаза.

– Похоже, ты не шутишь.

Ковентина рассмеялась, и ее смех прозвучал так нежно и музыкально, что даже озеро откликнулось на него. На поверхности воды тут и там появились пузырьки, словно кто-то в глубине не смог сдержать веселье.

– Я вообще-то люблю хорошую шутку. Но уверяю тебя, за этим лесом стоит замок Камелот.

– Ты хочешь сказать, там вроде как король Артур, и рыцарь Ланселот, и Гиневра, и Мер… ох! Он действительно твой Мерлин!

– Или был им, – сказала Ковентина, и цвет ее глаз изменился в одно мгновение; из ярко-синих они превратились в мрачно-серые. – Но он обладает даром предвидения, и он был чересчур угнетен страхом за будущее Артура.

Хозяйка Озер стиснула руку Изабель.

– Я должна вернуть его. Должна. Я боюсь, что вечность без него превратится в вечное страдание.

– Но почему именно я? – спросила Изабель, сдерживая подступавшие к глазам слезы.

Нет, конечно, она не была уж настолько слезливой, разве что изредка плакала… когда, например, сталкивалась с трагедией доброго и мужественного человека в Афганистане или видела рождение котенка…

Ковентина еще сильнее сжала руку Изабель, но, как ни странно, не причинила боли – зато между ними будто проскочила искра.

– Потому, что ты – именно та женщина, которую я искала. Я искала особу прекрасную, умную и, как ни жаль, близкую к смерти. И что было для меня особенно важно, так это то, что ты называешь «если бы». Мне нужна была женщина, которая в последний момент жизни пожалела бы о том, что так и не нашла свою настоящую любовь.

– А это заставляет предполагать, что я найду ее здесь. Ковен…

– Зови меня Вивиан. Так называет меня только Мерлин, но мне будет приятно, если и ты воспользуешься этим именем. Потому что я верю: ты – та, кто вернет его мне.

– Ладно. Но с чего ты взяла, что я найду здесь любовь, Вивиан? И как я верну тебе Мерлина?

– Точно не могу сказать. Но если не попытаться, то это будет значить: я не постаралась вернуть человека, которого люблю. А для меня это неприемлемо. Боюсь даже подумать о том, что произойдет, если мои горести начнут бурлить в воде, которая меня поддерживает и которой я повелеваю.

На поверхности озера появились волны. Совсем недавно оно было спокойным, безмятежным и синим, как глаза Вивиан. А теперь стало тревожным, серым, несчастным. И это напомнило Изабель о Большом озере, которое как будто внезапно разгневалось на нее, когда она вместе со своим автомобилем весьма неизящно плюхнулась в его взволнованные глубины.

Изабель снова посмотрела на стоявшую перед ней женщину, гадая, когда же кончится этот странный сон. Ну а пока он продолжается, почему бы не попробовать?..

– А где мои фотокамеры, вообще все снаряжение? – спросила она.

Вивиан покачала головой.

– Здесь нет ничего подобного. В этом времени. В этом месте.

– Хорошо, – кивнула Изабель.

На самом деле она огорчилась из-за того, что не удастся запечатлеть красоту окружавшего ее мира, красоту этой женщины… Изабель просто озолотилась бы, если бы отправила ее фотографию в журнал «Пипл»… и рассказала ошеломительную правду о Камелоте…

– Но в кого же, скажи на милость, я должна здесь влюбиться? Или кто, как ты надеешься, влюбится в меня? И что, если я, например, по ошибке увлекусь придворным шутом?

И снова воздух наполнился музыкальным смехом, и птицы на деревьях ответили богине.

– Шут Эстер? Думаю, у тебя не настолько дурной вкус.

Изабель усмехнулась.