Однако ее ответ был слишком очевиден. Она уже не хотела его так, как прежде. Но сегодня его куда сильнее потрясло, что он сам ее не хочет. В голове застрял образ светловолосой женщины с голубыми глазами, с умной речью и умными советами. Он не в силах был выбросить Изабель из своих мыслей.

Гиневра подошла к нему. От нее пахло сексом, и ему захотелось отшатнуться и предложить ей искупаться.

– Где ты был, Артур? – спросила она.

– Обсуждал кое-что с графиней, – ответил король, решив, что в этом нет лжи. – Нам нужно было основательно поговорить о наших землях.

И это тоже было своего рода правдой. Артур был так заинтересован мыслями Изабель о законах и правилах в разных местностях… Неплохо бы отправиться в Дюмонт и посмотреть, как она управляет своими владениями.

А ложь состояла в том, что он мечтал быть с графиней… быть с ней, а не только разговаривать. До сих пор ему всегда хотелось быть с женой после долгого дня. Если не говорить об этом вслух, будет ли это ложью? Это еще один вопрос, который надо бы задать графине, когда им в следующий раз выпадет возможность обсудить столь интересные темы. Королю не терпелось продолжить изучать ее мысли. И, по правде говоря, изучить и саму графиню.

Король начал раздеваться, Гиневра остановилась за его спиной.

– Велеть принести воды для купания? – спросила она.

Обычно ее прикосновения доставляли ему такое наслаждение… Но сейчас он предпочел бы сбросить ее руку со своего тела. Он подумал о словах Изабель, и решение созрело у него в одно-единственное мгновение.

– Гвен, я все знаю.

– Не понимаю. Ты знаешь что?

Он повернулся лицом к ней.

– О тебе и Ланселоте.

Ее рот сам собой раскрылся.

– Артур, о чем ты говоришь?

Он сверху вниз пристально смотрел на женщину, которую некогда любил всем своим существом.

– Отрицать это глупо и бесполезно. От тебя до сих пор пахнет его телом. Ты и правда хотела пригласить меня искупаться вместе с тобой? Куда подевалась твоя верность, Гвен? Где твоя любовь? Прошу, если в тебе осталась еще хоть искра прежнего чувства, не лги мне, жена!

Ее серебристо-голубые глаза наполнились слезами.

– Ох, Артур, мне так жаль…

– Жаль, что я обо всем узнал?

– Клянусь, я не хотела, чтобы так случилось!

Умом и сердцем он ей верил, действительно верил. Гвен была самой заботливой, самой любящей из всех женщин, кого он когда-либо знал. Она бы не могла намеренно причинить вред никому – ни человеку, ни цветку, ни животному. И он любил ее. Просто он уже не был влюблен. Страсть понемногу угасла – сначала из-за подозрений, потом благодаря точному знанию. И это как раз и было самым печальным.

– Я покончу со всем этим. Обещаю.

– Сердцу не прикажешь, оно хочет того, чего хочет. Ты точно так же не сможешь покончить с этим, как не смогла бы растоптать свои любимые пионы.

– Но я так люблю тебя, Артур! – воскликнула Гиневра, сжимая пеньюар на груди.

– И я люблю тебя, Гвен. – Король вздохнул. – Но, прошу, не надо делать вид, что ты хочешь меня, когда хочешь другого. Я готов защищать тебя даже ценой собственной жизни. Но я не стану притворяться в постели. И мне невыносимо видеть, как притворяешься ты. Это нечестно и по отношению ко мне, и по отношению к Ланселоту. Мне и в самом деле хочется помыться. Но не в этой ванне, где мы вместе купаемся. Я уже распорядился. Для меня наполнили ванну в другой спальне, напротив. Там я и буду спать.

– Артур!

– Ты, моя дорогая супруга, приготовила постель, в которую теперь и ляжешь. А моя единственная просьба – нет, требование таково: осторожность и благоразумие! Я не смогу защитить тебя, если ты сама не позаботишься об этом.

– А… а что будет с Ланселотом?

Одно лишь имя его доверенного рыцаря, произнесенное ею, было подобно вонзившемуся в сердце кинжалу. С кем бы ни совершила прелюбодеяние его жена, это невыносимо. Но Артур знал, с кем она разделила постель, и это едва не убило его.

– Я пригласил Ланселота сюда, Гвен. Я взял его под свое крыло, приблизил к себе. Он был для меня как сын. Его предательство очень трудно вынести.

– Значит, ты его накажешь?

В глазах Гиневры не было и намека на мольбу, лишь печальное осознание того, каким может быть решение.

– Нет.

От удивления она резко откинула голову.

– Прости, не поняла? Я, наверное, не расслышала?

– Ты все расслышала правильно. Он нужен мне, ради процветания и безопасности Камелота. Я не могу заставить себя простить, но я понимаю. Только не забывай, что на его месте был я. И был готов сделать для тебя что угодно.

– Ты говоришь в прошедшем времени, и это так ранит… хотя я понимаю, что лишь мои собственные ошибки привели к этому.

– От него я требую того же, чего и от тебя, Гиневра. Осторожности и благоразумия. Потому что если вас поймают, я не смогу защитить. Это понятно?

Гиневра положила руку ему на грудь.

– Это я тебе обещаю, обещаю от всего сердца. Мы прекратим… то, что было между нами. Ланселот так же любит тебя, как и я. Мы не хотели бы опозорить и обесчестить тебя.

Резкий смех короля напугал ее.

– Боюсь, прелестная Гвен, что ворота конюшни уже широко распахнулись и лошади давно умчались из замка.

– Прости, не поняла?

– Слишком поздно.

Изабель не могла заснуть. Кровать была более чем удобной, хотя Изабель подозревала, что защитники прав животных вряд ли одобрили бы меховые одеяла. Она вертелась с боку на бок, переворачивалась со спины на живот, но ничто не помогало успокоиться и погрузиться в сон, хоть мирный, хоть какой. Да, снотворное сейчас бы не помешало.

Дверь бесшумно открылась, и только слабый свет коридорных фонарей, проскользнувший в щель, насторожил Изабель. Она резко села, встревоженная, но тут же узнала Мэри; юная девушка принесла два больших полена, чтобы положить в огонь.

– Ох как ты меня напугала!

Мэри застыла на месте.

– Прошу прощения, графиня, – тихо сказала она с коротким реверансом. – Я думала, ты уже давно спишь.

– Вопрос в том, почему не спишь ты? – удивленно сказала Изабель. – Ты слишком молода, чтобы работать до такого позднего часа.

Мэри аккуратно положила поленья на угасающие угли, помешала в камине кочергой и ответила:

– Мне в радость служить тебе, графиня.

Она выпрямилась и с шаловливой улыбкой повернулась к Изабель.

– По правде говоря, если я тебе не нужна днем, я вполне могу поспать часок-другой. Так что сна мне хватает.

– Рада это слышать, но скажи-ка мне вот что, Мэри. Чем ты занимаешься для собственного удовольствия?

– Моя леди?.. Я не уверена, что поняла твой вопрос.

– Ты и твои подруги, как вы развлекаетесь? Играете в какие-нибудь игры? Занимаетесь разными упражнениями?

– У нас нет особого времени для таких вещей.

– Очень много обязанностей? Нет возможности отдыхать?

– Иной раз именно так, моя леди.

– Ну, с этим мы разберемся, – пробормотала Изабель.

– Прости?..

– Да так, ничего, Мэри. – Изабель отбросила одеяла и поднялась. – Послушай, я что-то совсем не могу заснуть. Может быть, стоит прогуляться? Можно как-нибудь попасть в сад, не проходя через главный холл?

– Да, можно, графиня, но задняя лестница предназначена для слуг, а не для особ королевской крови.

– Значит, на эту ночь я превращусь в служанку. Пожалуйста, помоги мне найти длинный плащ и покажи дорогу.

Мэри вывела Изабель в ту самую часть сада, где недавно «графиня» разговаривала с королем Артуром.

Изабель была бесконечно благодарна девушке, даже попыталась вознаградить ее монетой – она нашла в сундуке большой кошель. Однако Мэри уставилась на нее с ужасом и отшатнулась.

– Ох нет, графиня, я не могу взять! Если ее найдут, меня накажут как воровку!

– Почему? Я же скажу всем и каждому, что это мой подарок тебе за отличную службу!

– Мне не разрешается принимать такие подарки.