– Конечно, моя дорогая. – Взгляд Севильяны стал невероятно острым. – Необычное находится настолько близко, насколько мы готовы поверить и испытать настоящую магию, а магия – это и есть дыхание самой жизни.

Микки хотелось бы задать старой леди еще несколько вопросов, но тут к ним подошла медсестра.

– Уверена, вы моя последняя пациентка.

Медсестра помогла Севильяне встать.

– Давайте-ка взглянем на вашу руку.

– Там просто царапина, – сказала старая женщина, отходя за медсестрой от стойки регистрации.

А потом, оглянувшись через плечо, она посмотрела в глаза Микки и произнесла ясно и отчетливо:

– Мне случалось царапаться куда сильнее, когда я обрезала розы, не надев перчатки.

От этих слов по коже Микки пробежали мурашки, настолько она была удивлена.

Откуда эта старая женщина знает?..

Микки все еще задумчиво смотрела на дверь, за которой исчезла Севильяна, когда начальница схватила ее за плечо. От неожиданности Микки аж подпрыгнула.

– Извини, не хотела тебя напугать, Микки. Я просто подошла, чтобы поблагодарить тебя. Весьма ценю твою помощь сегодня. Это все совсем не входит в твои обычные обязанности.

– Ох, ерунда, Джил. Я просто отвлеклась от ежедневной офисной работы.

Джил повнимательнее присмотрелась к своей ассистентке. Она заметила и темные круги под выразительными глазами, и необычную бледность кожи. Микки работала ее помощницей уже пять лет, и директор привыкла рассчитывать на деловитость Микки, ведь при ней все в Службе медицинских сестер шло спокойно и гладко, – но в последнее время помощница начала ее беспокоить. Она все чаще впадала в рассеянность, а всего пару дней назад Джил заметила, что Микки вроде бы спит на рабочем месте… да, Джил была почти уверена в этом. Возможно, пора было дать ей отпуск. А может, и отправить на повышение. Конечно, Джил совсем не хотелось терять такого работника и отдавать Микки конкурентам, но.... На Девяносто первой улице только что открылась новая больница. И там, скорее всего, отчаянно нуждаются в опытных служащих. Джил сделала мысленную заметку просмотреть списки подходящих должностей, но первым делом, в понедельник утром, принести Микки хороший туристический каталог морских путешествий.

– Почему бы тебе не уйти сегодня пораньше? Неделя была очень длинная.

Микки удивленно улыбнулась.

– Спасибо! У меня как раз сегодня грандиозное свидание, и мне хотелось бы к нему подготовиться.

Джил усмехнулась.

– Буду держать за тебя скрещенные пальцы.

Тут она оглянулась, проверяя, не слышит ли их кто-нибудь, прежде чем добавить с легким сарказмом:

– Сама знаешь, нелегко найти хорошего мужчину.

Микки хихикнула.

– Этот – профессор.

– Ну, тогда остается надеяться… – Джил помолчала, вскинув брови и жестом намекая на недосказанное. – Остается надеяться, что у него все такое же большое, как его мозги. Ладно, до понедельника!

Она ушла, с подчеркнутой дерзостью покачивая бедрами в такт широкому шагу.

Микки все еще улыбалась, возвращаясь к компьютеру. Она только успела кликнуть мышкой, как заметила ламинированную карту медицинской страховки.

– Ох, черт побери! Я не вернула Севильяне карту!

Микки схватила карту и побежала к двери во внутренние помещения приемного покоя. В центре полукруглого холла за высокой стойкой сидела секретарь приемного отделения – маленькая брюнетка, как всегда что-то печатавшая на компьютере.

– Привет, Бранди! В какой палате Севильяна Калука?

– В седьмой. – Занятая делом секретарша даже не посмотрела на Микки. – Такое имя не сразу забудешь.

– Спасибо. – Микки направилась к двери с номером семь. – Надеюсь, на сегодня у вас суматоха закончилась.

– Слабая надежда, – пробормотала Бранди.

Микки постучала в закрытую дверь.

– Можете войти, – прозвучал отчетливый голос старой женщины.

Микки приоткрыла дверь и неуверенно заглянула. Севильяна приглашающе помахала ей здоровой рукой. Левая рука была устроена на алюминиевом держателе, укрепленном сбоку на специальной кровати. Кто-то прикрыл сияющий металл голубым лоскутом. Микки увидела рваную рану на ладони Севильяны. Из раны все еще сочилась кровь.

– Входите, моя дорогая. Медсестра вышла за какими-то инструментами, чтобы привести вот это в порядок. – Она кивком указала на свою руку. – Вообще-то это надо зашивать.

– Мне очень жаль, – сказала Микки. – Надеюсь, вам не слишком больно.

– Это все мелочи, Микадо. – Севильяна показала на стул, стоявший рядом с кроватью. – Садись, пожалуйста. Очень мило с твоей стороны заглянуть ко мне.

– Я принесла вот это.

Микки протянула Севильяне страховую карту, раздосадованная, что не додумалась действительно просто навестить ее.

– Спасибо. Я бы никогда не вспомнила, где ее оставила.

Севильяна взяла карту и тепло улыбнулась Микки.

Микки села. Она изо всех сил старалась не смотреть на рану старой женщины, но, как это бывает, когда проезжаешь мимо места катастрофы на дороге, взгляд сам собой устремлялся к руке Севильяны. Но на этой ладони было и что-то еще… Микки прищурилась, пытаясь рассмотреть это.

– Кровь всегда завораживает. Вам так не кажется? – Голос Севильяны прозвучал гипнотически.

– Ее цвет напоминает мне розы, – тихо ответила Микки.

Она наконец заставила себя отвести взгляд от раненой руки и посмотрела в глаза Севильяне.

– Я не хочу сказать, конечно, что я какой-нибудь помешанный на крови вурдалак. Просто едва расцветшие розы и свежая кровь имеют один и тот же особенный оттенок. И я не понимаю, почему это должно вызывать негативные ассоциации, – уверенно закончила она.

Изумительные голубые глаза Севильяны пристально посмотрели на нее.

– Для вашего возраста вы очень мудры. Мне понадобилось много лет, чтобы понять: в том, о чем вы говорите, нет никакого негативного подтекста. Розы и кровь имеют между собой много общего, и это воистину удивительно.

Микки глубоко вздохнула.

– Откуда вы это знаете… о розах и крови? – брякнула она.

Старая женщина в ответ лишь улыбнулась.

– А вот и мы!

Медсестра стремительно ворвалась в комнату, неся поднос со стерильными инструментами. За ней шла женщина-врач, лишь недавно пришедшая в госпиталь.

– Доктор Мэйсон сейчас приведет вас в порядок.

Доктор посмотрела на Микки.

– Вы родственница?

– Нет, я ассистент Джил Картер.

– Вам нужно уйти.

Микки кивнула и бросила на Севильяну извиняющийся взгляд.

– Надо идти. Я искренне рада была познакомиться с вами, синьора.

– Погодите-ка, дорогая. – Севильяна потянулась к своей сумке, лежавшей рядом на кровати.

– Мэм, если она не ваша родственница, она действительно должна уйти, – сказала доктор Мэйсон.

– Я это прекрасно понимаю, милая девушка. Я и не прошу ее оставаться здесь. Я просто должна кое-что ей отдать, – сказала Севильяна таким тоном, каким обычно матери делают замечание нашалившим детям.

И, не дожидаясь ответа доктора, старая женщина сунула здоровую руку в глубины огромной, похожей на мешок сумки. Когда же рука снова появилась на свет, пальцы Севильяны сжимали маленький стеклянный флакон. Флакон в виде тоненькой трубки был не больше мизинца Микки. И на всей его поверхности сверху донизу виднелись узловатые выступы. Микки дизайн флакона показался смутно знакомым.

– Вот, моя дорогая. Я хочу, чтобы вы это взяли.

Севильяна вложила флакон в ладонь Микки, и когда Микки коснулась стеклянной трубочки, она поняла, почему та выглядела такой знакомой. Это была безупречная копия стебля розы, утыканного крошечными шипами.

– Это духи, которые были изготовлены для меня, когда я в последний раз навещала остров Крит, что лежит у побережья моей вечно любимой Греции. В прошлом эти духи приносили мне удачу и немало волшебства. Желаю, чтобы они сделали то же и для вас.

Микки сжала флакончик в руке.

– Спасибо, Севильяна, – ответила она на ходу, когда медсестра уже подталкивала ее к выходу.