Все выглядело так, будто она ничего не могла дать и Дереку, кроме Ризы, только Ризу он хотел в любом случае.

Дерек лежал на диване со сжатыми челюстями и горящим телом, глядя сквозь темноту. Проклятье, он хотел Кэтлин так сильно, что все болело, и словно получил удар кулаком в живот, услышав от нее, что может использовать ее тело, потому что она «должна» ему! Все эти недели он делал все, что мог, баловал ее, чтобы она его полюбила, но иногда чувствовал, будто бьется головой о каменную стену. Она уступила ему, но и только, а он хотел большего, чем простая уступка… намного большего.

Кэтлин постоянно наблюдала за ним осторожными зелеными глазами, пытаясь определить его настроение и предугадать желания, но это больше походило на пытающуюся угодить служанку, а не жену. Ему не нужна служанка, он отчаянно хотел, чтобы Кэтлин по-настоящему стала его женой. Дерек нестерпимо нуждался в ее прикосновениях и любви, которую он в ней ощущал и которая была заперта внутри: ей только надо выпустить ее на волю. Что случилось с ней, что она подавляла нежную сторону своей натуры со всеми, кроме Ризы? Он пытался, не слишком давя на нее, рассказать ей, как много она для него значит, и даже пробовал показать, но все же она держалась отстраненно.

Возможно, он должен взять то, что она предложила. Возможно, эмоциональная близость последует за физической. Бог свидетель, тело жаждало удовлетворения от любовных ласк; по крайней мере, это он мог получить. Когда он попросил ее выйти за него замуж, она сказала, что кое-что случилось с ней, поэтому она никогда не захочет снова заниматься любовью; и сейчас, когда он успокоился, Дерек понял, что она прошла длинный путь, чтобы найти в себе силы предложить ему использовать свое тело.

Только этого недостаточно. Он хотел изгнать тени из ее глаз, наблюдать, как расцветает для него ее улыбка. Он хотел, чтобы ее тонкое тело извивалось под ним в судорогах наслаждения; хотел услышать, как она напевает слова любви к нему; хотел и ее смеха, и нежности, и доверия. Боже мой, как он хотел ее доверия! Но больше всего хотел ее любви с отчаянной жаждой мужчины, заплутавшего в пустыне.

Все и всегда доставалось ему очень легко, включая женщин. Он едва достиг подросткового возраста, как старшие девочки и даже женщины начали обращать на него внимание. Вероятно, это идеальная справедливость, что он влюбился в женщину, которая спрятала свои чувства за стенами, столь высокими, что он не мог найти к ней подход. Он всегда знал, как поступить в любой ситуации, как заставить людей делать то, что надо ему, но с Кэтлин оказался загнан в угол. Скривившись, он признался себе, что эмоции, вероятно, затмили обычно ясное понимание ситуации. Он хотел жену с таким пылом и силой, что рассудок помутился.

Дерек был слишком погружен в гнев и расстройство и не услышал, как Кэтлин вошла в комнату. Он узнал о ее присутствии, когда ее рука легко коснулась его плеча, потом она поспешно отошла, будто боялась трогать его. Пораженный, он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Кэтлин встала на колени около дивана; темнота скрывала выражение ее лица, но не напряжение низкого голоса.

— Прости, — прошептала она, — я не хотела смущать тебя. Я знаю, что не представляю собой ничего особенного, просто подумала, что ты мог бы захотеть… — Голос неловко прервался, потому что она пыталась и никак не могла подобрать фразу, которая бы  все объяснила. Наконец сдалась и продолжила: — Клянусь, никогда больше не поставлю тебя в такое положение. Я в любом случае не очень хороша в этом. Лэрри говорил, что я была паршивой…

Она снова прервалась, и бледный овал лица отвернулся, будто она не могла оставаться с Дереком лицом к лицу даже в темноте.

Впервые она добровольно упомянула своего бывшего мужа, и его имя заставило Дерека приподняться на локте, возбужденного этой неожиданной возможностью выяснить, что произошло между Кэтлин и тем мужчиной.

— Что случилось?

Голос был полон неприкрытого грубого требования, а Кэтлин была слишком уязвима в этот момент, чтобы что-то скрывать.

— Он женился на мне из-за ранчо, чтобы жить за его счет и не работать. — Слова были самыми обыденными, но голос слегка дрожал, выдавая истинные чувства. — Он тоже не хотел меня; думаю, что никто и никогда не хотел меня, даже родные. Но Лэрри использовал меня всякий раз, когда нуждался в женщине и не мог добраться до города; он говорил, что мне можно найти хоть какое-то применение, потому что, даже учитывая, насколько я паршива в постели, я все же лучше, чем ничего. И когда он не мог больше получать деньги от ранчо, то подал на развод, чтобы найти кого-нибудь получше. В последний раз, когда я видела его, он… он снова использовал меня. Я пыталась остановить его, но он был пьян и зол и причинил мне боль. Он сказал, что это прощальный подарок, потому что никогда ни один мужчина не заинтересуется мной. И он был прав, не так ли?

Медленно, шатаясь, Кэтлин поднялась на ноги и встала в темноте около Дерека.

— Я просто хотела сделать что-нибудь для тебя, — прошептала она. — Ты сделал для меня так много, дал мне столько всего, а у меня нет ничего, чтобы отдать тебе, кроме моего тела. Я отдала бы тебе свою жизнь, если бы ты нуждался в ней. В любом случае я больше не буду приставать к тебе со своей любовью и снова ставить в неловкое положение. Наверное, все, что ты хочешь от меня, — чтобы я оставила тебя в покое.

Потом она молча вернулась в спальню, а Дерек остался лежать на холодном пустом диване с тяжело бьющимся сердцем, обдумывая ее слова.

Теперь он знал, что делать.

Кэтлин годами практиковалась в сокрытии эмоций за пустым лицом, и именно так сделала на следующий день на работе. Она как ни в чем не бывало разговаривала с клиентами, играла с Ризой и болтала с Сарой, с которой у нее завязалась теплая дружба. Дружить с Сарой оказалось просто: эта женщина была безмятежна и по-настоящему добра. За несколько дней Кэтлин легко поняла, почему дети обожают Сару, а большой мрачный муж смотрит на нее так, будто весь мир вращается вокруг нее.

Но Сара ко всему прочему обладала острой интуицией и во время обеда задумчиво наблюдала за Кэтлин. Ощущая взгляд этих проницательных глаз, Кэтлин спряталась поглубже в свою раковину, не позволяя себе думать о том, как ужасно все запутала.

Она не могла поверить тому, что сказала. Ее просто ужасало, что она на самом деле проболталась, что любит его, после того, как он мучительно ясно дал понять, что не интересуется ею даже в плане секса. Она просто не предназначена для любви —  Кэтлин только что осознала это и все еще не оправилась от удара. Самая трудная вещь, которую Кэтлин когда-либо делала, — вышла из спальни этим утром; пришлось собраться с духом, чтобы оказаться с Дереком лицом к лицу, и только потом она обнаружила, что он уже уехал в больницу. Теперь ей снова надо взять себя в руки, но нервы оголились, и она знала, что не сможет сделать этого, если продолжит снова и снова проигрывать в голове унизительную сцену.

Сара выложила стопку комплектов для вышивки на прилавок и посмотрела в глаза Кэтлин.

— Ты, конечно, можешь сказать мне, что это не мое дело, — спокойно произнесла она, — но, возможно, тебе станет легче, если мы поговорим. Что-то случилось? Ты такая… печальная весь день.

Только Сара описала бы настроение Кэтлин как печаль, но после мгновенного удивления та поняла, что это именно то, что она ощущает. Она все разрушила, и удушающая печаль давила на плечи, потому что она так сильно любила Дерека, но не имела ничего, чтобы дать ему, ничего такого, чего бы он захотел. Старые привычки въелись глубоко, и Кэтлин уже открыла рот, чтобы отрицать свое настроение, когда горло сжалось. Она видела от Сары только доброту и дружбу и не могла лгать ей. Слезы жгли глаза, и Кэтлин быстро посмотрела вдаль, чтобы скрыть их.

— Кэтлин, — негромко сказала Сара, обходя прилавок, чтобы взять Кэтлин за руки, —  друзья и существуют для того, чтобы поговорить; не представляю, что бы я делала все эти годы без моих друзей. Дерек помог мне в один из самых трудных моментов моей жизни, несмотря на то, что был тогда еще мальчиком. Я сделаю для него все что угодно… и для тебя, если ты просто расскажешь мне, что случилось.