Валенс глянул на небо. Солнце уже скатывалось к горизонту, обводя алым контуром ставшие черными ветви деревьев.

– Времени осталось чуть. Упустить их нам нельзя. Приск! Живо на тот берег и в лагерь, возьмешь мечи на всех и назад. Центуриону, первому, кого встретишь… Кроме Нонния, – уточни Валенс, – скажешь вот что: лазутчики в двух милях от устья. Понял?

– А если трибуна встречу?

– Только если Адриана. Остальных не касается. Сам живо назад. Бегом. Пошел!

Приск бросился в воду.

– Почему он? – плаксиво спросил Квинт и тут же получил по уху.

Но не от Валенса, а от Куки. Но тот и сам огреб оплеуху от центуриона.

– Рук не распускать! – прошипел Валенс. – Вас могу бить только я. Еще раз увижу. что бьешь товарища, – изувечу.

Центурион огляделся, прикидывая, где лучше устроить засаду. Первым делом выбрал два деревца и срубил их фальксом, очистил от ветвей, обрубил макушку и всучил палки Молчуну и Тиресию. Один-два удара эти деревяшки выдержат.

– У кого-нибудь есть оружие?

– У меня нож, – похвастался Кука.

– Отлично. Значит, будешь сражаться ножом. Держи! – он отдал фалькс Малышу. – Ты все время у нас машешь мечом как топором. Так вот, фальксом именно так и дерутся. Держи его двумя руками за рукоять. Запомни – заточен он изнутри. Понял?

– Угу.

– Остальным снять ремни, намотать на правую руку, будете бить пряжками. Лазутчиков должно быть максимум трое. Справимся, даже если Приск не поспеет. Теперь в укрытие. Малыш, Тиресий, Крисп, Скирон – возле лодки. Тиресий – старший. Остальные за мной.

Тироны вместе со своим центурионом нырнули под ветви. Валенс срезал кинжалом щепу с палки Молчуна и протянул Квинту.

– Зажми зубами. Если услышу клацанье, горло перережу. Дышите неслышно. У даков слух воистину звериный.

Приск выбрался на другой берег и побежал трусцой. Влажная земля чавкала под босыми ногами. Был соблазн рвануть что есть мочи, но он знал, что тут же спечется, и толку от него будет мало. Казалось, они совсем немного отошли от лагеря, ан нет, вышло, что уже изрядно. Хорошо, дорожка тут натоптанная любителями рыбалки. Небо за рекой подыхало алым – времени оставалось в обрез. Когда золотая колесница Феба закончит дневной бег, небо станет уныло синим, а предметы едва различимыми, даки вернутся к своей лодке.

Как ни экономил Приск силы, он все же взял темп слишком быстрый для такого броска: в горле уже саднило, под ребрами резало, а ноги сделались ватными.

«Надо будет найти серные факелы и еще – лошадь!» – сообразил он, уже когда был у преторских ворот лагеря, что смотрели в сторону реки.

– Пароль! – выступил вперед караульный.

– А… – на миг Приск растерялся, дыханье с хрипом рвалось из груди.

Ночная стража еще не сменяла дневную, этот же самый часовой выпускал их из лагеря, но просто так впускать назад не спешил.

– Пароль!

– Корнелий Фуск и счастливый случай![52] – вспомнил Приск записанную на тессере фразу. Наверняка это Адриан изгалялся, придумывая эту глумливую чушь.

– Проходи!

Приск ворвался в лагерь. Ему повезло – вернее, повезло им всем. Первый, кого он встретил, оказался знаменосец Мурена, он о чем-то спорил с новым караульным, готовым заступить на пост.

– Эй, тирон, – засмеялся Мурена, – на тебе лица нет. Никак даки напали!

– Почти! Лодку нашли. Лазутчиков ждем… а мечи…

Мурена кивнул, с полуслова понял, в чем дело.

– В казарму за оружием не беги, далеко. Я тебе из караульни вынесу все, что надо. Марк! – окрикнул он одного легионеров. – Живо, приведи парню лошадь. Лучше Крепыша, он еще не расседлан. Хорошо верхом ездишь? – обратился к Приску.

– Неплохо.

Мурена вынес из караульни шесть мечей, два пилума и щит.

– Я не доброшу пилум через реку, – признался Приск.

– Пилумы не тебе. Мечи бери. Сколько лазутчиков?

– Пока не знаем. Валенс думает – трое. Или четверо. Не больше.

Мурена вытащил мечи из ножен и завернул все клинки в кусок кожи.

– На ту сторону поплывешь – мечи сложишь в щит, будешь держать руками щит, а плыть, работая ногами.

– Может быть, плыть вместе с лошадью?

– Не выйдет. Дорог каждый миг. Пока будешь эту тварь загонять в воду, время упустишь. И наверняка повод потеряешь в воде. Крепыша унесет в Данубий – и все дела.

Тем временем Марк привел Крепыша. Мурена подставил руки, и Приск вскочил в седло.

– Слишком узду не рви – Крепыш этого не любит.

Мурена вложил связку мечей в колчан для пилумов, подал Приску щит.

– Надо центуриону сказать.

– Я скажу… – Мурена хлопнул ладонью Крепыша по крупу.

Конь с места взял в галоп.

– Пароль! – запоздало крикнул часовой.

– Корнелий Фуск и счастливый случай! – донеслось из темноты.

Как зачарованный Кука смотрел на гаснущее небо.

«Ну еще чуть-чуть, ну еще…Боги, ну хоть разок подумайте не только о себе! Ведь не может, не может такого быть, чтобы Приск не успел».

Но небо неумолимо тускнело. Уже с трудом можно было различить ветви на кустах по другую сторону от прогалины.

И тут Кука услышал, как хрустнула ветка. Потом сдавленный окрик. Потом вновь шаги. Очень осторожные, тихие. Кажется, шли двое. Валенс тронул Куку за плечо и показал три пальца. Значит, трое. Третий двигался неслышно, только опытный центурион сумел различить его поступь.

Еще миг, и из кустов действительно вышли трое. Двое одетые как фракийцы или даки – в длинных льняных рубахах и шароварах. У одного на поясе висел фалькс, с другой стороны – кривой нож. У второго был только нож. Третий… тут был сюрприз. Третий был солдатом вспомогательных войск – в чешуйчатой лорике, на правом боку – гладиус. Все трое о чем-то заговорили на фракийском наречии. Валенс вслушивался. Квинт вновь стал дрожать – Валенс надеялся, что стук зубов о деревянную щепку даки все-таки не расслышат. Небо еще не до конца погасло, и в густой синеве висело надкусанное серебряное блюдо Селены, подсвеченное кровавым ореолом.

Наконец даки и солдат обнялись на прощание, и тут Валенс скомандовал:

– Вперед!

Он первым выскочил из засады, за ним Кука с ножом в руке.

В зарослях послышал возня, с ревом вырвался из сплетенных ветвей Малыш, будто разъяренный лесной божок.

Все трое лазутчиков мгновенно встали в круг, причем напротив Валенса оказался вооруженный фальксом дак. Тускло блеснул клинок при свете луны. Валенс, вооруженный мечом и кинжалом, попытался сделать обманный выпад мечом, но не преуспел – дак разгадал его хитрость и парировал удар.

– Ребята, вы что, взбесились! – закричал солдат-ауксилларий[53]. – Я – свой. А это – торговцы…

Новобранцы на миг отступили. Сделал шаг назад и Валенс.

– Бросьте оружие! – приказал центурион. – И марш со мной в лагерь – там разберемся.

Ауксилларий выругался, потом выдохнулул:

– Нет, не так. Я пойду с вами, этих отпустите! – потребовал солдат.

– Сдавайтесь! Получите жизнь.

Дак что-то выкрикнул на своем наречии.

– Тиресий, камни! – закричал Валенс. – Кидайте в них камнями. Оглушайте!

Он надеялся захватить всех троих живыми.

Новобранцы тут же кинулись выполнять приказ. Все разом, и в этом была их ошибка. И в какой-то степени ошибка Валенса тоже – крикнув «Тирсеий», он велел заняться камнями подразделению Тиресия. Новобранцы этого не поняли. Прежде чем первый камень ударил в окруженных, дак сделал попытку прорваться к лодке. Взмах фалькса, и Крисп с воем покатился по песку. Правда, второй удар варвару нанести не удалось – на дака с ревом бросился Малыш, ударил с такой силой, что дак невольно попятился. Тут подоспел Валенс, еще миг, и он всадил бы даку меч под ребра, но тут самому центуриону нанесли удар кривым ножом в спину. Лезвие соскользнуло с чешуйчатой лорики, но сам удар был такой силы, но Валенс потерял равновесие и растянулся на песке.