Безусловно, во всем этом следует учитывать один момент, состоящий в том, что «связанные с иголкой про­фессии» являются исключительно иудейскими, и все злоупотребления в них также являются иудейскими. Это заявление сделано в интересах тех апологетов русского большевизма, которые поясняют, что причиной всего этого является то, как к «бедным русским» относятся в Америке. Если бы американцы научились понимать, что русский - это не иудей и что большевизм не русский, а иудейский, а также и то, что американец никогда не на­учится помнить, что каждый русско-иудейский тру­женик в Нью-Йорке вступает в контакт с русско-иудей­ским работодателем и что каждый русско-иудейский жилец платит необычно высокую квартплату русско-иудейскому владельцу жилья, тогда стало бы ясно, что еще раз Соединенные Штаты вынуждены содержать обманщика, который не принадлежит этой стране.

Было бы неплохо также помнить, что это относится и к тем русским и польским иудеям, которые пока про­живают в России, и что Соединенные Штаты разорвали свой торговый договор со страной, которая была стра­ной и имела правительство еще до открытия Америки; а также, имея в виду то, что эти действия оказались ры­чагом иудейского влияния на Россию через Германию, сейчас предлагается, чтобы Соединенные Штаты под влиянием тех же иудеев заключили торговое соглаше­ние с теперешней российской тиранией. По существу, иудейская дипломатия весьма близко подошла к опре­делению нашей внешней политики. Если бы они были достаточно сильны, несмотря на отказ президента Таф­та разорвать отношения с Россией они могли оказаться столь же сильными, чтобы заставить нас пожать руку большевизму.

Иудейский профсоюз является исключительно иудейским по той причине, что профессии, которых он касается, являются исключительно иудейскими. Ины­ми словами, иудейский профсоюз - это не американский профсоюз, это и не смешанный профсоюз, он является иудейским. Как и в отношении всех остальных видов иудейской деятельности, цель этого профсоюза состоит в достижении только иудейских целей. Эти профсоюзы на стороне Объединенного Израиля.

Это следует иметь в виду при упоминании широко распространенных забастовок в швейной промышлен­ности и быстрого роста цен на одежду для 99000000 не­евреев в Соединенных Штатах. Несмотря на все забас­товки прибыли возрастали в громадном масштабе; мож­но было утверждать, что забастовки существенно увели­чивали прибыли, а страна в целом богатела.

Обратите внимание на цифровые показатели «свя­занных с иголкой профессий» до войны. В Соединенных Штатах в целом объем производства мужской и женс­кой одежды в J914 г. составлял 932099000 долларов. Только в Нью-Йорке было произведено этой продукции на сумму 542685000 долларов. Остальное было произ­ведено иудейскими центрами по производству одежды в Чикаго, Кливленде, Нью-Джерси и Филадельфии.

Статистические данные за военный и послевоен­ный периоды бьши беспорядочными. Цены на одежду росли, пока в конце войны в 1918 году их рост составил до 200—300%. До середины 1920-х годов монополия удерживала цены. Это осуществлялось согласно декла­рации производителей одежды о том, что вся прибыль­ность производства обеспечивалась за счет производ­ства других товаров, ане одежды. Русско-польские иудеи только в этой стране в течение лишь нескольких меся­цев изымали от 50 до 80 долларов в неделю. Угрозы забастовки были использованы для того, чтобы повы­сить заработную плату на 5%, что привело к росту стоимости одежды на 20%. Все это оплатил американс­кий народ.

Однако если все приведенные выше заявления представляли собой просто попытку вызвать возмуще­ние тем, что рабочие получают больше того, что они за­рабатывают, то эта попытка обречена на провал. Доволь­но трудно найти кого-либо, кто сожалел бы о том, что ра­бочим досталась такая удача. Как оказалось, высокая зарплата не столь выгодна, как казалось, однако народ получил, по крайней мере, удовлетворение от этого.

Эти заявления приведены для того, чтобы показать, что во время войны иудейские профсоюзы «разжирели», и этот факт сказывается сегодня на их большевистском отношении. Не вся зарплата становилась приобретением человека, который ее зарабатывал, оставался еще проф­союз, которому надо было платить. Девушки в торговле мехом в Нью-Йорке зарабатывали 55 долларов в неделю, из которых они платили 27,5 долларов профсоюзу, так же в неделю, другие рабочие также платили в аналогичной пропорции. Много было разговоров о том, что следовало сделать. В России, безусловно, был в наличии правитель­ственный золотой запас, полученный сразу после успеш­ной революции, однако в Соединенных Штатах предва­рительный фонд должен был быть создан самими Соеди­ненными Штатами. Планировалось проведение крупно­го революционного мероприятия, о котором существуют письменные свидетельства.

Существует два отделения по управлению иудейс­ким богатством и властью в Нью-Йорке. Первым явля­ется Немецко-Иудейское отделение, представленное Шиффсами, Шпейерами, Варбургами, Канами, Левин-сонами и Гаггенгеймами. Они платят за игру за счет финансовых ресурсов неиудеев. Второе отделение со­стоит из русских и польских иудеев, которые монопо­лизировали производство шляп, фуражек, мехов, белья и игрушек. (Между прочим, именно русские и польские иудеи контролируют как американскую сцену, так и кино.) Их хватка и влияние далеко не незначительны. Иногда между ними возникают внутренние ссоры от­носительно деления прибылей, а рьяные публицисты могут ревностно обращать внимание на эти ссоры как свидетельство того, что они указывают на отсутствие единства между иудеями, однако в Кагале и повсюду они понимают друг друга довольно хорошо, а в вопросе о противостоянии иудеев и «гоев» они представляют собой неразрывное единство. В соотношении этих двух сил попытка поддерживать высокие цены продолжалась до конца 1920 г. Главы иудейских ассоциаций по произ­водству одежды объявили о том, что цены на одежду сни­жены не будут. За ними прочно стояли объединенные еврейские так называемые рабочие профсоюзы, которые угрожали принять соответствующие меры в случае па­дения цен.

Первым крупным универмагом, который снизил цены в Нью-Йорке, был универмаг Уэйнамэйкера, быв­ший иудейским. По существу, не было никакого сниже­ния цен иудейскими производителями и торговцами до ноября, когда менее десятка иудеев были вызваны на прием к неиудейскому финансисту, после которого были предприняты запоздавшие усилия по спасению рынка путем сенсационного снижения цен. Иудейские конт­ролеры производства одежды еще до этого заявляли, что цены не только упадут, но в 1921 году вырастут еще боль­ше. Существует различие между тем, что сделала бы и что могла бы сделать иудейская коалиция, однако ее воля и ее власть никогда столь полно не соответствовали одна другой, как тогда, когда неиудейский элемент спал, и никогда иудейская воля и сила не были так широко раз­делены, как тогда, когда неиудейский разум был насто­рожен. Когда неиудейский финансовый ум заставил себя почувствовать в ноябре 1920 г., то еврейские торговые планы и политика рухнули на дно. Единственное, чего следовало опасаться, - не возбудить иудеев, не допустить последствий спячки среди христиан. Иудейская про­грамма контролировалась с момента ее выявления и определения.

Простые люди, которые в течение пяти лет плати­ли дань тресту по производству одежды, получили возможность узнать, кто входил в этот трест. Однако это пустяк по сравнению с политическими целями, в которых использовался трест по производству одежды в этой стране. Трест по производству одежды, будучи образо­ван исключительно иудеями, большинство из которых были бывшими главарями иудейства в его борьбе про­тив правительств Старого Мира, сегодня является сер­дцевиной и центром движения, которое, если ему будет сопутствовать успех, оставит после себя не только ош­метки Республики и ее институтов, но не будет далее и свободы, которая принадлежит каждому американцу по наследству.

Какова сила этих людей? Каким образом они связа­ны вместе? Каковы факты, имеющие отношение к ним?