Именно этот факт подготовленного беспорядка де­лает ситуацию в Нью-Йорке интересной сегодня, по­скольку ее направления влияния и престижа распрост­раняются по всей стране.

По этой причине и до описания того, как иудейс­кие организации распространяют большевизм и рево­люцию в Соединенных Штатах, первым шагом будет описание состояния и степени развития иудейского рабочего движения.

Большинство ньюйоркцев помнят движение под на­званием «Спасите Пятую Авеню». Эта авеню от Четырнад­цатой до Тридцать четвертой улицы, за исключением Брод­вея, является историческим местом. Она вошла в историю Америки своим особым путем. Немногим более пятнадца­ти лет назад на ней были дома давнишних семей, рези­денции известных издателей, магазины по продаже про­изведений искусства и известные торговые центры. Это был район, известный во всех Соединенных Штатах и олицетворяющий саму Америку и хороший вкус.

Однако в настоящее время те американцы, которые полагали, что они находятся в безопасности в своем соб­ственном городе, поняли, что надвигается какая-то тень. Стала ощущаться какая-то неуловимая атмосфера раз­ложения. На верхних этажах зданий разместились ма­газины, которые день и ночь источали на улицы неко­торый чуждый поток не от радостного с надеждой в гла­зах иммигранта, радующегося тому, что он работает в Америке, но более мрачный. Это был русский и польский иудей. Он проник в этот район, наиболее типичный аме­риканский район из любых районов вне Бостона и Фи­ладельфии, из первого, упомянутого выше.

Больше нигде такие магазины не могут существо­вать, кроме как по снисходительности правительства. Имели место протесты и организованные действия; к иудеям обращались от имени города; они только улыба­лись и давали обещания, однако, как надвигающийся прилив, с каждой неделей вторжение становилось глуб­же и активнее. Ньюйоркцы не решались ходить в этот торговый район города, а купцы утратили возможности продолжения своей деловой активности. Вследствие это­го ценность недвижимости упала, иудеи скупали ценные объекты собственности по низким ценам.

Сегодня в поддень Пятая Авеню от стен домов до бордюрного камня заполнена тысячами темных плот­ных фигур. Они шествуют плотными группами и дела­ют улицу непроходимой. Они создают странную, не­американскую атмосферу - славянскую с восточной при­месью. Их язык чужой, их отношение мрачное с приме­сью чувства силы. Нью-Йорк утрачивает признаки Аме­рики всякий раз, когда вы приближаетесь к этой чужой толпе. Они захватили весь этот район полностью, слов­но они завоевали его штыком и прикладом.

Все это было бы, безусловно, весьма обнадеживаю­щим, если бы мы могли воспринять и сохранять отно­шение молодого необразованного читателя фантастики и относились бы к этим людям как к «новым американ­цам». Существует масса занимательных рассказов (в большинстве своем написанных, между прочим, еврея­ми), претендующих на описание пылающих сердец, с которыми эти толпы смотрят на Америку, их сильное стремление стать американцами, их любовь к нашему народу и нашим порядкам. К большому сожалению, де­ятельность этих людей и слова их лидеров являются живыми по отношению к этой приятной картине, кото­рой мы, как американцы, с радостью поверили бы. Со­противление по отношению к предложенной амери­канизации, заключавшееся в ограничениях, наложен­ных на Программу американизации, оказалось доста­точно сильным, чтобы убедить всех обозревателей в том, что, насколько это касается вторжения евреев, они не желают идти тем путем, которым идет Америка, но хо­тят оказать влияние на Америку, чтобы она пошла тем путем, которым идут они. Они много говорят о том, что они принесли Америке, едва ли что-нибудь вообще из всего того, что они нашли здесь. Америка предстала пе­ред ними как большой кусок замазки, который должен быть отформован по их желанию, а не как добрая мать, которая могла и хотела бы заставить этих чужаков по­любить ее собственных детей. Представление о том, что Соединенные Штаты пока не представляют собой ниче­го определенного, что они являют собою некоторые дос­тупные всем возможности делать все, что заблагорассу­дится, является наиболее характерным для иудейских политических убеждений. Если это не что иное, как провинциализм, полагать, что наши чужие гости стали американцами и прекратили свои попытки сделать Аме­рику несколько чужой для американцев, то сотни тысяч американцев должны признать свою вину в своем про­винциализме.

«Плавильный тигель», термин, который г-н Зэнгвил ввел в употребление, есть не очень уважительное на­звание нашей Республики, но помимо этого он все боль­ше и больше подвергается сомнению в том, что он опи­сывает тот процесс, который происходит здесь. В этом тигле присутствуют вещества, которые не плавятся. Однако еще более существенным является тот факт, вызывающий растущий интерес, что некоторые веще­ства могут расплавить сам тигель.

Что касается Пятой Авеню, она и представляла со­бой тот тигель, который расплавился. По меньшей мере, не самый бесстрашный еврейский лидер не очень стал бы кричать об американских качествах самой от­крытой в мире иудейской колонии, а именно колонии в Нью-Йорке.

Высокие здания в этом районе заполнены ателье по пошиву одежды, которые являются монополией иудеев в Соединенных Штатах. Мастера по пошиву пальто и брюк, портные, мастера по пошиву дамского платья, все эти люди заняты «шитьем», в котором не принимают участия пожилые люди другой расы.

Почему возникла тенденция среди иудеев к «заня­тию шитьем»?! Это объясняется его отвращением к руч­ному труду, его неприятием сельской жизни и его стрем­лением организовать свое собственное дело. Прибывая в город своего назначения, иудей предпочитает не по­кидать его, кроме как переезжая в другие города. Существует лишь одно иудейское общество, устав которо­го предписывает, что его задача состоит в том, чтобы расселять иудеев по сельским районам, однако в этом направлении оно не делает почти ничего. Более того, существуют доказательства, что колонизация городов активно продолжается. Широко распространенные иудейские ассоциации осуществляют локаут таких го­родов, в которых должны поселиться несколько иудеев, которые с течением времени образуют более обширную колонию и через некоторое время захватят это место. В этом нет ничего случайного. Иудей не авантюрист, он не отрывается от своей базы, а все его перемещения осу­ществляются согласно рекомендациям и указаниям. Нью-Йорк представляет собой большую практическую школу, в которой вновь прибывающий иммигрант полу­чает инструкции, касающиеся «адаптации к обстанов­ке в Америке».

Таким образом, предпочитая любой способ городской жизни и не занимаясь трудом, связанным со значи­тельными физическими усилиями, иудей тянется к игол­ке не в качестве созидательного художника, каким яв­ляется конкурентоспособный портной, но для изготов­ления повседневной одежды в больших количествах.

Помимо того, что такая работа по своему качеству является работой «белых воротничков», «связанные иголкой профессии» привлекают еврея потому, что на такой работе иудей имеет возможности практически распоряжаться своим собственным рабочим временем. По этой причине иудей предпочитает сдельную, а не по­денную работу, домашнее производство - фабрикам, по­скольку он имеет возможности планировать свое соб­ственное рабочее время. Многие люди удивляются тому, как иудеи Нью-Йорка находят столь много времени на революционные обсуждения, парады, собрания, демон­страции, дебаты в ресторанах и написание радикальных работ. Ни один другой класс трудящихся не в состоянии найти такое количество времени; остальные люди ра­ботают довольно постоянно. Объяснение этому находит­ся под рукой: экстремальный социализм и большевизм имеют массу «свободного времени».

Троцкий, теперешний глава России, вел такую жизнь в Нью-Йорке. Его главным занятием была орга­низация досуга для разработки своих планов. Все лиде­ры Восточной Стороны (Ист-Сайд Нью-Йорка) знали, что Троцкий должен «выполнять работу царя», даже если бы он никогда не истратил бы ни одного лишнего долла­ра. В этом нет ничего случайного. Это было предопреде­лено, и назначенные люди пришли прямо на свои зара­нее определенные места. Восточная Сторона и сейчас имеет своих других руководителей, и они живут в среде революционных «связанных с иголкой профессий».