Напомним их названия. «Послушай Пересмешника» - какая песня сегодня стала общепринятой по столь про­стой теме? Единственными «птицами», которые сегодня стимулируют людей петь, являются «фривольные моло­дые женщины» и молоденькие девушки». Были и такие песни как «Бен Болт», «Нэлли Грэй», «Хуанита», «Когдаты и я были молоды, Магги», «Серебряные нити среди золо­та».

Какой рубеж эти песни перешагнули, чтобы стать столь привлекательными и по-хорошему эмоциональными?

Это были дни, когда люди пели; они пели вместе; они пели везде, 1де бы ни встречались; это были дни той, ныне исчезнувшей организации, известной под назва­нием «поющая школа». Люди могли петь вместе. Песни были всеобщей собственностью, известной каждому, принадлежащей каждому.

Существует ли подобное пение сегодня? Едва ли. На недавней встрече молодых людей на церковных хорах потребовалась песня «Хэй, хэй, все банды здесь» и пред­седатель, согласившись, призвал: «Не говорить ни одно­го плохого слова!» После этого предупреждения хор на­чал петь. При необходимости публичного пения незамедлительно возникает затруднение, связанное с воз­можным неприличием. Тккая сложность не возникала во времена до появления иудейского джаза.

С течением времени мода на публичное пение пре­терпела изменения. Появились названия совершенно нового типа, относящиеся к совершенно другому ряду предметов, чем те, о которых поется в песнях.

Это был период таких песен, как «Энни Буни», «Мак джинти ушел на дно моря», «Она только птичка в золо­ченой клетке», «После окончания бала» - все они чистые, чище, чем песни предшествующей моды, и дают насто­ящее представление о жизни.

Чувственность не отсутствует, но эта чувственность в таких песнях, как «Моя дикая ирландская роза» или «Вперед в багажном вагоне», не вызывает возражений.

Неиудейский период был отмечен такими песнями, как «На берегах реки Уобэш» Поля Дрессера; «В тени ста-ройяблони», «Когда закат солнца превращает голубой оке­ан в золотой», «Вниз по потоку старой мельницы», «Муж­чина моей возлюбленной под Луной» Джима Торнтона; «Пешеходные дорожки Нью-Йорка» Чарльза Лолора.

Существовали также «западный» и «индейский» по­токи песен, представленные такими песнями, как «Шей-енна, Шейенна, хоп на моего Пони», «Аравауна», «След одинокой сосны».

Затем наступил африканский период, привнесший мотив джунглей, так называемый «дух Конго» в попу­лярные песни. «На вершине кокосовой пальмы», «Под бамбуковым кустом» и другие произведения, которые быстро были преобразованы в более зверские произве­дения, чем те, которые сами звери могли бы создать.

Все это вместе привело к возникновению музыки «рваного ритма», созданной негритянскими композито­рами. Лирика практически исчезла под влиянием мно-гочисленных песен типа«Кэйкуок», которые захлестнули уши населения. К этому периоду относится и появление маршевой песни испано-американской войны «Сегодня вечером в старом городе будет горячее время». «Черные и загорелые» курорты Юга стали править музыкой на­ции как на севере, так и на юге. Седуктивный ритм заполонил уши публики. Стехпор термин «мабэйби», при­внесенный с негритянской мелодией, остался в некуль­турной музыкальной речи. Менестрельство обрело но­вую жизнь. Стали проводиться «рояльные акты». «Джаз-банды» свирепствовали. При бесчувственной градации, легко прослеживаемой теперь в мусоре песен, завалив­шем нас за последние десятилетия, мы можем наблю­дать постепенный упадок популярной песни. Чувство превратилось в предложение чувственности. Романти­ка превратилась в эротику. Популярный ритм перешел в ритмику, а ритмику подавил джаз. Тематика песен опускалась все ниже и ниже, пока не скатилась на гряз­ное дно подпольного мира.

Первым созданным самим собой «Королем Джаза» стал иудей по имени «Фриско». Главными руководите­лями всей этой тенденции упадка стали иудеи. Понадо­билось именно их умение камуфлировать моральную грязь и поднять ее на полградуса выше ее природного состояния, когда она не вызывает ничего, кроме отвра­щения. Они не могут позолотить пилюлю, но они спо­собны прикрыть недостойных, и это именно то, что и было сделано. Современная популярная песня представ­ляет собой обеленный памятник, сверкающий, но на­полненный мертвыми костями всех прежних неприят­ных неприличностей. Простая печать возвращает их в их должное состояние отвращения. В настоящее время мы вступили в период «вампа» - это крупная современ­ная богиня, под которую десятки тысяч глупеньких де­вушек моделируют себя - «вамп». Первоначальный «вамп» может быть найден в запрещенном французском романе, по которому Моррис Гест поставил свой грубо аморальный спектакль под названием «Афродита». В иудейской популярной песне и в иудейском кинофиль­ме «Вамп» это единство наконец-то было достигнуто. Ге­роиня «Вамп» и сцена в гареме - вершина совпадения!

Вот где заключается работа Антидиффамационной Лиги. Эта лига знает, как вставлять шпильки любому, кто осуждает иудеев. От крупных издателей Нью-Йорка до любых газет в стране Антидиффамационная Лига заставляет чувствовать свою силу. Работа для нее содержится в кинофильмах и в песенной индустрии. Почему эта Лига не вставляет шпильки тем иудеям, которые ухудшают качество кинофильмов, коррумпируют дви­жение за народные песни и тем самым покрыли позором наименование своей расы? Почему она не делает этого? Возможно, потому, что контролировать можно только неиудеев, а иудеям дозволено работать без контроля? Возможно, потому, что неиудеев можно остановить, при­менив ограничения и удила, а иудеев этим остановить невозможно?

Повторяем: здесь поле для работы Антидиффамаци-онной Лиги среди и иудеев. И более того: есть иудеи, ко­торые умоляли Антидиффамационную Лигу отмыть имя иудеев от стыда, когда говорят: иудейский ликер, иудей­ский кинофильм, иудейская популярная песня, теат­ральные иудеи и другие наименования подобного рода, но Антидиффамационная Лига ничего такого не сдела­ла. Она даже и не посмела сделать это. Американское иудейство боится ослабить даже единственный шов в своих доспехах в результате даже единственного рас­следования или единственной реформы. Они опасают­ся того, как далеко может распространиться пламя са­мосовершенствования.

Это было именно намерение издательства «Диар-борн Индепендент» - привести в данной статье пример того, как музыка для иудейского джаза записывается в трех классах: № 1 - для общего пользования; № 2 - для использования на сцене; № 3 - для самых «низких» це­лей. При рассмотрении песен наименее оскорбительного свойства было обнаружено, что даже наименее оскорби­тельные не могут быть здесь напечатаны. Этот факт до­стоин величайшего сожаления, поскольку, безусловно, какой-то способ должен быть найден, чтобы предоста­вить населению полную информацию о том, что проис­ходит в этом тайном движении.

Иудейское искусство «камуфляжа» (читатель может не знать, что искусство камуфляжа (маскировки) в во­енное время является еврейским изобретением) всегда было оперативным. «Имена-крыши», «национальности-крыши» (это иудейские термины) известны давно.    Для евреев высшего класса вполне обычным является объе­динение в общества по политическим или расистским соображениям, при этом цели таких обществ камуфли­руются их названиями, такими как Географическое Об­щество, Научное Общество или другими-наименовани­ями подобного свойства. И таким образом с отвратитель­ным акцентом, который не воспринимается только ма­лолетними детьми, они распространяют по миру среди молодежи опасные идеи под камуфляжем захватываю­щих мелодий.

Сами мелодии связаны с любопытными события­ми. Имели место судебные дела, связанные с «адаптаци­ей» или заимствованием мелодий для создания «попу­лярной песни». При внимательном рассмотрении вы можете обнаружить давние мелодии в каждой из попу­лярных песен, которые вы поете. Если вы поете песню «Качаясь в колыбели бездны» и затем будете петь песню «Я всегда гоняюсь за радугой», то заметите основное му­зыкальное сходство, однако это не доказывает, что пес­ня «Качаясь в колыбели бездны» сама по себе является оригинальной, ее мелодия первоначально взята из «Опу­са» Шопена. Такая практика получила особенно широ­кое распространение за последние годы.