— Она повесилась! — ахнула Прасковья Федоровна. — Повесилась!
— Спокойнее, — сказал Даниил Грушин и обратился к Артему: — Помоги мне.
— Надо ее снять.
— С ума сошел?! Чтобы нас обвинили в убийстве?!
— Только идиот мог подумать, что это самоубийство, — заметил Грушин и первым шагнул в кабинет. Немного подумав, Артем двинулся следом.
Валентин Борисюк покосился на женщин и нерешительно поднялся с хрупкого табурета. Наконец опомнился и Сид. Но к открывшейся в стене двери шагнул неохотно. Женщины остались в каминном зале. Инга сделала судорожный глоток из бокала, Прасковья Федоровна еле слышно простонала:
— Я сейчас упаду в обморок… Бедная, бедная Кира!
— Да хватит вам причитать! — огрызнулась Инга. — Она была наркоманкой. Этим все и должно было закончиться. Самоубийством.
— Вовсе нет, — раздался из кабинета голос Грушина.
Тот прямо в ботинках залез на стол и, вытянув руку, коснулся крюка.
— Так я и думал: это не самоубийство. Кира была маленького роста. Ей ни за что не повеситься на этой люстре. Потолок слишком высокий. Но никак не метр шестьдесят. И еще вот это.
— Что? Что такое? — заволновался Артем.
— У нее на шее две борозды.
— Ну и что?
— А то, — отрезал Грушин. — Петля побывала на этой шее дважды. Ее сначала удушили, а потом повесили под потолок. Ну что? Я ее снимаю?
— Не смей… — сдавленно сказал Артем.
— Это же убийство! Все равно номер не пройдет!
— И все равно: не смей. Слезай оттуда. Кто считает иначе? — повернулся Артем к Силу и Валентину Борисюку.
— Надо закрыть дверь, — негромко кашлянул Валентин. — Кира нашлась. По крайней мере мы знаем, что она не прыгала с балкона.
— Грушин, слезай со стола, — мрачно сказал Артем.
Тот послушался и спрыгнул. Потом нагнулся, чтобы подобрать с пола упавшие книги.
— Стой! — схватил его за руку Артем.
— Да что ты меня все время одергиваешь!
— Вот они: десять сантиметров. Пусть лежат.
— Какие десять сантиметров? — удивился Грушин.
— Две книги. Что там у тебя? «Унесенные ветром»? В двух томах? Ну, Грушин! Удивил! Женские романы, значит, читаешь? — Артем не удержался и хмыкнул: — Допустим, она положила их одну на другую, чтобы дотянуться до крюка. А потом накинула на шею петлю и отбросила их ногами.
— А две борозды на шее? — напряженно спросил Грушин.
— А ты не допускаешь мысли, что кто-то ее увидел, снял, попытался оказать помощь, а потом, поняв, что бесполезно, испугался и водрузил обратно?
— И кто бы это мог сделать? — усмехнулся хозяин дома.
— Да любой из нас! Мы уже с полчаса бродим по дому! Больше! Парами и врозь! Сколько Кира здесь висит? Никто не знает!
— А ты, Тема, голова! Гм-м-м… Мне тоже кажется странным, что убили именно Киру. По-моему, кто-то из вас ошибся. А может, она и в самом деле повесилась?
— Может быть, мы уйдем, наконец, отсюда? — напряженно спросил Валентин. — Находиться в одном помещении с двумя трупами…
— Сид, а ты почему молчишь? — пристально глянул на плейбоя хозяин дома.
— А что я должен сказать? — ощерился тот. — Пожалеть ее? Смешно!
— И в самом деле, — покачал головой Грушин. — Смешно! Всем известно, что вы не ладили. Что ж… Выходите. Оставим все как есть.
Первым из кабинета чересчур поспешно вышел Валентин Борисюк. Следом Сид. Артем задержался, пропуская вперед Грушина.
— Да ты, никак, меня контролируешь? — с усмешкой спросил тот.
— Ты способен на любую каверзу. Нет чтобы сказать: она повесилась. Самоубийство. Тебе непременно надо копать! Давай, выходи отсюда!
Грушин молча вышел из кабинета. Артем последним шагнул в каминный зал и потянулся к рычагу. Стеллаж неслышно вернулся на место.
— Ловко! — не удержался от комментария Артем. — Механизм работает безупречно! Никто и не услышит! Итак…
— Итак…
Хозяин уселся за стол, на свое место и потянулся к крохотному хрустальному графинчику с мятным ликером. Наполнил рюмочку и, не предлагая никому присоединиться, пригубил.
— Грушин, и как только ты пьешь эту гадость! — не удержалась Инга.
— А как ты умудрилась прикончить за вечер две бутылки шампанского? — огрызнулся тот. — Посмотри! На донышке осталось!
— Маньяк!
— Алкоголичка.
— Перестаньте, — оборвал их Артем. И мягко заметил: — Инга, ты и в самом деле слишком много пьешь.
— А можно удержаться? — сорвалась вдруг она. — Вы посмотрите, что здесь происходит! Второй труп!
— Это самоубийство, — упрямо сказал Артем. — У нее ведь, мне кажется, был повод!
— Да, она употребляла наркотики! — резко сказала Инга. — Но ведь ей только что дали дозу! Она была под кайфом! Повеситься в таком состоянии? Вот если бы у нее была ломка…
— Кто дал? — удивленно спросил Артем.— Кто здесь балуется наркотиками?
— Он, — кивнул на Грушина Сид.
— Что-о?!
— Да. Я дал Кире дозу. И что? Сделал это из гуманных соображений, — пожал плечами хозяин дома.
— Так вот где она брала… — ахнула Прасковья Федоровна. — Даня… Но зачем?!
— А это уж мое дело, — спокойно сказал Грушин.
— Я была о тебе лучшего мнения, — упавшим голосом сказала Прасковья Федоровна.
— Я о вас тоже, многоуважаемая наша знаменитость! Так что вам лучше помолчать.
— Мать? На что этот тип намекает? — тяжелым взглядом уставился на жену Сид.
— Ах, не слушай его! Очередная шутка!
— Хороши шутки! Чтобы вы ни говорили, а Киру-то убили! — напомнил Грушин. — Это мог сделать любой из вас. Вы все выше метра семидесяти.
— Во мне метр шестьдесят девять, — поспешно заметила Прасковья Федоровна.
— О! Это существенно меняет дело!
— Но разве могла слабая женщина… — негромко заметила Инга.
— Технически — вполне! — сказал Грушин. — А что тут сложного? Душили-то ее не под потолком! И, скорее всего, сзади. Накинули петлю на шею и затянули. Потом отволокли в кабинет. Кира была маленького роста и субтильная. Кожа да кости. Пятидесяти килограммов не весила. Легкая, как перышко!
— А ты проверял? — вскользь заметил Артем.
— Это видно на глаз. Итак, ее удушили, отнесли в кабинет. Потом убийца пододвинул стол прямо под люстру, снял петлю с шеи жертвы, закрепил на крюке. Поднял Киру, поставил на стол, придержал, вновь накинул петлю на шею, и… Вторая борозда!
— Разве я могла это сделать? — жалобно спросила Прасковья Федоровна. — Ведь я же такая… такая…
— Да хватит вам притворяться! — презрительно сказала Инга. — Вовсе вы не больная! И не слабая! На вас пахать можно! Да, да, да! И не надо на меня так смотреть! Мы с Кирой были подругами. Обе в прислугах, вот и сошлись. Любили жаловаться друг другу на хозяев.
— Да что ты такое говоришь! — всплеснула руками Прасковья Федоровна. — Какая я хозяйка Кире?! Я ее подруга!
— А кто писал за вас романы? Кто?! — взвилась вдруг Инга. — Или вы хотите сказать, что стояли у плиты, пока она сидела за письменным столом? Делали уборку? Мыли полы? Да вы эксплуатировали ее! Безбожно!
— Я просто хотела ее отвлечь, — пробормотала Прасковья Федоровна. — Я давала ей кров. И…
— Ага! — сообразил вдруг Валентин Борисюк. — Вот оно что! Оказывается, вы даже не сами все это писали!
— Да сама! Сама! Просто вдвоем быстрее! Кира только немного мне помогала.
— Например, порнуху писала. Постельные сцены, — мрачно заметил Сид. — А где она это брала? В своем воображении? Ха!
И тут что-то сообразил Даниил Грушин. Хлопнул себя по лбу со словами:
— Ну, я и дурак! Вот оно что! Ай да Сидор!
— Не смей! Не смей трогать моего мужа! — взвизгнула Прасковья Федоровна.
— Ну, хватит! — скомандовал Артем. — Прекратите эту истерику! Кто писал, за кого писал… Не суть важно. За что ее убили, если убили? Это надо выяснить! Кто она? Шантажируемая или шантажистка? Грушин?
— Вот в этом и заключалась главная ошибка убийцы, — загадочно сказал хозяин дома.
— Зато я не ошибусь. Следующей жертвой будешь ты. А убийцей — я.
— Артем Дмитриевич! — испуганно сказал Валентин. — Ну зачем вы так? По-моему, пора, наконец, вызвать милицию и…
