— Грушин, замолчите! — покачала головой Кира. — Устроили здесь цирк! Ну зачем вам это надо?

— Как знать, как знать, — загадочно произнес Грушин.

В этот момент на пороге каминного зала появился запыхавшийся Артем. И с откровенным недоумением спросил:

— Даня, почему телефоны в доме отключены? Что это значит? — и, подойдя к столу, опустил на него тяжелый подсвечник. В каминном зале стало заметно светлее.

— А кому ты хотел позвонить? — поинтересовался Грушин.

— В службу безопасности моей фирмы. И где Инга?

— Гуляет. Соскучилась по дому. Я также не вижу нашей знаменитой мадам писательницы со стальными нервами. Прасковьи Федоровны. Пардон, Златы Ветер.

— Она… — начала было Кира, но в этот момент раздался жуткий вопль.

Кричала та самая дама со стальными нервами. Отчаянно, с надрывом. Крик доносился из коридора, и все кинулись туда. Прасковья стояла у распахнутой двери кабинета и кричала.

— Мать, что? — кинулся к ней Сид. — Что случилось?

— Там, там, там… — Дрожащей рукой писательница указала на дверь кабинета.

— Что? — хором спросили Грушин и Артем.

— Труп…

Мужчины кинулись в кабинет. Трезубец Нептуна мерцал на столе, почти не справляясь с темнотой, в комнате было мрачно. Следователь Колыванов, откинувшись, сидел в кресле, из его груди торчала рукоять ножа. Из уголка рта стекала тоненькая струйка крови.

— Мертв, — спокойно сказал Грушин. — Хотя я, признаться, не ожидал. Убить следователя? Это намного больше, чем я хотел!

Сид посветил на мертвеца и потянулся было к ножу, но хозяин дома резко сказал:

— Не трогать! На нем могут быть отпечатки пальцев!

Плейбой отдернул руку и невольно попятился.

— Ну и что? Ну и что? — заволновался вдруг Артем. — И что это доказывает? Ты наверняка брал его в руки!

— А ты чего так волнуешься?

Артем не ответил.

— Я… я вошла в кабинет, — заикаясь, сказала Прасковья Федоровна. — Мне показалось, что дверь не заперта. Я хотела с ним поговорить. Увидела его и… подошла.

— И в этот момент ударили его кинжалом, — мрачно продолжил Грушин. — Который предусмотрительно прихватили из буфета.

— Нет! — закричала женщина. — Я не брала!

— Валентин? — повернулся Грушин к застывшему на пороге Борисюку.

— А что такое?

— Ты последний с ним беседовал!

— Когда я вышел из кабинета, следователь был жив, — упрямо сказал Борисюк.

— А чем ты это докажешь?

— Не собираюсь я ничего…

— Нет, это невыносимо! — простонала Прасковья Федоровна. — Невыносимо здесь больше находиться! Я хочу уйти!

— Что случилось? — раздался вдруг голос Инги.

— Где ты была? — резко спросил Артем.

— Я… Боже! Он же… — ахнула молодая женщина.

— Умер. Где ты была?

— Я…

— Держите ее! — крикнул Артем стоящим ближе к дверям Валентину и Сиду, заметив, что Инга близка к обмороку.

— Симуляция, — равнодушно сказал Грушин.

Валентин придержал молодую женщину за талию. Та еле слышно сказала «Спасибо».

— Надо увести дам, — заметил Артем. — Да и нам здесь делать нечего.

— Как быть с трупом? — деловито спросил Сид.

— Закрыть дверь кабинета, — сказал Грушин, — и уйти. Артем прав. Мы все обсудим в каминном зале.

В коридоре они наткнулись на Киру. Та так и не решилась войти в кабинет. Еле слышно спросила:

— Он и правда мертв?

— Мертвее не бывает, — мрачно подтвердил Грушин. И плотно прикрыл дверь кабинета. — Запирать на ключ, думаю, нет смысла. Труп никуда не убежит.

Все вернулись в каминный зал.

— Налей мне шампанского, — попросила Инга Артема.

— Да, надо выпить, — согласился тот. И потянулся к графину с водкой, заметив: — Никогда не пью больше двух рюмок, но сегодня… Ужасный вечер! Отвратительный!

С ним согласились все присутствующие. Выпить отказались только Валентин Борисюк и Кира. Грушин едва пригубил обожаемый мятный ликер. Зато дрожащая Прасковья Федоровна налегла на французское вино основательно.

— Я наконец поняла… Это не шутка! — покачала головой она, осушив бокал.

— Ну, слава Богу! — высказалась Инга.

— Когда я увидела труп там, в кабинете… О! — застонала писательница. Насколько спокойной она была раньше, настолько теперь поддалась панике.

— Итак, кто-то из нас убил следователя, — подвел итог хозяин. — И это действительно серьезно. Кого так напугало разоблачение? Это могло бы остаться только игрой, но вы, господа, начали убивать! Значит, увязли в этом деле по уши! Может быть, кто-то хочет вызвать милицию?

— Нет, — хором сказали Инга, Кира и Валентин Борисюк. Прасковья Федоровна беспомощно моргнула, а Сид хмыкнул.

— Артем, ты, кажется, искал телефон? — с иронией спросил Грушин.

— Я… Дело в том, что я… Да, я брал в руки этот чертов нож! Когда стоял у буфета!

— Ах! — громко воскликнула Инга.

— Но зачем? — беспомощно спросила Прасковья Федоровна.

— Да из чистого любопытства! Я интересуюсь холодным оружием. У меня дома, на ковре, то есть на стене, на ковре… тьфу ты! Это выгодное вложение денег. Пару дуэльных пистолетов я полгода назад купил за восемь тысяч долларов, а нынче продал за тринадцать. На старинные кинжалы тоже большой спрос. А у этого рукоять из слоновой кости, на лезвии клеймо. Известного мастера. Короче, меня заинтересовал этот кинжал.

— Настолько, что ты взял его и решил применить по назначению? — усмехнулся Грушин.

— Заткнись! Умник. Я хотел купить его. Для своей коллекции. Короче, на рукоятке есть мои отпечатки. Но я не мог его убить. Я был внизу.

— Был внизу. Это могло бы сойти за алиби, но… Дело в том, господа, что дом-то с секретом!

Удивилась только Прасковья Федоровна. И Сид, но как-то вяло. И Грушин это заметил:

— Я так и думал. Некоторые из вас в курсе. В моем кабинете есть потайная дверь. Собственно, это меня и привлекло. Раньше та комната вовсе не была кабинетом, но я взял ее себе. За старинным ковром на стене есть дверь, за дверью лестница, которая ведет вниз. В комнату для прислуги. Она в самом конце коридора. Рядом дверь черного хода. Иногда мне хотелось выйти из дома, но так, чтобы об этом никто не знал. Или принять кого-нибудь. Тайно. Думаю, не один я этим пользовался.

И Грушин выразительно посмотрел на Ингу. Та покраснела.

— Я понятия об этом не имела! — заявила Прасковья Федоровна, тряхнув длинными серьгами. Раздался мелодичный звон.

— Аналогично, — выдал вдруг Сид.

Даниил Грушин тут же отметил: «А парнишка-то не такой уж тупой!» И сказал:

— Итак, расставим все по местам. Вы с Сидом не знали о тайной лестнице. Но ведь это вы, Прасковья Федоровна, обнаружили труп! То есть были в кабинете последней. И не исключено, что следователь Колыванов в этот момент был еще жив. Вы подошли и ударили его ножом. Спокойно, спокойно… Это одна из версий! Что касается Сида. Балкон, то есть лоджия — сквозная. На нее есть выход из каминного зала и из моего кабинета. Сид вполне мог перелезть через перила, разделяющие лоджию, войти в кабинет и ударить ножом следователя. Ему это вполне по силам. Крепкий парень, спортсмен.

— Неувязочка, — криво усмехнулся Сид. — Окна на зиму заклеили. Мы с Кирой с трудом открыли балконную дверь. Я не мог войти в ваш кабинет.

— Окна заклеены в каминном зале, — спокойно сказал Грушин. — А я, признаться, люблю выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Люблю золотую осень. А сентябрь так просто обожаю! Так что, Сидор, твое алиби с треском провалилось. Балконная дверь в моем кабинете легко открывается снаружи, можно пойти и проверить. Ну что, Сидор? Мне проделать твой путь? Перелезть на другой балкон и обратно?

— Меня зовут Сид, — отчеканил стриптизер, и его маленькие, близко посаженные глазки вновь злобно сверкнули.

«Орангутанг, — невольно поежилась Инга. — Животное!» Раньше она никогда не видела Сида без очков с затемненными стеклами.

— Что касается Валентина, — продолжил Грушин. — Тут все очевидно. Пошел делать признание, узнал, какой срок ему светит, условным наказанием не отделаться, и, чтобы тайна ушла в могилу, следователя прирезал.