И внешний облик, и поведение, и проекты предлагаемых решений вышколенный аппарат Ленсовета воспринимает как вызов, как нарушение правил хорошего тона. Гардеробщицы неприязненно рассматривают поношенные свитера и джинсовые курточки на представителях новой власти. «Маргиналы, неизвестно как прорвавшиеся к управлению городом», - таков был «общий приговор». Политика, десятилетиями плескавшаяся где-то вовне, оказалась в Мариинском дворце - этой цитадели партийной стабильности «города трех революций». «Как же мы вас проморгали, пропустили!» - в отчаянии закричал пишущему эти строки диссиденту-лишенцу начальник специализированной охраны его родного объединения.
Было от чего нервничать. Прежний Ленсовет всех созывов послушно штамповал решения партхозноменклатуры. А.Н.Беляев, будущий председатель Ленсовета, напомнил статистику: на 1200 решений (в год) Ленгорисполкома приходилось не более... 20 ленсоветовских - «одобрить», «утвердить»... Вместо заранее написанных текстов во дворце звучит живая, неправильная, «политически не выверенная» речь. Каждый день меняется тройка ведущих. В рабочие органы сессии избираются никому не известные имена. Даже следящие за новостями горожане готовы воскликнуть: «Мы ждали не этого!»
И напрасно. «Или вы занимаетесь политикой, или политика займется вами». Два предыдущих года ушли на подготовку депутатских программ, формирование активной политической среды города. И те, кто казался обывателю ворвавшимися во власть ниоткуда, прошли своеобразную стажировку в политклубах, публичных дискуссиях, зарождающихся ячейках движений и партий. На октябрь 1989 года (а выборы в Ленсовет прошли в марте 90-го) в справочнике «Общественные движения Ленинграда» значилось 27 групп общественно-политической и 28 - культурной направленности. В них-то и созревали будущие победители избирательной кампании «Ленсовет-90». По преимуществу именно они исподволь разрабатывали альтернативные партноменклатурному варианты развития города. Обком КПСС, не сделавший должных выводов из сокрушительного поражения своих назначенцев на выборах народных депутатов СССР в 1989 году (провалились пятеро из шести секретарей обкома во главе с первым - Ю.Ф.Соловьевым), упустил инициативу и выставил своих кандидатов в блоке с националистами «Отечества». В депутатском корпусе Ленсовета партийных ортодоксов оказалось не более 50 - секретари райкомов, освобожденные парторги предприятий, начальники парткабинетов, несколько «красных директоров».
Две трети новоизбранных депутатов считали себя демократами. Но само это понятие - как и все понятия в «эпоху развитого социализма» - было фантомным, неподлинным. Действительно, более 60% депутатского корпуса на момент избрания оставались членами КПСС, то есть были связаны партийными Уставом и Программой, что не мешало многим из них ратовать за легализацию частной собственности. Другим парадоксом стало оформление фракции «Возрождение Ленинграда», куда вошли представители высшей партноменклатуры - Ю.К.Севенард, В.В.Яшин; возрождают, как правило, нечто разрушенное врагом. Название этой фракции свидетельствовало, что пробившиеся в Ленсовет коммунисты-аппаратчики собираются возрождать город после того, как сами разрушили его!
П.В.Цыпленков и Г.С.Васюточкин – секретари Юбилейного заседания
Не отставали и «демократы с мандатами»: в Ленсовете оказались представители двух соперничающих партий - Демократической (лидеры - члены КПСС А.Ю.Сунгуров и В.Л.Таланов) и партии Свободных демократов (лидер - покинувшая ряды КПСС М.Е.Салье). Последовательные антикоммунисты в депутатском корпусе были наперечет - от «Народного фронта», «Мемориала», «Демократического союза»; среди них находились и беспартийные. Эта мозаичность ориентаций, ярко выраженная в депутатском корпусе, возможность соединения в идеологических установках фракций логически не сочетаемых черт - не зломыслие, но симптом. Она отражала структуру общества, электората. Вступавшие на сессии в перепалки народные избранники честно представляли своих избирателей: горожане сами находились друг с другом в состоянии перманентной холодной гражданской войны. Из 3,5 миллионов избирателей голосовали лишь два миллиона; за «демократических» кандидатов было подано 1,2 миллиона, голосов, за ортодоксов-коммунистов и прочих - 0,8. В одном лишь два противостоящих лагеря были едины: хотели лучше жить, по возможности ничего не меняя. Любой социологический опрос фиксировал примерное равенство голосов «за» и «против»; даже по сугубо процедурному вопросу - кем должен избираться председатель Совета - депутатами или горожанами - за выборы депутатами высказались 42% опрошенных, за общегородские выборы – 47%. На вопрос, сумеет ли «демократический» Ленсовет вытащить город из тупика, утвердительно ответили только 41%, а 36% дали отрицательный ответ. Что же должны были депутаты считать народным мнением? Поневоле большинство из них решили действовать самостоятельно, исходя из личной информированности и собственных политических предпочтений.
Демократы - и тут я снимаю кавычки - пришли на сессию с наработанными пакетами решений (другое дело, насколько они были осуществимы). Чтобы принимать их, требовался регламент, закрепляющий права отдельных депутатов, групп и привлекаемых экспертов на участие в обсуждении и устанавливающий правила принятия решений. Для согласования различных проектов устраивались прения в депутатских комиссиях, которые также требовалось оформить организационно. А обыденное сознание требовало революционного обновления мира - большинство мыслило как в семнадцатом - даешь десять дней, потрясающих мир, - и пусть наступает благоденствие. Когда люди увидели по телевизору, что депутаты заняты «не тем», хлынули письма и звонки, наполовину нецензурные. Депутаты трудились ежедневно, но их рабочая повестка постоянно отягощалась заслушиванием пространных приветствий, наказов, выступлениями приходивших на сессию иностранных делегатов и отвлекающими действиями обкома, спускавшего в Ленсовет по старой привычке то требования о выделении средств на проведение очередного ленинского юбилея, то разнарядку на сотни тысяч горожан для сельхозработ в области.
Но самым неприятным сюрпризом для депутатов оказался тайный маневр Ленгорисполкома. Умело подкидывая в повестку дня сессии разнокалиберные внеплановые вопросы вроде строительства кооперативного гаража на Придорожной аллее или о мастерской художника Чеботаря, чиновники спускали в «надежные руки» городской нежилой фонд. А.А.Собчак, ставший депутатом Ленсовета в мае, сразу же обратил на это внимание, и В.Я.Ходырев вынужден был оставить пост председателя Ленгорисполкома. За два только дня - 26 и 27 марта - Ленгорисполком принял 27 решений и распоряжений о передаче зданий и сооружений - не зря наша партхозноменклатура собиралась отсрочить начало заседаний Ленсовета до 16 апреля: весь бы город успели раздать по «своим адресам»! 4 июня Ленсовет приостановил действие этих и многих других подобных спешно принятых «раздаточных» решений.
Население города и не догадывалось, как трудно было не имеющим опыта депутатам выходить на конструктивную работу. В советчиках недостатка не имелось - на слушаниях в комиссиях выступали разные лица, именовавшие себя экономистами и уверенно предлагавшие универсальные рецепты спасения.
Итог первой сессии все же оказался отнюдь не обескураживающим. За апрель - июнь удалось определить структуру Ленсовета, сформировать 26 постоянных комиссий, президиум и секретариат, избрать председателя Совета (А.А.Собчак) и председателя Ленгорисполкома (А.А.Щелканов), принять ряд важнейших содержательных решений, таких, как «О порядке продажи, сдачи в аренду и передачи зданий, сооружений и помещений», «О правительственной концепции перехода к рыночной экономике», «О порядке регистрации общественно-политических организаций», наладить освещение деятельности Ленсовета в средствах массовой информации.
Власть в городе зримо переходила из Смольного в Мариинский дворец.
