Чем-то особым помочь пограничникам мы не смогли. Ну что там, чем поможешь? Обнаружили в пещере несколько деревянных ящиков, смахивающих на наши посылочные. В них комками змеились разноцветные провода, какой откуда, черт разберет. Правда, нашли саперы карту минных полей, расположенных неподалеку от кишлака, где как раз должны были проходить наши войска при подготовке к скорой операции на Мармоле. Покрутили, повертели бумажку так и сяк – все исписано арабской вязью. Привязались к нашей карте, стало чуть понятнее, что и как. Сержик сгоряча хотел было соединить какие-то проводки, чтобы уничтожить хоть несколько мин, но Кулаков дал отбой. Да оно и понятно. Хоть и излазили Дизель и пограничный сапер Толик Щерба и пещеру, и подходы к ней, сняли пару растяжек, отрыли противопехотную мину, – но кто даст гарантию, что все обнаружили, все сняли? Духи – народ хитрый, собственно, как и саперы, могли сюрпризов понатыкать. Соедини то, что не нужно, и вся пещера на воздух взлетит. Поступили проще: по рации связались со штабом полка. Кулаков доложил ситуацию, выслушал гневный ор начальства и запросил огня на указанные квадраты. Корректировку огня взяли на себя.
Ждать пришлось долго, почти до захода солнца. В кишлаке никаких движений не было, тишина. Лиса с Билибиным услышали, углядели одинокое кудахтанье рябой курицы и мельтешение ее некрупного тела за камышовой загородкой в одном из дувалов. Сходили туда, притащили уже обезглавленную тушку. Толик Щерба взялся ощипать курицу. Парни разожгли костер, поставили на камни большой котел, вытащив его из БМП, и сварили что-то вкусное, пахучее.
Митек ковырялся внутри БМП, ругался, стучал инструментами, регулировал систему вентиляции. Высунул испачканную гарью рожу из люка:
– Товарищ капитан, мне бы на пробу стрельнуть надо!
– Давай, – махнул рукой Кулаков. – Только аккуратнее, вон туда пали, по окраине кишлака.
Наводчик скрылся в машине, башня БМП плавно повернула вправо, пушка чуть опустилась. Бабах, бабах, бабах, троекратно жахнули выстрелы. На краю кишлака вспухали пыльные разрывы, взметывались вверх куски дувалов, какие-то доски.
– Есть, – радостно заорал из откинувшейся крышки люка Митек. – Работает! – Он вновь скрылся внутри и заглушил двигатель.
Внезапно с той стороны, куда велся огонь, раздались автоматные очереди. Каждый метнулся в свое укрытие. Лиса прыгнул за БМП, выцеливая, выискивая стрелка. Автомат с той стороны замолчал, словно раздумывая, и вновь хлестанул длинной очередью прямо по броне. Пули застучали по металлу, зачиркали рикошетом, с воем уходили в небо.
Откуда-то выше нас, от самой пещеры по кишлаку ударил «РПК» Узбека, но явно безуспешно – не хватало Шохрату сектора обстрела, бил выше.
Ротный подскочил к броне, сунулся в люк, оттолкнул в сторону Митька, поводил носом пушки и ударил несколько раз в сторону выстрелов. И опять тишина.
Только собрались прочесать кишлачок еще раз, с горы спустился Синицын, попросил капитана дать кого-то из людей и пойти самому, поскольку их недогляд, ведь смотрели, вроде бы все. Пошли втроем: я, Лиса и Синицын. На окраине кишлака нас встретил Шохрат и тоже двинулся с нами. Крались вдоль полуразрушенных дувалов, прятались за стенами домов, каких-то пристроек-сараев. Натыкались на брошенный скарб, лохмотья в мешках, корзины с чахлыми початками кукурузы. Сломанная арба перегородила путь, уныло завалившись на единственное деревянное, обитое железом колесо. Иногда попадались трупы духов; мы перешагивали через них, подбираясь все ближе и ближе к предполагаемому месту засады стрелка.
– Черт – тихо воскликнул Лиса. – Вот он, мужики!
Сначала я даже не опознал в груде окровавленного тряпья тело. Угораздило же мужика! Грудь измочалена осколками, ребра в костный фарш иссечены. На месте головы кровавая лепешка. Кровь жирно поблескивает, ярко белеют кости позвоночника, но и на них натекает чернеющая кровь; вездесущие зеленые мухи уже жадно кружатся над трупом.
Тело лежало на боку. Ноги, сведенные вместе судорогой, прижаты к груди, правая рука откинута в сторону, рядом валяется «калаш», левая рука вытянута, будто по швам, вдоль тела.
Шохрат подошел к трупу, пнул ботинком по левой ноге, что была сверху; с нее слетела тапочка «чапли» с подошвой, сделанной из автопокрышки. Широченные штаны из серой ткани оказались заляпанными кровью у коленей.
Только теперь я понял, что насторожило Шохрата, да и Игоря с Геной. Все же я, наверное, тормоз! Ну как сразу не понял, что нет на трупе традиционной длиннополой рубахи с широкими рукавами, и обязательного жилета нет? Есть только вполне обычная советского образца гимнастерка на голое тело.
Собственно, в этом ничего удивительного нет. Местный народ охотно выменивал, покупал или просто воровал наше обмундирование. Часто можно было встретить даже высоко в горах какого-нибудь денди, щеголяющего в шароварах, а на плечах красовался парадный китель с погонами и петличками танкиста, артиллериста или автобата. На голове вместо чалмы или тюбетейки – армейская серая зимняя шапка с кокардой.
Шохрат присел возле трупа.
– Серый, Гена, – подозвал он нас. – Смотрите, – и перевернул правую руку трупа ладонью вниз…
Тут уж прав был Лиса, выкрикнув короткое слово «бля»! Между указательным и большим пальцами ясно читались две буквы: У и Г. Сопля! Юрка Сопилкин. Да неужели это он?! Он, конечно, он!
Теперь уже я опустился на колени, стал лихорадочно расстегивать хэбэшку на груди убитого. Пальцы плохо слушались, тряслись, одну пуговицу вырвал вместе с металлической дужкой, распахнул куртку. На левом внутреннем кармане расплылась надпись, давно сделанная хлоркой: «Сопилкин Ю., в/б (вонный билет) №…»
Вот уж действительно «бля», вот такой полный звиздец!
Сержант Синицын непонимающе смотрел на нас, пытался понять, в ч ем, собственно, дело. Подумаешь, нашли духа в советской хэбэшке!
– Игорь, как друга прошу, будь добр, сбегай за капитаном, – попросил Лиса. – Поверь, очень надо!
Сержант подхватил свой автомат и убеж ал, особо не хоронясь, громыхнув по пути сломанной арбой.
До прихода Кулакова обыскали одежду Сопли. Ничего существенного не нашли. Документов при н ем не было, писем или записок – тоже. В левом кармане обнаружился тряпичный узелок с дурью, пачка сигарет «Red@White», большая прозрачная зажигалка и брелок с фирменным значком «BMW», но без ключей от машины. Из правого кармана вынули крупный рулон афошек, перетянутый резинкой. В скатке оказалось что-то около ста тысяч афгани мелкими купюрами. Найденные вещи разложили возле ладони с татуировкой.
– Твою маму в клетке видел! – озадаченно ругнулся капитан, когда оглядел такой натюрморт. Присел рядом с нами, в несколько затяжек высосал сигарету, горько сплюнул в пыль. – Лиса, найди какую-нибудь тряпку побольше. Узбек, там арба валяется, отломай от нее дышла. Конт, поищи гвозди или что там еще.
Кивнули, разбежались на поиски. Очень скоро я набр ел на хижину, где явно жил мастеровой – может, кузнец, может, плотник, кто знает, но инструмент его годился и для того и для другого. Я прихватил с маленького верстака ржавый молоток, пластиковую банку из-под чая, наполненную тоже ржавыми, гнутыми гвоздями, обломок сломанной пилы с крупными зубцами и заспешил назад.
Быстро сбили носилки из оглобель и старых, почерневших от времени и солнца обломков досок, кое-как опилили концы, чтобы не цепляться лишний раз. Подняли обезглавленное тело Сопли, уложили на носилки, накрыли труп куском мешковины и понесли к БМП.
Уже начинало темнеть, потянуло холодом. Пришлось влезать в бушлаты. Капитан распределил дежурство: к пещере отправил Шохрата, Билибина, Митька и Мальца. Здесь мы распределились по парам на всю ночь.
Нужно было ждать следующего дня, когда на минные поля налетит с бомбежкой авиация. Быстро поужинали густым супом из здешней курицы. Повара натолкали в бульон и гречки, и картофельного порошка, и даже немного перловки сыпанули. Варилось все вместе, так что получился скорее не суп, а какое-то пюре, но вполне вкусное и сытное, а главное – горячее. Только Шохрат возмущался дикости и неумению варваров, испортивших такой продукт. Впрочем, слупил свою порцию скоренько, как только ложка не расплавилась от трения.
