Сергей Николаевич меж тем заглушил мотор и вылез из машины. Закурил, цепко оглядев окрестности, дольше всего осматривал как раз холм, а на заброшенную стройку лишь бросил взгляд искоса, тут же отвернувшись. Влад отчаянно всматривался в темную глубину салона, на сиденьях явно никого не было, но бойцы группы захвата, вполне могут, пригнувшись залечь на полу, человека три точно поместятся, а больше сейчас для пленения Гайворонского и не потребуется, этого-то много. Разглядеть все точно так и не удалось. Надо было рисковать, ничего не поделаешь. Влад осторожно приподнялся, решив подобраться поближе, но тут земля вдруг качнулась под ногами, окружающий мир поплыл куда-то в сторону, он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но так и не смог и тяжело рухнул, с треском ломая мелкие тонкие ветви. Он еще успел увидеть, как Сергей Николаевич, разом отбросив сигарету, смешно переваливаясь на коротких кривоватых ногах, бежит к нему вверх по склону, а из салона машины так никто и не вышел, двери оставались все так же закрыты. "Значит, не сдал!" — мелькнула последняя связная мысль, утонувшая в жарком багровом море.

Приближенные четырехкратной оптикой ветви замшелого ольшаника колыхнулись почти перед самым лицом, казалось можно протянуть руку и дотронуться до пыльных шершавых листьев. Влад плотнее прижался щекой к прикладу СВД, боясь спугнуть удачу. В самом деле, мало ли кто может шевелиться в кустарнике: заблудившаяся овца, отбившаяся от деревенского стада, какой-нибудь дикий зверь, волк там, или кабан. Но сердце, тревожно забухавшее в ребра, уже сжимало предчувствие успеха, интуиция настойчиво твердила, что ни к какой домашней или дикой живности трясущиеся ветви отношения не имеют. И действительно вскоре из зарослей вынырнул самый краешек замотанного зелеными тряпками ствола снайперской винтовки, настороженно скользнул из стороны в сторону, будто принюхиваясь и вновь скрылся в сгустившейся между беспорядочной мешаниной веток и листьев тени. Есть! Снайпер был там, тот самый долгожданный, которого Влад выслеживал уже вторые сутки. Вторые сутки пошли с той поры, как он нормально спал, ел и отдыхал. Все это время Дракула провел на нейтральной полосе в компании лишь верной винтовки, а пристанищем ему служили то яма с перепревшими прошлогодними листьями, то разлапистая ель, то густые заросли кустарников. И все это только ради вот этого одного момента, мига, когда уверенный в собственной безопасности и неуязвимости вражеский снайпер окажется в перекрестье его прицела.

Началось все с того, что первый батальон хорватской легкопехотной бригады "Король Томислав" к которой были приписаны «Джокеры» перебросили на усиление мусульманских позиций под Доньи Вакуфом. Мусульмане, ослабленные и обескровленные длительными кровопролитными боями, были на последнем издыхании, того и гляди сербские части, усиленные многочисленными четническими формированиями, могли прорвать здесь жиденький заслон и устремиться победным маршем в глубь центральной Боснии. Допустить такое было просто невозможно, иначе общая обстановка на фронтах этой странной гражданской войны могла круто перемениться не в пользу мусульмано-хорватского альянса. Вполне реальная угроза прорыва в центральную Боснию сербских частей заставила руководство Хорватского Вече Обраны оказать своим горе-союзникам срочную помощь, в ее рамках, в том числе, был переброшен под Доньи Вакуф и батальон бригады "Король Томислав". Вместе с батальоном, комбриг отправил для разведывательной и диверсионной деятельности на этом участке фронта группу «Джокеров». Соскучившиеся по риску и адреналиновому драйву фронтовой работы «Джокеры», восприняли новое назначение с энтузиазмом и вскоре уже обживали выделенный им для постоя брошенный хозяевами деревенский дом в небольшом селе Вершичи, являвшемся тыловой базой для державшей здесь фронт мусульманской бригады. Линия обороны проходила всего в сотне метров за околицей, потому тылом село назвать было сложно, тут также как и на фронте, периодически рвались снаряды и мины, порой постреливали сербские снайперы, так что повседневная жизнь в тылу мало чем отличалась от дежурства в окопах и бункерах. Однако немногочисленные жители села как-то притерпелись к такому существованию и продолжали, как и в мирное время пасти изрядно поредевшие стараниями защитников овечьи стада, работать на небольших огородах и хлопотать по хозяйству. Примерно половина деревенских домов стояли разграбленные и пустые, в них раньше обитали убитые, или изгнанные из деревни сербы. Теперь в этих домах размещались свободные от дежурств на переднем крае солдаты мусульманской бригады, так же разместили и бойцов прибывшего на усиление хорватского батальона.

Командир бригады замотанный бородач с вечно слезящимися красными от постоянного недосыпа глазами, пополнению был рад чрезвычайно и тут же отмерил хорватскому комбату полосу обороны длиной километра в полтора, укрепленную редкой цепочкой бункеров в которых мусульманские бойцы боялись оставаться дежурить ночью из-за частых нападений сербских диверсионных групп. Комбат прекрасно понял, что ему специально подсунули самый гиблый и плохо оборудованный участок, но ничем своего неудовольствия не выказал. Бывший офицер югославской армии, он отлично знал, что значит быть к кому-то прикомандированным и заранее ожидал, что именно его батальону выпадет самая тяжелая и опасная работа. Первая хорватская смена разместилась на дежурство в бункерах, а остальные бойцы батальона занялись обустройством быта и доводкой до ума построенных мусульманами укреплений. В отличие от последних, хорваты прекрасно помнили старую солдатскую истину о том, что десть метров окопов гораздо лучше, чем два метра могилы, а пот, как известно, всегда сберегает кровь. Углублялись и оборудовались высокими брустверами кое-как спустя рукава, выкопанные на глубину не больше метра траншеи между бункерами, отрывались отдельные стрелковые ячейки и ходы сообщения, строились пулеметные гнезда и укрепленные ДОТы. Хорваты в отчаянной спешке вгрызались в землю, стараясь как можно надежнее укрепиться на своем участке. Сербы находились от них всего в полукилометре, может чуть больше, с любопытством наблюдали за развернутым строительством, иногда выкрикивали в их адрес насмешки, но обстрелами пока не беспокоили, подготовки к предстоящему наступлению с их стороны тоже заметно не было.

«Джокеры» меж тем усиленно изучали местность, на которой им предстояло действовать. Как ни странно это звучит, но разведка лишь процентов на пять состоит из лихих рейдов, с захватами языков, засадами на дорогах и налетами на вражеские штабы, остальные девяносто пять выпадают на рутинное наблюдение за передним краем противника, монотонное высматривание в окуляры бинокля или стереотрубы его позиций, обнаружение укрепленных точек, пулеметных гнезд, расположений минометных батарей, узлов связи, командных пунктов, выявление маршрутов движений, распорядка смены постов, их численного состава и так далее, и тому подобное… Тупо, нудно и неинтересно, с рассвета до заката каждый день. И лишь потом на основе полученных таким образом по крупице сведений планируется молниеносный рейд, бьющий точно в уязвимое место, наносящий максимальный ущерб врагу. Почти все светлое время суток Роман в паре с Дракулой проводили в окопах на переднем краю обороны, наблюдая, записывая и систематизируя полученные результаты. Петровича оставляли на хозяйстве, он руководил рядовыми «джокерами», проводил с ними занятия по боевой подготовке, в чем был непревзойденным мастером, заодно решал все вопросы по обеспечению группы продовольствием, водой и разными необходимыми мелочами. Получалось это у него отменно, по-крайней мере на ужин у разведчиков каждый день оказывались свежеприготовленный шашлык из баранины и солидная баклага местного вина. Где и как добывал все это ушлый аналитик, Роман предпочитал не знать, сам Петрович в ответ на вопросы об источниках такого королевского благосостояния лишь довольно жмурился и хитро подмигивал. А деревенское стадо исправно сокращало свое баранопоголовие каждый день.