Я забрался на БРДМ, рукой махнул Ермакову, показывая, чтобы он следовал за мной. Сразу за арыком свернули налево и вдоль него поехали к МТФ. Куда ехать, я знал, поэтому решил выскочить на асфальтовую дорогу, которая проходила вдоль молочно-товарной фермы, по ней проскочить до конца забора и свернуть направо, а там я увижу, где командир. Не учел я только одного: дорога на протяжении ста метров, прежде чем мне надо было сворачивать направо, не только просматривалась, но и простреливалась с того берега реки через мост. И первая же очередь стеганула землю практически у самых колес. А от второй, попавшей струей свинца в машину, гулко загудела броня, пули с визгом и искрами рикошетили, уходя под разными углами в воздух и землю. Сквозь гул двигателя я услышал, как ящик с боеприпасами, закрепленный на броне, с грохотом сорвался с брони на дорогу. Я быстро нырнул в люк и схватился за командирский прибор, Чудинов одной рукой ухватился за рукоятки броневых заслонок и закрыл лобовые стекла. Сделал он это очень вовремя: корпус машины опять загудел от града пуль, попавших в лобовую броню. Я, только было прильнул к командирскому прибору, тотчас же невольно откинулся назад, но, поняв, что мне сейчас опасность не грозит, вновь придвинулся к оптическому прибору. При четырехкратном увеличении противоположный берег Аргуна казался близким, слева от моста и дальше виднелись полуразрушенные здания, кучи щебня и фигурки перебегавших с места на место боевиков.

Разглядеть толком местность я не успел, так как моя машина повернула вправо, и мост и противоположный берег исчезли из поля зрения. Прекратился и обстрел. Повернув рукоятку люка и резко откинув его, я высунулся по пояс из машины и посмотрел назад на противотанковую установку, которая еще катилась по дороге. Теперь-то по полной программе доставалось ей. Видно было, как пули, оставляя отметины на броне, уходили в разные стороны, водитель пытался лавировать, но ямы и воронки не давали достаточного места для маневра. Наконец машина свернула за нами и тоже вышла благополучно из-под обстрела. Конечно, пулеметный огонь не был страшен для БРДМ, но я боялся, что пули попадут по колесам, а самоподкачка работала не на всех машинах. Успокоенный тем, что мы не пострадали, я повернулся и стал разглядывать на ходу открывшуюся местность. Мы ехали вдоль простреленного во многих местах бетонного забора МТФ, слева от нас расстилалось большое ровное поле. Метрах в трехстах на нем три подбитых БМП: две рядом друг с другом, а третья несколько дальше. Подбили их, наверно, час тому назад, потому что они уже только дымились. Вокруг них валялось имущество, но разглядеть, что именно, было невозможно. Метров двадцать-тридцать дальше БМП виднелись фигурки нескольких человек, но кто это были – боевики или наши, – разглядеть тоже было невозможно. Несколько раз над головой опасно свистнуло, но я уже приказал Чудинову свернуть за забор, и мы подъехали к группе машин, стоявших за насыпью. Это и был командно-наблюдательный пункт полка.

Я доложил командиру полка о прибытии, и Петров, закончив переговоры по радиостанции, повернулся ко мне.

– Боря, сейчас пойдешь вперед, на обрыв, – командир махнул рукой на поле, – задачу тебе поставит начальник артиллерии. Будь осторожен, духи лупят – будь здоров. Потерь у нас до фига, особенно там – на обрыве, так что еще раз говорю, будь осторожен!

Петров опять отвернулся к радиостанции, а я подошел к подполковнику Богатову, который стоял сзади ПРП и разговаривал с кем-то через дверь в корме машины.

– Копытов, – начал ставить задачу начальник артиллерии, – разведрота атаковала боевиков на обрыве, уничтожила их там, но сами понесли большие потери. Это их БМП подбитые стоят. Все офицеры полегли в бою. Сейчас разведчиков осталось 13 человек, и командует ими сержант. Все бы ничего, но их достал духовский танк – выскочит из зеленки, выстрелит по ним и обратно в зеленку. Артиллерией мы его накрыть не можем, а у разведчиков ничего нет, чтобы его достать. Чуватин сейчас тебе покажет место, откуда он чаще всего выскакивает, а ты пойдешь туда, на обрыв, и уничтожишь его. Задача ясна?

Я утвердительно кивнул и полез внутрь ПРП, через отделение радиотелефониста пробрался в башню и уселся в свободное кресло рядом с Игорем Чуватиным.

Игорь, мельком взглянув на меня, опять прильнул к окулярам. Взвыли электромоторы, и башня повернулась немного вправо. Игорь еще немного подправил наводку дальномера по вертикали и откинулся в сторону от окуляров, освобождая мне место.

– Боря, смотри, чаще всего он оттуда выскакивает. Где он сейчас, я не знаю.

Я разглядывал зеленку и не наблюдал даже малейших характерных признаков пребывания там танка, тем более следов выхода его из зеленки.

– Ну что, Боря, видишь? – зудел над ухом Чуватин.

Повернув немного дальномер вправо, а затем влево, я запоминал место и характерные детали, чтобы потом это место узнать, когда буду его разглядывать с другой точки. Отвалился от дальномера:

– Понял, я пошел.

– Боря, не высовывайся. Снайперы лупят дай боже, – уже в спину прокричал мне Игорь.

Богатов тоже стал меня наставлять, что мне делать. Но я его не слушал, а размышлял, как мне быть: то ли взять переносную установку, несколько ракет и уйти вперед, то ли все-таки взять БРДМ, противотанковую установку и выехать на берег, а не бегать потом за ракетами через все поле. Да и пулеметы на моей машине, если что, помехой не будут.

По-прежнему не обращая внимания на начальника артиллерии и не слушая его наставлений, я вскарабкался на БРДМ, подав команду на начало движения. Машина по моей команде обогнула земляной вал, за которым скрывались машины командно-наблюдательного пункта. Тяжело переваливаясь с боку на бок, за нами выехала противотанковая установка. Я махнул рукой, показывая сержанту Ермакову, чтобы он взял немного в сторону и шел параллельно моей машине, но вровень со мной. На малой скорости, осторожно мы двинулись в сторону дымящихся БМП. Вполне благополучно переехали поле и остановились в двадцати метрах от сгоревших машин, вокруг которых валялись автоматы, каски, части военного снаряжения и другое имущество. Махнул рукой, подзывая Ермакова к себе, а пока его машина подъезжала ко мне, я присел в люк и обратился к экипажу:

– Алушаев, наблюдаешь за зеленкой, остаешься старшим, а я сейчас сбегаю к разведчикам. Чудо, наблюдаешь за мной, я посмотрю, куда можно поставить машину, и махну рукой, тогда подъедешь.

Отдав распоряжение, я вылез на броню и быстро перебрался за башню, так как все чаще и чаще стали посвистывать пули. Машина Ермакова почти притерлась к моей машине, и Ермаков перепрыгнул ко мне. Мы присели на корточки сзади башни, и я стал ставить задачу сержанту:

– Видишь, Ермаков, за рекой по возвышенности проходит дорога: справа село Новые Атаги, а слева перекресток дорог. От перекрестка вправо идет зеленка и кончается около здания большого, типа ткацкой фабрики, – почему я назвал это здание ткацкой фабрикой, я сам не понял, но Ермаков послушно мотнул головой: типа, понял. – Вот в этой зеленке скрывается танк. Время от времени он выскакивает из зеленки и долбит сюда. Так что веди разведку: если засечешь – мочи.

Ермаков еще раз мотнул головой, перепрыгнул на свою машину и отъехал в сторону. Я же тяжело спрыгнул на землю и, пригнувшись, побежал к окопам разведчиков, откуда они уже с любопытством поглядывали в нашу сторону. Миновал БМП, а еще через двадцать метров соскочил в окоп, где меня с одобрительными возгласами встретили разведчики.

– Здорово, мужики! – бодренько прокричал я. – Как дела?

– Нормально, – улыбаясь, ответил ближайший из разведчиков, в котором я узнал сержанта Иванова, – принимайте, товарищ майор, разведроту. Вы тут сейчас единственный живой офицер, а нас осталось всего тринадцать человек. Два часа уже просим какого-нибудь офицера, пока не прислали вас. – Сержант теперь говорил без улыбки, с горечью.

– Иванов, ты чего? Командуй ротой сам. У меня другая задача – танк уничтожить. Говорят, он вас тут уже достал. Я рядом буду, если что, конечно, помогу, а сейчас показывай свое хозяйство и куда мне машины поставить.