Сначала я вышел на левую часть переднего края, но долго здесь не задержался. Скучно было. В оптический прицел винтовки был виден только серый бетонный арык и бугор – больше ничего. Я пересек зеленку, вышел на правую часть передка. Свернул налево и через минуту остановился у разрушенной части бетонного желоба арыка. Огляделся. В третьем взводе торчала лишь голова дежурного наблюдателя, он немного понаблюдал за мной, а потом продолжил смотреть в сторону Старых Атагов. Я стоял один на поле, и в радиусе в двести пятьдесят метров не было никого. Широко расставив ноги, я поднял винтовку к плечу и через оптический прицел стал смотреть на передний край, пытаясь разглядеть там какую-нибудь цель. Но в перекрестье, кроме бетонного забора, деревьев и крыш коровников, ничего не было видно. Марки прицела плясали от того, что стойка у меня была неправильная и не было упора. Опустив винтовку, я оглянулся, увидел в пяти метрах полуразрушенный снарядом бетонный желоб, на который можно было положить ствол винтовки.
Только я поудобнее расположил винтовку на желобе, как по бетону, в сорока сантиметрах от меня, ударила пуля и с визгом ушла в небо. Крошки бетона больно секанули лицо, заставив зажмуриться. Пока я стоял, как в столбняке, вторая пуля попала в край желоба, уже совсем рядом, и отколола большой кусок бетона. Из охотника, который вышел пострелять, я сам превратился в дичь. Резко присев, я спрятался за желобом, лихорадочно зашарил глазами вокруг себя. Да, место я выбрал неудачное и ненадежное, до любого укрытия было метров сто открытого пространства. Как бы подтверждая мои мысли, в укрытие ударили одна за другой две пули. Одна из них насквозь пронзила бетон, проделав огромную дыру в полуметре от меня. Я просунул в дыру ствол винтовки и через оптический прицел стал высматривать позицию снайпера.
«Где же эта сука скрывается?» Ничего не было видно, но каждые две минуты в бетон били пули и дырявили его. Я веером выпустил пули в том направлении, откуда, как я думал, стреляли. Но теперь с той стороны к снайперу присоединился и застрочил пулемет, превратив часть бетонного арыка в решето. Сжавшись в комок, обхватив руками голову, как будто это могло меня спасти от попадания пули, я в очередной раз избежал смерти.
«Довернут вправо, еще одна хорошая очередь, и мне звиздец», – промелькнула в башке мысль. Больше я не стал раздумывать, а метнулся к воронке от снаряда в десяти метрах. И вовремя. Вновь застучал пулемет, и послышались новые удары пуль о бетон. Пару раз свистнуло совсем рядом с головой, но я уже был в воронке. Осторожно выглянул и посмотрел на укрытие, откуда я прибежал. Вторая часть желоба тоже была в дырках от пулемета. Ни фига себе, на несколько секунд бы опоздал, и все. Я бы отсюда уже не смотрел, но на мое тело потом бы смотрели с сожалением. Я даже порадоваться не успел, как тяжелая пуля ударила прямо перед лицом в край воронки. Глаза засыпало землей, и я нырнул вниз.
Протер глаза и по-хозяйски осмотрелся в воронке. Яма была большая и полностью скрывала меня от боевиков. Край воронки, обращенный к духам, был выше, а противоположный край ниже, и я хорошо видел свой участок переднего края, даже сидя. Тут же валялся непонятно откуда взявшийся ржавый фиолетовый тазик. Я выкинул его на край воронки и с интересом стал ждать, что получится. Через двадцать секунд в тазик ударили две пули и скинули его обратно ко мне. Я опять выкинул его наверх, тазик скатился к моим ногам с еще одной дыркой в боку. Раз за разом я выкидывал посудину наверх, и каждый раз она скатывалась вниз. Снайпер попался матерый, и так просто он меня выпускать не хотел. Сторожил, наверняка приняв меня тоже за снайпера.
Я уже около часа сидел в яме и мрачно наблюдал за своим командным пунктом, терпеливо ожидая, что кто-нибудь хватится меня и выручит из этой идиотской ситуации. Около закопанной КШМ Черепкова копошились его солдаты. Вышли из-за зеленки к ним Чудинов и Алушаев, посмотрели в мою сторону из-под ладони и через несколько минут ушли обратно. Кричать им или махать руками было бесполезно – далеко. Через полчаса к землянке проехал старшина – обед привез, а меня никто не выручает.
Прошло еще полчаса, из зеленки внезапно выскочила БМП и на большой скорости направилась в мою сторону. Резко затормозила около воронки, задняя дверь машины открылась, и из-за нее выглянул заместитель командира мотострелкового взвода сержант Логинов.
– Товарищ майор, у вас все в порядке? А то я видел, как вы шли сюда, а назад все не идете. Ваши солдаты приходили ко мне, расспрашивали про вас.
В БМП попала пуля и с визгом срикошетила в землю.
Логинов засмеялся:
– Все понятно, товарищ майор, зажали вас. Как откроем огонь, так бегите, мы прикроем.
Сержант и несколько солдат достали из машины пару пулеметов ПК и, прикрывшись БМП, через пару минут открыли огонь по предполагаемой позиции снайпера, а я рванул по полю в сторону своего КП. Не знаю, стреляли по мне или нет: сзади грохотали пулеметы, раз за разом рявкала пушка БМП, в ушах, по-моему, даже посвистывало, на такой большой скорости я мчался по пахоте. Наверно, если бы я обернулся назад, то увидел бы хороший шлейф пыли из-под моих сапог.
Все триста метров на одной и той же скорости я промчался по пахоте до КШМ Черепкова и здесь, почувствовав себя в безопасности, резко сбавил скорость. Хотел обернуться, но в нескольких сантиметрах от головы просвистела пуля снайпера, я пригнулся и в несколько прыжков скрылся за машиной командира батареи.
Дождавшись благополучного возвращения БМП Логинова, я уже спокойно вернулся в землянку. Обедал в одиночестве, даже успел вздремнуть до приезда из штаба Кирьянова и Карпука. Еще раз обсудив все детали предстоящей авантюры, замполит, техник и Алушаев были готовы к выходу в засаду. Присели, помолчали, потом решительно встали и пошли к палатке командира мотострелкового взвода. Здесь нас уже ждали Коровин с солдатами и сержант Логинов с пятью мотострелками. Получив последние указания и напутствия, группа скрылась в зеленке. Мы стали терпеливо ждать. Сразу же после открытия огня нашей группой Коровин со своими солдатами и двумя пулеметчиками из пехоты вылетают из зеленки на левую половину, разворачиваются в цепь и прикрывают огнем отходящую группу на своем направлении. Я с пехотой выбегаю на правую половину, и с той стороны мы бьем по чеченцам. Третий взвод, услышав стрельбу, открывает огонь из пулеметов БРДМ командира взвода. КПВТ будет нашей основной огневой мощью.
Время приближалось к шести часам, и напряжение нарастало, каждую минуту мы ожидали услышать автоматные очереди, но их все не было. Время перевалило на седьмой час, и я уже стал жалеть, что отпустил их на эту охоту. Мозг услужливо рисовал мрачные картины гибели группы; представлялось, что группа в зеленке на подходе к засаде сама попала в засаду и была вырезана или без шума взята в плен. Я даже затряс головой, отгоняя дурные мысли, и с облегчением услышал дружные автоматные очереди. Сначала прозвучало несколько автоматных очередей, а потом, через секунд сорок, когда мы уже выбегали из зеленки, разворачиваясь в цепь, передний край боевиков взорвался ответным огнем.
Я бежал по пахоте с пулеметом в правой руке, на левом плече висели, стянутые ремнями, две коробки с пулеметными лентами по 250 патронов каждая. К пулемету была пристегнута коробка на сто патронов. Я бежал к своему месту, откуда должен был открыть огонь, и удивлялся тому, как тяжело было бежать. Несколько часов назад я бежал по этому самому полю и не чувствовал ног под собой, а сейчас пот заливал глаза и ноги тонули в земле по щиколотку. Заговорил пулемет КПВТ в третьем взводе, дал несколько очередей и заткнулся. Сзади меня пехота уже залегла и открыла отсекающий огонь, а я все бежал к своей позиции. За зеленкой, на направлении Коровина, к стрельбе из автоматов присоединились звуки выстрелов из КПВТ БРДМ второго взвода и послышались шипящие звуки летящей ракеты. Вот и моя позиция. Я упал, в течение десяти секунд удобно устроился и взглянул на место боя.
