– Я уже всё сказала вам, мистер Барт, о вашем оскорбительном предложении, – яростно крикнула Энн.

– Не стоит так сердиться. Лучше что-то, чем ничего.

– Не замахнулись ли вы на слишком большой кусок, мистер Барт? – вступил в разговор Мэтт.

– Вот и наш рейнджер Уайт! – обрадовался грубый голос. – Значит, не зря я захватил ребят побольше.

Мэтт отключил коммуникатор и повернулся к женщине:

– Я оказал тебе медвежью услугу, Энн. Они приехали такой армией, потому что рассчитывали на встречу со мной.

– Я не справилась бы и с одним танком. Двое против двух – лучше, чем один против одного.

– Ты даёшь мне разрешение действовать так, как я считаю нужным, для защиты твоей собственности?

– Да, – побледнела Энн.

– Значит, у вас появился наёмный работник, мэм. Когда спутник-ретранслятор выйдет в зону видимости и появится связь с Кристалл-Сити?

– Через три часа.

– Они всё грамотно рассчитали… Держи глухую оборону до связи с судьей, а после регистрации заявки сразу сообщи о незаконном вторжении на твою территорию. Я постараюсь увести их от дома.

– Будь осторожен, Мэтт! – Энн побледнела ещё больше, и на её милом лице прибавилось веснушек.

– Не волнуйся, Энн.

Мэтт включил коммуникатор.

– Я вижу, Барт, что наша прошлая встреча тебе запомнилась. И без пары тяжёлых танков ты уже не осмеливаешься встречаться со мной. Настоящий мужчина! А запасные памперсы ты захватил?

– Потявкай напоследок, Уайт. Что-то мне подсказывает, что это будет наша последняя встреча!

Рейнджер вырубил связь и сказал:

– Мне пора. С шакалами больше ни о чём не говори.

Энн крепко поцеловала Мэтта, и на её зелёных глазах выступили слёзы, сделав их ещё зеленее.

– Я буду ждать тебя. Возвращайся!

Отдохнувший и сытый, «мустанг» пулей выскочил из шлюза, и Мэтт погнал его на развилку в четверти мили от дома. Он заранее надел кислородную маску и не стал герметизировать кабину. Рядом наготове лежал испытанный карабин с фирменным клеймом на прикладе: «Winchester, VA».

Он успел вовремя, развернулся на перекрёстке и стал поджидать гостей.

Как только оба тяжёлых «краба» показались из-за поворота, Мэтт высунул карабин и выстрелил картечью: сначала в лобовое стекло первому вездеходу, потом – второму.

Стрелял Мэтт отменно, и горсть крупной дроби попала именно туда, куда и ожидалось, – прямо перед лицом водителя. Конечно, даже картечь не возьмёт бронестекло – выстрелы были лишь оскорблением. И оно достигло цели: в эфире раздался взрыв ярости и грязная ругань.

Мэтт вдавил педаль газа до упора, и «мустанг» прыгнул на крутую дорогу, ведущую в скалы.

Барт открыто орал, даже не переходя на внутреннюю связь:

– Оторвём голову этому ублюдку! У нас куча времени, с вдовой мы ещё успеем разобраться!

И оба вездехода повернули на дорожной развилке не к дому, а вслед за Мэттом, на что он и рассчитывал, зная психологию оскорблённых мужчин.

Прежде чем лошадка Мэтта свернула за скалу, каждый из «крабов» успел дать вслед по пулеметной очереди. Одна прошла правее и раскрошила придорожную скалу. Вторая крупнокалиберная очередь вспахала дорогу, разминувшись с вездеходом Мэтта всего на два фута и оставив позади его колёс цепь дымящихся ям.

Мэтт успел заметить в экране заднего обзора, что мутные пятна на стекле преследующих его «крабов» не стираются, невзирая на усилия дворников-щёток. Значит, дробь вдобавок ухудшила врагу видимость.

Скорость «мустанга» была выше, чем у вездеходов, но только на приличной дороге – среди камней и песка вездеходы догоняли Мэтта. Где его лошадке приходилось искать объезд или снижать скорость, чтобы не пропороть шины или не угробить амортизаторы, – там тяжёлые вездеходы шли напролом, раскалывая бронированными носами полупрозрачные ледяные валуны и размётывая дюны оранжевого песка. Клейкие углеводородные лужи тоже не задерживали массивных «крабов».

Дорога забежала на бугор, и Мэтт этим воспользовался: спустившись в низину и оставаясь в зоне невидимости, выбросил на дорогу пару плоских блинов.

Вездеходы выскочили из-за бугра, и почти одновременно раздались два мощных взрыва.

Однако то, что было бы фатально для лёгкого вездехода, оказалось малоэффективным против тяжёлого танка.

Колесо у переднего «краба» разнесло в клочья, но это лишь вызвало новую порцию ругани: вездеход был восьмиколёсный, и потеря одного колеса почти не замедлила погоню.

Выстрелы из пулеметов дополнялись огнём из лазерных ружей. Когда световой импульс впивался в придорожную полупрозрачную скалу, та освещалась изнутри кровавым мерцающим светом и лопалась. Два лазерных выстрела уже попали в корму «мустанга» – и там появились пробоины, по краям вскипевшие металлом.

Пулей зацепило и заднюю шину. Она ещё держалась на поддуве, но такая меткость преследователей тревожила Мэтта.

Барт хорошо подготовился после прошлого поражения и взял своих лучших людей.

Дорога выбежала на край моря, и в плотной азотной атмосфере поплыли клочья метанового тумана.

Комбинезон Мэтта был старым, терморегулировка барахлила, и свист морского ветра заставил выносливого рейнджера поёжиться в негерметичной кабине.

Меткая пулемётная очередь ударила прямо в колпак. Мэтта засыпало стеклянной крошкой.

«Чёрт!»

Мэтт впервые подумал, что смерть более вероятна, чем жизнь, и что он может не пережить этот день.

Что ж, это его дорога, и он её выбрал сам.

«А как же Энн?»

Мэтт пришпорил свою лошадку, несмотря на то что держаться на скользкой дороге было совсем не просто. На такой бешеной скорости «мустанг» делал огромные прыжки, на целые секунды зависая в воздухе и пролетая по несколько десятков метров: тяготение на Титане было в восемь раз меньше земного. Искусству, с которым Мэтт управлял своим «мустангом», позавидовали бы и легендарные ковбои.

Рейнджер старался быстрее добраться до прибрежной скалы, выступающей в море. Дорога огибала скалу, тесно прижимаясь к ней и пугаясь крутого обрыва, чьё подножие скрывалось в рычащих волнах, кипящих в двухсотфутовой глубине, но иногда неожиданно подступавших к самой дороге.

Наконец рейнджер добрался до скалы. Смертоносные «крабы» приотстали от шустрой лошадки Мэтта, но патронов не жалели и всё время грохотали длинными очередями – хорошо ещё, что танки тоже мотало на плохой дороге.

Как только Мэтт обогнул скалу и скрылся с глаз шакалов, он сразу резко сбросил газ и, выбрав подходящий поворот, нажал на небольшой рычаг. В корме машины открылась дверца, и раздалось дробное мелодичное постукивание.

Как только звук прекратился, Мэтт снова нажал на акселератор.

Передний вездеход с повреждённым колесом огибал скалу на максимально возможной скорости. Барт сидел рядом с Збигневом-водителем и подгонял его свирепой руганью. Вдруг он заметил на дороге странное мерцание.

– Что это? – крикнул Барт, а водитель уже тормозил, бледный, как заснеженная придорожная скала.

Но было поздно: вездеход влетел на крутой изгиб дороги, засыпанный круглой ледяной галькой, набранной Мэттом вчера на пляже. За ночь шарики из водного льда в багажнике «мустанга» сильно нагрелись: от обычных минус ста шестидесяти пяти цельсиев аж до минус сотни. И сейчас морская галька лежала на дороге, твёрдая, как камень, и скользкая, как и положено льду. Шарики из водного льда, высыпавшиеся из машины Мэтта, были раскалены с точки зрения обычной титанской погоды, и сейчас метановый снег и углекислотный иней с шипением таяли вокруг ледяных голышей, делая их ещё более скользкими.

Шины вездехода давили гальку, но та не сразу поддавалась, катилась и юзила. Сцепление колёс с грунтом резко уменьшилось, и «краба», под яростную ругань людей, сидящих внутри, стало заносить. Водитель рвал рычаги как безумный, но набранная инерция тащила «краба» боком по катящемуся ледяному гравию – прямо к двухсотфутовой пропасти, в которой бушевал метановый прибой.