Карен, о чем-то задумавшись, кивнула в знак согласия.

– В таком случае нам нужно поскорее избавиться от моей машины, – сказала она некоторое время спустя.

– Мы сделаем это в Реддинге. У меня там есть "ренджровер". А твою спрячем в гараже.

Карен тяжело вздохнула.

– Пожалуй, нам не следовало бы останавливаться. Днем ехать гораздо опаснее.

– Но мы так устали, что гнать еще двести миль не менее опасно. Поспим часа четыре. Разбегаемся. Разбужу тебя в семь.

Карен поднялась, подхватив своего верного спутника – сумку.

– Мне еще нужно сделать кое-какие записи. Даже если пленка Амброуза – чистый блеф, я все равно напишу о том, что с нами случилось на трассе.

– О'кей, но все же найди время поспать.

Драммонд проводил ее до номера, помог открыть дверь и на прощание нежно поцеловал в нос. Карен улыбнулась:

– А кто тебя разбудит в семь?

– Послушай, я все же гипнотизер. Надеюсь, ты это не забыла? Я могу себя запрограммировать.

– Хвастунишка.

Драммонд подождал, пока она войдет в комнату, потом вернулся к себе, закрыл дверь и задвинул засов.

Через пять минут, выйдя из ванной, он включил телевизор. В "Новостях" по седьмому каналу много говорилось об успехах Джека Крейна в предвыборной гонке и ни слова об убийстве полицейского в Лос-Анджелесе.

Драммонд выключил свет и, не раздеваясь, улегся прямо поверх покрывала. Если что-нибудь произойдет в ближайшие четыре часа, не надо будет искать на ощупь брюки и носки.

А что, собственно, может произойти?

Кто, черт побери, знает...

И снова перед ним встал тот же пугающий, грозный, мучительный вопрос: кто эти парни?

Ему вдруг вспомнилась сцена из одного своего любимого фильма "Батч Кэссери и козленок Санденс": отряд полицейских преследует Ньюмана и Редфорда, гонит их вверх-вниз по холмам и долинам, и время от времени пораженный настойчивостью преследователей Батч спрашивает Санденса: "А кто такие эти парни?"

Ужасно, когда за тобой гонятся, но герои фильма Батч и Санденс хотя бы более или менее знали, как выглядят их преследователи, сколько их и каковы их возможности.

Ничего этого они с Карен не знают.

Какой механизм приведен в действие, чтобы найти обладателей пленки Амброуза? Какие небылицы, измышления, какая наглая ложь передаются прямо сейчас по радио и телеканалам, чтобы помешать обнародовать содержание пленки?

"Передаем сообщение о Поле Драммонде и Карен Биил, известных сторонниках коммунистов... врагах государства... владеющих сверхсекретной информацией, имеющей важное значение для национальной безопасности... задержать... арестовать... расстрелять на месте... вооружены и очень опасны..."

Смешно.

Человек, владевший этой пленкой, убит на месте.

Нелепо?

Том Киган похищен и, возможно, убит только за то, что он может когда-нибудь вспомнить значение куплета "Триц-блиц".

Нереально?

Но три пулевых отверстия в заднем бампере "ХР-3" вполне реальны.

Им брошен вызов. Что же нужно сделать, чтобы выжить?

Первое – рассчитывать на самое худшее.

Второе – как можно скорее и незаметнее добраться до Реддинга.

Третье – расшифровать и переписать пленку.

Четвертое – передать информацию в надежные руки.

Пятое – как можно дольше остаться в живых, чтобы успеть нанести удар.

Сейчас пятое требование кажется невыполнимым только до тех пор, пока они не добрались до Реддинга. В Реддинге – горы. В Реддинге – его родной дом. К северу от города есть национальный лесной массив Шаста-Тринити, большой участок первозданной гористой местности с вершинами высотой до четырнадцати тысяч футов, хорошо знакомой семье Драммонда, во всяком случае не хуже, чем местной полиции.

Сумасшедший Гарри был горным охотником, и четверо его сыновей пошли по стопам отца. Отец Пола, врач, не любил убивать животных, но все-таки "отстрелял" свою долю зверей с помощью кинокамеры. В детстве и юности Пол часто сопровождал отца в его походах на "бескровную охоту". Они бродили по самым диким местам, и отец научил Пола, как выжить в горах в любую погоду. Он знал такие места, где можно легко укрыться от полицейских или наемных убийц ЦРУ.

Главное – добраться до Реддинга.

Драммонда вывел из задумчивости свет фар, пробившийся сквозь зашторенное окно. У него заколотилось сердце. В две секунды он очутился у окна, слегка приоткрыл штору.

В слабом свете фонарей Драммонд заметил во дворе мотеля жилой автофургон на два спальных места – коричневый, с металлическим отливом, через дымчатые стекла салон не разглядеть даже днем.

Автофургон въехал на свободное место, как раз рядом с автомобилем Карен. Въезжал он, как показалось Драммонду, с предельной осторожностью и осмотрительностью. Автофургон был дорогим, последней модели, возможно, оснащен новым бесшумным двигателем. Во всяком случае, он практически беззвучно остановился возле четырнадцатого участка.

Драммонд уловил, как выключили двигатель, погасли фары. А потом... полная тишина. Ни звука открывшейся дверцы, ни малейшего движения.

Может быть, те, что в фургоне, осматривали "ХР-3" и обдумывали свои дальнейшие действия?

Стоя у окна, Драммонд продолжал наблюдать. Сердце его бешено стучало. Как же они с Карен уязвимы! Она права, им не следовало сюда заезжать. Разумнее было съехать с автострады и остановиться где-нибудь в уединенном месте – между мотелем и Реддингом полно специальных участков на берегу озера и всевозможных зон отдыха. Они могли бы выспаться и в машине.

Но что бы это дало? Если правоохранительные органы подслушивали, то все равно они поняли бы, что Драммонд и Карен решили пробираться поселками, и тогда стали бы контролировать проселочные дороги.

О Боже, ничего он не знает. И потому не может избавиться от всевозможных догадок, предположений, фантастических мыслей. Он все бы отдал за несколько простых, надежных, заслуживающих доверия фактов.

И вот теперь эти простые, надежные и заслуживающие доверия факты предстали перед ним воочию. Точнее, один из них.

Дверца автофургона открылась, появился мужчина огромного роста, с черной бородой. На вид ему лет тридцать, поверх клетчатой рубашки водонепроницаемый жакет цвета хаки. Мужчина не захлопнул, а тихо прикрыл дверь фургона и стал внимательно рассматривать стоявший поблизости автомобиль Карен.

Он наклонился к лобовому стеклу и стал всматриваться в салон. Потом вернулся к фургону, приоткрыл его дверцу и, очевидно, перебросился парой слов с тем, кто оставался в салоне. Кто там был, Драммонд разглядеть не мог.

Человек вновь вернулся к машине Карен, включил фонарик и направил луч в салон. Осмотрев салон, он стал обходить машину вокруг, скользнул лучом фонарика по заднему бамперу, остановился, видимо заметив три пулевых отверстия, и подошел к дверце со стороны водителя. Сейчас он стоял спиной к Драммонду.

Драммонд затаил дыхание. Мысли метались в такт напряженно бьющемуся сердцу. Человек был огромного роста, монолитный, как скала. Драммонд пожалел, что не захватил с собой пистолет. Он стал рыскать глазами по комнате в поисках хоть какого-нибудь оружия, хотя наверняка знал, что в номере нет ничего, чем можно было бы пригрозить, напугать этого парня. А сколько их вообще там, в фургоне?

Что делать в такой ситуации, как эта? Ждать, когда что-то произойдет? Из номера можно выйти только через дверь. А что потом? Дверь Карен заперта. Автомобиль закрыт, а ключи у Карен. Может, броситься в конец здания, найти в темноте хоть что-нибудь, годное для обороны... и оставить Карен одну?

Едва он откроет дверь, этот верзила устремится за ним, как гончая за кроликом... а может, и просто пристрелит, как того полицейского.

Ощущение собственной беспомощности парализовало Драммонда. Потом в нем забурлила ярость, пробудились мужская гордость, первобытное желание сражаться, защищаться, выжить любой ценой. И в эту минуту он понял: ради того чтобы выжить, он, доктор Пол Драммонд, которому вообще ненавистно насилие, в эту минуту мог убить. Застывший в напряжении, не замечая, как свело руку, с силой сжимавшую штору, Драммонд продолжал следить за гигантом. Тот провел лучиком фонаря по дымчатым окнам фургона, и дверца машины стала медленно открываться.