– Ты тоже.

Помахав на прощание рукой, она уехала. Драммонд стоял неподвижно, следя за фарами удалявшегося автомобиля, и не успели еще исчезнуть в темноте огни, как он затосковал – ему так не хватало Карен.

Оставшись один, Драммонд еще острее ощутил свое одиночество. Стоя в кромешной тьме, всматриваясь в смутные очертания горного массива, нависшего над ним, он, кажется, только теперь полностью осознал весь ужас случившегося: жестокое насилие, все признаки которого были перед ними – зловещие кровавые следы в комнате для гостей, разгромленный до основания офис. В эту минуту ему действительно стало страшно.

Он резко повернулся, быстрыми шагами направился на кухню и запер дверь на ключ и задвижку. Осматривая дом, проверяя, закрыты ли окна и раздвижные двери в гостиной, опущены ли шторы, он вспоминал предостережение Гейджа. Ну почему он к нему не прислушался? Почему не послал к чертовой матери эту картотеку и не убрался отсюда. Ехал бы сейчас спокойно в своем "даймлере" вместе с Карен – что может быть лучше? А вместо этого он торчит здесь, в горах, в полном одиночестве, безоружный, беззащитный... Бегает как сумасшедший, проверяя, закрыты ли окна и двери, опасаясь, что они могут ворваться сюда в любую минуту, если они... если они...

Объятый ужасом, он внезапно остановился посередине гостиной.

Сам он, Драммонд, им абсолютно не нужен. Им важно было убедиться, что информация о "зеленых людях" и эти стихи не имели для него никакого смысла.

Погруженный в раздумья, он машинально зашел на кухню, сел за стол и попытался точно припомнить, о чем они говорили с Киганом во время сеанса гипноза, когда играли в съемку фильма.

"Поставив" сцену в джунглях, он спросил у Кигана, какого цвета была военная форма и какие части там сражались... затем Киган назвал имя своего друга Марти... затем стал напевать "триц-блиц-лиц", и говорить о парнях, которые хохотали и падали на землю... затем перешел к черному, черному, черному бизнесу.

Но потом, выйдя из гипнотического транса, Киган утверждал, что ничего не помнит. Нет, не все он не помнил. Драммонд спросил Кигана, кто эти люди. Были ли они неграми или англосаксами. "Англосаксами", – ответил Киган. Потом Драммонд спросил его: "Какое отношение к ним имеет слово "черный"? И Киган ответил: "Кровь!"

Сочли ли это похитители Кигана опасным для них? И от кого, они полагают, исходит угроза – от Кигана или от него самого. А может быть, от них обоих?

В голове эхом отозвалось предупреждение Гейджа: "Может быть, они вовсе не хотят думать, что ты ничего не знаешь. Может быть, они не успокоятся до тех пор, пока не поступят с тобой так, как с Киганом! Может быть, они психи, которым нравится пытать людей..."

Может быть... может быть... может быть... Драммонд уже окончательно запутался во всех этих предположениях, догадках и сомнениях, балансируя на самом краю веры в справедливость, которая была естественной защитой ума от шоковых ситуаций и ужасов этой жестокой и непредсказуемой жизни.

Какова же истинная причина создавшейся ситуации? Где искать правду?

Через некоторое время, словно тело его действовало по собственной воле, Драммонд поднялся, подошел к кухонной двери, отодвинул засов, пересек дорожку и направился к комнате для гостей. Там он зажег свет и прошел на крошечную кухоньку. Дрожа от страха, остановился перед окровавленной раковиной.

Он задавал вопросы, а его подсознание отвечало на них. Вот она, правда. Вот где ее нужно искать. Правда – это кровь Тома Кигана.

Снова, почти непроизвольно, тело его пришло в движение. Рука опустилась в раковину, подцепила сгусток крови, растерла его между пальцами, и внезапно Драммонд остро ощутил всю реальность данного момента: кровь была липкой и тягучей. Это и есть Том Киган. Эта кровь текла по его венам, пока кто-то не вскрыл их. Пока кто-то – по чьему-то приказу – не пришел сюда, не схватил Тома Кигана и не порезал ему запястье, заставив смотреть, как его кровь стекает в раковину, заполненную водой. Потом его ткнули лицом в эту же воду, желая утопить в собственной же крови.

Это был акт холодной, четко рассчитанной жестокости.

Но кто это сделал?

По чьему приказу?

Кто все замыслил?

Беспорядочные, хаотичные мысли...

Люди, которые фальсифицировали армейскую анкету Кигана.

Кто-то из Армейского химического центра в Эджвуде.

Кто-то, с кем Киган служил во Вьетнаме.

Кто-то, кто связан с частной клиникой в Мэриленде.

Безликие люди, присутствовавшие на сеансе судебного гипноза в Западном округе Лос-Анджелеса.

Все вышеупомянутые.

Некоторые из вышеупомянутых.

Никто из вышеупомянутых.

Драммонд вытащил из-под раковины пластмассовую корзину, дезинфицирующий очиститель и тряпку. И целый час скреб раковину и пол вокруг нее, пока все не заблестело.

Проделав это, он несколько минут, не мигая, смотрел на раковину, потом оглядел комнату и только сейчас вспомнил о скудных пожитках Кигана. Подойдя к встроенному деревянному шкафу, он открыл дверцу. Полки были пусты. Драммонд осмотрел ящики у кровати – в них тоже пусто. Ничего не осталось от Тома Кигана. Ни единой вещицы. Заперев раздвижные двери, Пол выключил свет, закрыл дверь на балкон и вернулся на кухню.

Именно там пришло на ум искомое имя. Как один из возможных вариантов.

Джек Крейн.

Только теперь Драммонд вспомнил, что у Карен была с собой подробная информация о службе Джека Крейна в армии. Дик Гейдж, как и обещал, передал ее через Карен для Драммонда. Карен увезла ее с собой, им не удалось и словом перемолвиться о Джеке Крейне. Если Карен, добравшись до дома, позвонит, он попросит ее зачитать эти сведения и запишет их. Драммонд не питал ни малейшей надежды (принимая во внимание, что все сведения о службе Кигана были фальсифицированы), что ему удастся установить связь между судьбами Кигана и Крейна. Скорее ему хотелось проникнуть в сущность Крейна, имя и голос которого наводили на Кигана страх.

С этими мыслями он вошел в гостиную, подключил переносной магнитофон к автоответчику и вернулся на кухню, чтобы сварить кофе.

С какой-то жуткой синхронностью почти в ту же минуту зазвонил телефон.

Нахмурившись, Драммонд посмотрел на часы. Прошло ровно полтора часа, как уехала Карен. Даже если бы она ехала на огромной скорости, то все равно еще не добралась. Хотя... Сердце Драммонда учащенно забилось.

Может, что-нибудь случилось по дороге... что-нибудь с машиной... несчастный случай...

Прозвучал четвертый, и последний гудок. Автоматически включился магнитофон. Мгновение тишины, затем обычный писк. Драммонд схватил трубку, надеясь услышать голос Карен, но услышал мужской голос. Он замер. Голос был глубокий, звучный, вежливый и, как показалось Драммонду, невероятно зловещий.

– Возьмите, пожалуйста, трубку, доктор Драммонд. Я знаю, что вы у аппарата.

У Драммонда екнуло сердце, он запаниковал. Ему показалось, что звонивший по телефону видит, в каком он находится состоянии. Драммонд метнул взгляд на стеклянные двери, но шторы были опущены. Возникло навязчивое ощущение, что его снимают скрытой камерой.

– Доктор Драммонд, я вас очень прошу. Давайте не будем тратить понапрасну время. Я знаю, что вы меня слышите.

Наконец ему удалось выйти из этого шокового состояния. Переносной магнитофон был подключен к телефону. Драммонд наклонился и нажал кнопку, затем снял трубку.

– Кто это?

– Считайте, что это друг. Друзья всегда ищут друг друга. Заботятся о здоровье и безопасности. Я очень беспокоюсь за вас.

– Что вам нужно? – Драммонд с трудом произнес эту фразу – в горле застрял ком, сердце бешено стучало.

– Мне многого не надо. Только забудьте, что когда-то вы встречались с Томом Киганом, говорили с ним. Забудьте и все то, что он говорил вам во время сеанса гипноза.

– А если нет?

Звонивший с наигранным разочарованием вздохнул.