– Что же все-таки случилось потом? – спросила Карен.
– Он вернулся в Брагг, и несколько недель мы ничего о нем не знали. Майкл решил, что Тома послали во Вьетнам, и, возможно, из-за этого у него случился сердечный приступ. Через какое-то время он стал жаловаться на расстройство пищеварения. Однажды, не услышав, как он умывается, я пошла проверить, что с ним. Вошла в спальню и увидела, что Майкл лежит на полу. В тот же день он умер в госпитале.
– Как все это ужасно, – печально сказала Карен.
Сисси кивнула головой:
– Это было страшное время.
– А Том приехал на похороны? – спросил Драммонд.
– Да, приезжал. И я едва узнала его. Физически он выглядел довольно неплохо, но показался мне... каким-то странным. Не могу описать это. Он просто стал другим, не таким, как прежде. Как-то духовно вырос, словно повидал такое, что не каждому доведется увидеть. Он казался... я бы сказала, напуганным.
– А может, это было связано со смертью отца? – спросил Драммонд.
– Нет-нет. Тут что-то совсем другое.
– А он не рассказывал вам о своей службе в армии? Что-нибудь такое, из чего можно было догадаться, где он служил и чем занимался?
Сисси отрицательно покачала головой.
– Очень немного. Извинялся, что редко пишет, говорил, что ему часто приходилось переезжать с места на место и писать по сути не о чем. Но я чувствовала, что ему просто не разрешалось писать о том, где он и чем занимается. – Она вздохнула. – Уже тогда мне подумалось, что я теряю его навсегда. Боже мой, как же быстро хорошее в жизни сменяется плохим. Буквально в одну минуту; счастливая семья, Том – многообещающий студент, затем уходит из жизни Майкл, а в Томе происходят странные перемены.
– Именно тогда вы и решили вернуться сюда, мисс Киган? – поинтересовалась Карен.
– Да, моя дорогая. Прошло три года, как умер отец, за матерью некоторое время ухаживала медсестра. Я переговорила с Томом, и он согласился продать дом в Нортридже, чтобы я могла вернуться сюда и ухаживать за матерью.
– После этого вы часто встречались с Томом? – спросил Драммонд.
– Я не видела мальчика два года. Позвольте, я налью вам чаю. – Разливая чай, она продолжала: – За это время я получила от него несколько писем, некоторые вообще без обратного адреса. Одно письмо было из какого-то места под названием Эджвуд, в Мэриленде. Но ни в одном из писем он не писал о том, чем занимается. Затем в один ужасный день я получила первое письмо из Вьетнама. У меня чуть не остановилось сердце. Каждый вечер в новостях сообщалось о том, что там творится. Ужасные вещи. И мысль о Томе... – Она замолчала, но жест ее был красноречивее слов.
Сделав глоток чаю, Драммонд поставил чашку.
– А вы не помните, когда именно вы получили первое письмо, мисс Киган? Полагаю, это было очень давно...
– Конечно, это было давно, но весь этот период я помню так, словно все произошло вчера. Ведь Том был для меня как родной сын, к тому же у меня не осталось ни одного родственника – мать умерла вскоре после моего возвращения сюда. Поэтому он был постоянно в моих мыслях. Первое письмо из Вьетнама я получила на Рождество в шестьдесят девятом году. К тому времени он служил в армии уже шестнадцать месяцев.
– А в каком тоне было написано письмо? Он сообщал вам что-нибудь о происходящих событиях, упоминал какие-нибудь имена?
– Нет, никогда он этого не писал. В письме говорилось, что у него все прекрасно и никакая опасность ему не угрожает, чтобы я не беспокоилась. Так же письма, вероятно, писали своим родственникам почти все парни.
– Не создалось ли у вас впечатления, что он занимается просто поставками, как он говорил раньше, и не участвует в сражениях?
Прежде чем ответить, мисс Киган внимательно посмотрела на Драммонда.
– Я никогда не верила, что все эти четыре года Том работал только снабженцем. Слишком много секретности было вокруг его службы. И слишком он талантлив для такой простенькой работы. Но я заметила и еще кое-что...
– Что же именно?
– Его ни разу не повышали в звании. Даже капрала не дали. А между тем из Тома получился бы превосходный офицер. Вот это для меня всегда оставалось загадкой.
– Мисс Киган, – поинтересовалась Карен, – а на какой адрес вы ему писали?
Драммонд обернулся к Карен и благодарно улыбнулся – хороший вопрос.
– Всегда один и тот же: почтовый ящик в Эджвуде, в Мэриленде. И на всех его письмах, даже из Вьетнама, был тот же адрес.
– А он никогда не упоминал никаких имен? – вмешался в разговор Драммонд. – Джека Крейна, например.
Подумав немного, Сисси покачала головой.
– Никаких. Я в этом абсолютно уверена. Письма его мало чем отличались друг от друга, я чувствовала, они проходят жестокую цензуру. Словно ему разрешалось писать одни и те же фразы, не более.
– Итак, прошло два года. Очередной рождественский отпуск у Тома был примерно в семьдесят первом, так?
– Совершенно верно, доктор. У Тома было четыре недели рождественского отпуска, но со мной он провел очень мало времени.
– Он сильно изменился?
– Знаете, это был совсем другой человек. Нервный, взгляд бегающий. Он плохо спал, ему все время снились кошмары. Из теленовостей и из газет я знала, что многие наши парни возвращались именно в таком состоянии, и поэтому я была не очень удивлена. Но у меня просто сердце разрывалось от боли.
– А сам он не пытался поделиться с вами, не рассказывал никаких подробностей?
– Я пыталась разговорить его, задавала вопросы... Но не могла к нему пробиться. Он жил в мире собственных кошмаров.
– Не знаете ли вы, где он провел остаток своего отпуска, мисс Киган? – поинтересовалась Карен.
– Нет, моя дорогая. Через несколько дней он стал таким неспокойным, таким нервным, что я начала серьезно опасаться за его здоровье. Однажды он сказал, что готов уехать куда глаза глядят. И это был последний раз, когда я его видела. Потом я получила от него еще два письма, и оба из Вьетнама. А еще я слышала, что он находился в какой-то частной клинике в Мэриленде после нервного срыва.
– Это вам написал сам Том? – спросил Драммонд.
– Нет. Письмо пришло из клиники. Они пообещали, что Том напишет сам, как только сможет, но я так ничего и не получила от него.
При этих словах Драммонд нахмурился.
– Вы хотите сказать, что ваша переписка с Томом оборвалась в тысяча девятьсот семьдесят втором году?
– С Томом – да. Но нынешним летом ко мне приезжали двое мужчин. Они представились как армейские врачи и сообщили мне, что у Тома было сильное нервное потрясение, он потерял память. Сказали, что Том сейчас проходит обследование и они надеются, что память у него восстановится. Домой же он вернуться пока не может.
– Мисс Киган, а вы не просили разрешения навестить его? – спросила Карен.
– Конечно, просила. Но они посоветовали мне не делать этого. Они сказали, дело не только в том, что мне придется далеко ехать, – Том просто меня не узнает. Они сказали также, что у Тома очень расшатана психика, случаются припадки бешенства и он может даже причинить мне вред. Итак, вопреки своему страстному желанию увидеть Тома, я последовала их совету.
– И с того самого момента, как Том исчез из дома, вы никогда больше не видели его?
Медленно и печально она покачала головой.
– Проходили недели, месяцы, а потом уже и годы. Сначала я получила одно случайное письмо из клиники, в котором мне сообщали, что никаких изменений в состоянии здоровья Тома не наблюдается, а потом и вообще прекратили писать. В целях самозащиты я давно уже считаю Тома умершим. Безнадежность так разрушает душу. И вдруг как гром среди ясного неба ваш телефонный звонок. Сначала я подумала, что это тот телефонный звонок, которого я так боялась все последние годы.
Драммонд покачал головой.
– Нет, он жив, но, боюсь, все еще в состоянии амнезии. Он совершенно случайно оказался на месте ограбления банка, просто шел мимо и был ранен. Полиция пригласила меня восстановить его память и получить у него информацию о грабителях. Разумеется, мне ничего не удалось добиться, но теперь он мой частный пациент, я хочу ему помочь. Сейчас он живет в моем доме в Палм-Дезерт, в ста милях отсюда.
