— Худших? — невесело усмехнулся Дзирт. — А может стать еще хуже?

— Неужели наше положение настолько безнадежно, что мы будем вслепую предпринимать самые отчаянные меры? — спросил Кэддерли.

— А разве это не так?

Жрец опять пожал плечами.

— Я не знаю, — признался он и посмотрел на Кэтти-бри. — Возможно, мы сумеем найти другой путь.

— Или Денир явит еще одно чудо?

— Мы можем надеяться.

— Ты хотел сказать — молиться.

— И это тоже.

Дзирт поднес ложку к ее губам, и женщина стала покорно жевать и глотать пищу. Он намочил в теплой воде салфетку и вытер с ее губ остатки каши.

Казалось, она этого далее не заметила, как не заметила и вкуса приготовленных им кушаний. Каждый раз, когда он подносил ложку к ее рту, она ела, но лицо Кэтти-бри не меняло выражения, и это причиняло Дзирту сильнейшую боль, напоминая, насколько тщетны его усилия. Он приготовил кашу так, как любила его жена, но прекрасно понимал, что вместо корицы и меда мог бы с таким же успехом добавить соль и перец. Кэтти-бри было все равно.

— Я тоже помню тот день в Пирамиде Келвина, — сказал Дзирт. — Как только ты заговорила о нем, слова всплывали в моей памяти еще до того, как ты их произносила. Я помню, как ты была причесана, и помню, что пряди с разных сторон были разной длины. Нельзя доверять ножницы дворфам, верно?

Он даже смог негромко рассмеяться, но Кэтти-бри как будто ничего не слышала.

— Я тогда еще не любил тебя. Не так, как сейчас. Но тот момент остался в моей памяти как нечто особенное, нечто очень важное. Особенно выражение твоего лица, любимая, — ты видела мое сердце, а не цвет кожи. Встретив тебя в Пирамиде Келвина, я понял, что обрел дом. Впервые за много лет я был дома.

И даже следующие несколько лет, пока я не догадывался, что между нами может быть что-то большее, чем дружба, — до того дня в Калимпорте, — ты всегда казалась мне особенной. И сейчас тоже, и мне необходимо, чтобы ты вернулась, Кэтти. Все остальное не важно. Мир стал темнее. С появлением Короля Призраков, с распадом Пряжи, с надвигающейся катастрофой я знаю, что мне грозят тяжелые испытания, и не только мне, а и всему нашему миру. Но я верю, что выдержу все испытания и мы вместе найдем выход. Мы всегда находим выход!

Но только в том случае, если ты ко мне вернешься. Чтобы победить грозного врага, воин должен иметь желание его победить. А какой смысл драться, если я опять одинок, моя любимая?

Он вздохнул и продолжал смотреть на нее, но Кэтти-бри даже не моргнула. Она не реагировала на его слова. Не слышала его. Он еще мог притворяться перед самим собой, чтобы сохранить рассудок, но в душе Дзирт сознавал, что окружающая Кэтти-бри темнота не пропускает ни звука.

Дзирт смахнул с ресниц слезинку, и его лицо приняло то же самое выражение, которое так сильно потрясло и ободрило Бренора. В его глазах появилось обещание Охотника, решимость и едва сдерживаемая ярость.

Дзирт наклонился, поцеловал Кэтти-бри в лоб и сказал себе, что во всем виноват Король Призраков, что именно драколич был источником всех бедствий, охвативших мир, а не более страшная катастрофа.

В глазах Дзирта До’Урдена больше не было слез. Он обрел готовность уничтожить чудовище.

Они знали, что враг вернется, и знали, где хотели бы принять бой но, когда это произошло, как они и ожидали, Атрогейт и Тибблдорф Пуэнт открыли рты от удивления.

Король Призраков вернулся в материальный мир Торила точно в том же месте, откуда и исчез. Сначала появился его контур, окаймленный бело-голубым пламенем. Затем чудовище предстало в своем подлинном виде во дворе храма, но, когда Пуэнт и Атрогейт закричали, оповещая о появлении противника, эхо в пустынных коридорах здания еще не успело затихнуть, как огромный ящер подпрыгнул, расправил крылья и исчез в высоком ночном небе.

— Он там, наверху! Он там, мой король! — орал Пуэнт, подпрыгивая и указывая в небо.

Бренор, Дзирт и все остальные тотчас вбежали в комнату с балконом, где дежурили двое дворфов.

— Драколич появился в том же самом месте? — спросил Кэддерли, явно придавая большое значение этому обстоятельству.

— Точно, как ты и предсказывал, — ответил Атрогейт. — Он сиял огнями, а потом подпрыгнул и улетел.

— Он там, мой король! — опять крикнул Пуэнт.

Дзирт, Кэддерли, Бренор и Джарлакс обменялись многозначительными взглядами.

— На этот раз он от нас не уйдет, — сказал Бренор.

После его заявления все взгляды обратились на Кэддерли, и жрец решительно кивнул.

— Внутрь! — приказал Кэддерли. — Чудовище обрушит на нас всю ярость и огненное дыхание. Храм Парящего Духа нас защитит.

Даника услышала ужасный пронзительный крик драколича, набирающего высоту, и, ухватившись рукой за ствол ближайшего дерева, сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться в сторону Храма Парящего Духа, хотя и оставшегося уже в нескольких милях позади, и напомнила себе, что рядом с Кэддерли остались могущественные союзники и Денир или какое-то другое божественное существо обязательно услышит их мольбы.

— Они справятся, — тихо произнесла Даника — очень тихо, поскольку знала, что вокруг нее в лесу полно чудовищ.

Она уже видела группы ползунов, карабкающихся вверх по тропе, и слышала гулкие шаги огромного черного великана, никогда не виденного ею раньше.

До Кэррадуна оставалась еще половина пути, и Даника, хоть и стремилась добраться туда как можно скорее, была вынуждена двигаться медленно и осторожно. Как ей ни хотелось уничтожить чудовищ, приходилось избегать драки. Ее целью был Кэррадун, и только Кэррадун, и, пока Кэддерли с друзьями сражается с Королем Призраков в Храме Парящего Духа, она должна отыскать детей.

Таков был план — они знали, что драколич вернется, — и Даника старалась не думать об исходе битвы. Она должна доверять Кэддерли. Нельзя поворачивать назад.

— Детки мои, — прошептала она. — Тимберли, и Рорик, и Хана, моя Хана… Я вас найду.

Позади, высоко в небе, крик Короля Призраков, подобно молнии и раскатам грома, расколол ночь.

Даника не стала оглядываться. Вместо этого она принялась осматривать лес, намечая скрытный и бесшумный путь среди деревьев.

— Убей его, Кэддерли, — снова и снова шептала она.

Король Призраков, не слыша больше назойливых предостережений Яраскрика, наслаждался полетом. Он знал, что его уязвимый враг находится внизу, и знал, что скоро уничтожит Храм Парящего Духа и тех глупцов, которые там остались.

Сладкий вкус предстоящей мести наполнил мертвую глотку Гефестуса. Больше всего ему хотелось сейчас же броситься камнем вниз и разнести здание до самого основания. Но, к удивлению обоих существ, составлявших сущность Короля Призраков, безрассудство сдерживалось болезненными воспоминаниями о предыдущем поражении. Король Призраков до сих пор ощущал жалящие укусы ослепительного огня Кэддерли и увесистые удары меча Дзирта. При всей своей уверенности в успехе второй атаки, Король Призраков не желал допускать оплошности.

И тогда с высоты, из-под самых туч, чудовище снова позвало своих слуг, направив их из лесов к Храму Парящего Духа, чтобы подготовить почву.

— Они не убьют Кэддерли! — прокричал Король Призраков налетевшему ветру. — Но они ослабят его защиту!

Драколич сложил крылья и ринулся вниз, потом снова расправил их и, отыскав восходящий поток, стал описывать круги над зданием, оглядывая окрестности.

Лес вокруг храма уже ожил — толпы ползунов и стаи темнокрылов, зомби и даже ночной странник устремились к цели.

Хохот Короля Призраков далеким громом раскатился по небу.

Раздался звон стекла одного из немногих оставшихся окон, но здание не вздрогнуло.

— Только этого не хватало! — расстроился Кэддерли.