Его мысли прервал начальственный окрик:

- Джон! Зайди на минутку, – шеф вызывал на ковер. В преддверии пятницы это не означало ничего хорошего. – Заходи! Как дела? – произнес тот, когда Джон прикрыл дверь за собой.

На вопрос нужно отвечать, и не потому, что необходимо соблюсти формальность. Джон знал, что, хотя его проблемы здесь никого и не интересуют, придется самым бодрым тоном вещать, что дела помаленьку продвигаются. Опять-таки, куда они продвигаются, никто не желал знать, но и сказать, что все прекрасно, означало нагрузить себя напрасной работой. Поэтому клерк сдержано поблагодарил (неизвестно за что) начальство и подобострастно спросил:

- Чем могу быть полезен, сэр?

- Ты знаешь, как трудно всем сейчас, - начал патетически шеф.

Джон уже приготовился к знакомой теме, что какой-нибудь важный клиент ждет срочного подведения баланса для привлечения инвестиций, поэтому кому-то надо пожертвовать выходными, а такой специалист, как он, у них чуть ли не в единственном числе. Но действительность повергла его в шок. Никакой клиент ничего не просил, и даже наоборот, отказывался от их услуг, причем не один, а сразу несколько.

- Я прошелся по списку наших работников и с огорчением должен сказать тебе плохую новость, - впервые за свою службу Джон видел, как шеф прятал глаза и мялся, не зная, как преподнести известие. Клерк почувствовал, как у него, против воли, подгибаются колени. Но шеф не был бы шефом, если бы, собравшись с духом, не сказал, как припечатал. - С понедельника ты больше не работаешь у нас. Вот документы на увольнение.

Джон, плохо соображая, что происходит, молча, взял какие-то бумажки и, не глядя на них, вышел за дверь. Он был потрясен: «Как же так? Я же, наверно, лучший специалист. Почему я?» Несмотря на кажущееся несправедливым решение, он понимал, что только у него не было семьи и, наверно, шеф не был уж такой свиньей, пытаясь ограничить страдания только одним человеком. Но начальник не учел одного: в течение непостижимо долгого времени депрессии у клерка не оставалось в жизни ничего, кроме работы.

Он с ужасом понимал, что не знает, как быть дальше. Не идти же завтра в очередь за бесплатной похлебкой! Джон вышел на улицу, не замечая, ни вопросов бывших коллег, ни пешеходов, ни того, что забыл одеть плащ. Он шел непонятно куда, даже не замечая, что все обычные страшилки в виде карманников и хулиганов не пристают к нему, а только молча, как будто озадаченно, смотрят ему вслед.

Ноги почему-то привели к Бруклинскому мосту – вдали красовался профиль ощетинившегося небоскребами Манхеттена. Он шел по пешеходной дорожке пока не заметил, что автомобильного движения почему-то нет. Вспомнилось, что когда-то давно мечтал посмотреть на реку именно с этого моста. Не озаботившись даже взглянуть, не едет ли какая машина, он перелез через ограду, перешел полосу движения и взобрался на бордюр.

У него захватило дух от потрясающей высоты. Под ним разверзлась целая пропасть. Эта пустота так гармонировала с той, что воцарилась в его душе. Зачем так жить? Я не жил до этого, а теперь у меня не осталось вообще ничего, - Джон понял, что не хочет больше бороться ни с пустотой в душе, ни с тоской на сердце. Он расставил руки и закрыл глаза, представив себя птицей. Как ему захотелось взлететь! А почему бы и нет? Хотя бы раз в жизни… - чувствуя, что больше не в силах выносить пресмыкающуюся жизнь, без выходных, без развлечений, без друзей, он сделал шаг вперед…

***

Джон проснулся от противно-привычного звона будильника: Надо спешить на работу! Вскочив на кровати, он спустил худые голые ноги на холодный пол и вспомнил… Нет, это, был сон. Его не могли уволить! Конечно, ведь тогда он должен был спрыгнуть с Бруклинского моста, а оттуда живым еще никто не возвращался… - и все же ощущения событий были необычайно сильны: ветер в лицо, сменившийся ужасом при падении, стремительно приближающиеся волны, и последовавшая темнота…

Он все сидел и пытался сообразить: все было так реально… Так же, как когда-то давно пережитый им сон. Тогда он тоже никак не мог вспомнить, что произошло с момента, когда он перебегал улицу перед такси, и до того времени, как уснул. Затем мысли опять съехали к жуткому сновидению с кошмарными индейскими божествами.

Джон увлекался индейскими культурами и с замиранием сердца читал о ужасных богах и страшных ритуалах. Но, начиная с какого-то времени, ему начали приходить навязчивые сны с этими монстрами, обладающими человеческими телами и головами животных. Он забросил чтение литературы про ацтеков, но ночные кошмары не проходили, а тот, последний сон был просто до жути реален.

Клерк, оказался между этими огромными чудовищами, сидящими на пирамидах, а потом его неодолимо повлекло к совершенно невероятному по размерам орлу, сидящему немного в стороне и деловито пожирающему людей. И только подойдя к самой птице, и увидев сияние в клюве, он почувствовал, что это путь к свободе. Тогда он, так же как и сейчас, проснулся в холодном поту на своей кровати и долго не мог понять, что это было, и к какой свободе вел путь через глотку орла.

Но бог с ними, этими снами, сейчас надо выяснить, приснилось ли ему это падение с моста и увольнение. Он спешно стал собираться на работу. Умылся холодной водой – опять с горячей были проблемы. Побрился, согрел чаю и поджарил себе яичницу – на большее у него попросту не было денег. Доедая свой дежурный омлет, Джон с тоской посмотрел по сторонам – хоть он и содержал свою маленькую квартирку в чистоте, но выгоревшие шторы, облупившаяся мебель и потертая краска на полах никуда не девались при уборке, а на новое хронически не хватало денег.

Привычно скинув посуду в раковину, клерк накинул плащ и вышел в подъезд. Внизу, у самого выхода, притормозил. О боже! Что за чушь! Опять этот таксист попытается меня сбить… - он стоял и смотрел в распахнутую дверь. Напротив, у самой проезжей части, облокотившись на автомат для продажи газет, стоял странный тип. Джон пригляделся – странность заключалась в одежде. Так городские мужчины не позволяли себе одеваться: ни шляпы, ни плаща или костюма. Вместо этого спортивные штаны, рубаха непонятной расцветки и странные ботинки – пестрые и все, где надо и не надо, прошитые нитками. За головой, судя по растрепанным волосам, мужчина особо не следил. Но все-таки, он незнакомец производил вида опустившегося человека: одежда была чистой и опрятной, хотя и необычной, да и лицо очень даже интеллигентное.

- Привет! Что в подъезде стоишь? – весело крикнул ему человек. – Не поможешь газету купить? Мне дайма не хватает. Вместе и почитаем!

- Привет, - осторожно ответил Джон. – Найдется, конечно.

- Вот и отлично! – парень воодушевленно шагнул навстречу и озадаченно склонив голову набок, посмотрел на Джона. – Ты и в самом деле на тротуар не хочешь выйти? Я не кусаюсь. Давай дайм и газета, считай, твоя!

- Я спешу на работу, - ответил, пряча глаза, Джон – ему было стыдно признаться, что он боится какой-то машины.

- Странно как-то ты спешишь, - удивленно заметил незнакомец и предложил. – Давай так: ты даешь мне дайм, я покупаю газету на доллар, а потом мы идем и читаем ее по пути. Ты куда направляешься, не к метро, случаем?

- Да, к метро, - и Джон признался, не ожидая сам от себя (настолько, видимо, ему надоел этот сумасшедший таксист). – Я боюсь выйти. Посмотри, нет ли на дороге желтого кэба?

Парень озадаченно взглянул и вдруг понимающе улыбнулся:

- Э-э братец, да ты, кажется, тот, кто мне нужен!

- Зачем я тебе нужен? – испуганно спросил Джон.

- Да, в общем-то, незачем. Просто хотел познакомиться с хозяином якоря. Интересно посмотреть на творца сего унылого места, - и, видя, что собеседник ничего не понимает, предложил. – Не заморачивайся! Лучше выходи, никакое такси сюда не подъедет, а если и подъедет, то не будет же оно сбивать газетный автомат?

Джон, с опаской озираясь по сторонам, вышел и подал, так нужный этому парню дайм.

- Вот спасибочки! Сейчас газеткой разживемся… Интересно почитать будет про ваши новости. Кстати, тебя как зовут? – видимо этот несчастный дайм окончательно расположил прохожего к беседе.