ВЫШИНСКИЙ. Рыков, вы в то время какую занимали должность? РЫКОВ. Председатель Совета Народных комиссаров СССР и РСФСР... Чернов очень ускоряет события... Вопрос о захвате власти, который я ставил, относился не к двадцать восьмому, а к тридцатому году...

ВЫШИНСКИЙ. Чернов, продолжайте...

ЧЕРНОВ. Мы включили в свою программу запутать семенное дело и тем снизить урожайность... В части животноводства были поставлены задачи: вырезать племенных производителей, добиваться падежа скота, не давать развиваться кормовой базе... Следующий раз я встретился с Рыковым осенью тридцать второго, когда колхозное движение окрепло, кулачество было разгромлено, и деревня уже стала реально ощущать результат индустриализации страны...

На просцениум выходят дети, женщины с грудными младенцами, старики; каждый представляется:

— Я, Маша Прокопчук, меня съели во время голода тридцать первого...

— Я, Клавдия Васильевна Птицына, умерла с тремя детьми во время голода тридцать второго года.

— Я, Сергеев Янко Куприянович, был расстрелян во время голода тридцать второго года, когда сказал, что враги разрушили нашу деревенскую жизнь...

— Я, Левашов Егор, пяти лет от роду, умер рядом с мертвой мамкой, вся наша деревня вымерла от голодухи, и было это в декабре тридцать второго...

Следует музыкальная пауза, в которой звучат песни ударников, воспевающих успехи страны.

УЛЬРИХ. Подсудимый Иванов, подтверждаете свои показания?

ИВАНОВ. Целиком и полностью.

ВЫШИНСКИЙ. Когда вы вступили в контрреволюционную организацию?

ИВАНОВ. Мое первое грехопадение началось в одиннадцатом году, когда я стал агентом охранки...

ВЫШИНСКИЙ. С кем были персонально связаны?

ИВАНОВ. С ротмистром Маматказиным...

На просцениуме — ЕЖОВ.

ЕЖОВ. Я, нарком Ежов... Фамилию Маматказин придумал товарищ Сталин... Есть такое матерное выражение «мамадзагли»... Так он модифицировал его на русский манер... Мы, русские, доверчивый народ... Если поверили, что Бухарин с Каменевым — гестаповские шпионы, — почему не поверить в «Маматказина»? Почему не пошутить? Почему не дать посмеяться тем же обвиняемым? В конце концов, у товарищей обвиняемых трудная работа. Много труднее, чем у актеров. У тех есть суфлер, подскажет, а этим ошибиться нельзя, подведут партию...

ВЫШИНСКИЙ. Продолжайте.

ИВАНОВ. Интересен был разговор с Бухариным в двадцать шестом году. Он прямо говорил, что нужно готовиться к борьбе в открытом бою против партии. Имейте в виду, говорил он, мы даем своими выступлениями программу для консолидации всех недовольных элементов в стране...

БУХАРИН выходит на просцениум.

БУХАРИН. Именно я, Бухарин, будучи в двадцать шестом году членом Политбюро, Председателем Коминтерна и главным редактором «Правды», вел идейную борьбу с оппозицией товарищей Троцкого, Зиновьева и Каменева. Именно в двадцать шестом году, — в этом может убедиться каждый, кто поднимет стенограмму съезда, — Сталин, обращаясь к лидерам оппозиции, заявил: «Требуете крови Бухарина? Нет, мы не дадим вам крови Бухарина, истинного любимца партии, гордости большевиков-ленинцев...»

Это было двенадцать лет назад — всего лишь... Я вижу в этом зале людей моего возраста... Вы помните, товарищи? Вы читали газеты той поры? Древние говорили: «Если бог хочет наказать человека, он лишает его разума»...

Верно, хотя можно конкретизировать: лишает памяти... И пусть не аплодируют моим словам штурмовики вашей нынешней «Памяти»! Они как раз беспамятны по своей сути, ибо малограмотны... Царские охранники, допрашивая меня, требовали, чтобы я признался: «Бухарин — это псевдоним, вы еврей, родившийся в Бухаре, назовите свое настоящее имя...»

Инквизиция в Испании во всем винила евреев и арабов, сожгла на кострах сотни тысяч несчастных, а чем все кончилось? Тем, что Испания стала окраиной Европы... Кайзер боролся с социалистами и евреями, видя в них все беды, и чем все кончилось? Свергли! То же случилось и с династией Романовых... А Гитлер: «Во всем виноваты большевики, масоны и евреи»... Чем он кончил? Я не хочу продолжать, хотя мог бы... Мог бы, увы... Если Бог хочет покарать нацию, он лишает ее памяти!

ВЫШИНСКИЙ. Продолжайте, Иванов.

ИВАНОВ. Мы на протяжении тридцать шестого года виделись с Бухариным... В частности, в ноябре или декабре тридцать шестого года я перед Бухариным ставил вопрос, что организация разваливается, сами массы разоблачают наших участников, не стали ли мы банкротами?

ВЫШИНСКИЙ. Вы это говорили Бухарину?

ИВАНОВ. Да. Я никогда не видел Бухарина таким яростным и злобным, как тогда... Он поставил вопрос таким образом, что нужно пойти на уничтожение тех, кто решится раскаяться... В тридцать седьмом году у нас тоже был разговор... короткий...

ВЫШИНСКИЙ. Короткий?

ИВАНОВ. Короткий... Была очень большая настороженность... Бухарин меня информировал, что принимаются меры, чтобы обязательно побудить в тридцать седьмом к выступлению фашистской страны...

ВЫШИНСКИЙ выходит на просцениум.

ВЫШИНСКИЙ. Ничего не понимаю! Неужели Ежов нарочно торпедирует процесс такими идиотскими показаниями?! Всем известно, что с осени тридцать шестого года Бухарин жил у себя на даче, на Сходне, под домашним арестом... Надо срочно уничтожить всех, кто жил тогда на Сходне: они же могут обмениваться мнениями, они ж знали, что опальный вождь был в полнейшей изоляции... В конце концов, Сходня — не Москва, пара тысяч жителей — ерунда, капля в море... Но предлагать это надо не Ежову.

ЖДАНОВ. Я, Андрей Жданов... Почему вас беспокоит этот вопрос, товарищ Вышинский? По всей стране идут митинги с требованием казнить фашистского изувера и шпиона Бухарина, советские люди требуют кары этому Смердякову от социал-демократии... Пускали к Бухарину или не пускали, — кого это волнует? Поверженный враг обречен на забвение. Через десять лет фамилия Бухарин станет никому не известной... И потом — зачем вы пришли с этим ко мне, а не к товарищу Ежову? Его люди отвечали за следствие, я секретарь ЦК, а не следователь, не мой вопрос, товарищ Вышинский... Вы — обвинитель, вам и карты в руки. Если Иванов лжет, дезавуируйте его...