— Что случилось? — воскликнул Алан и обернулся, напрягая глаза, чтобы увидеть причину ее тревоги. Глубокие тени быстро опускались на землю, превращая мягкие сумерки в мрачный покров ночи. Полночное солнце походило на огромный багровый фонарь, когда густая стена пурпурно-красных облаков отделила его плотной завесой от северного мира. Алан часто видел подобные картины, когда надвигалась на тундру летняя гроза, но никогда перемена не казалась такой быстрой, как теперь. Там, где был золотистый свет, он увидел лицо — бледное лицо девушки среди моря тьмы. Ее поразило это чудо северной ночи, его внезапность и неожиданность, — подумал Алан и тихо засмеялся. Но она впилась в его руку.

— Я видела их, — вскрикнула она дрожащим голосом. — Я видела их там, на фоне заходящего солнца, как раз перед тем, как надвинулась туча… и некоторые из них бежали, как звери…

— Тени, — ответил ей Алан. — Длинные тени лисиц, бежавших против солнца, или больших серых кроликов, или волчицы со своими волчатами…

— Нет, нет, это вовсе не то, — с напряжением прошептала она. Ее пальцы еще сильнее впились в его руку. — Это были не тени. Это были люди!

В минуту воцарившегося молчания они оба застыли в оцепенении и, затаив дыхание, прислушивались, не раздастся ли в сумерках малейший шорох. До Алана долетел звук. Он знал, что это был шум от каблука, ударившегося о камень. Ни один человек из племени эскимосов не мог произвести этого звука. В сапогах ходили только Смит и он сам.

— Их было много? — спросил Алан.

— Я не могла разглядеть. Становилось темно. Но пять или шесть человек бежало…

— Позади нас?

— Да.

— Они видели нас?

— Думаю, что видели. Я заметила их в течение одной секунды, а потом они исчезли во мраке.

Алан взял ее руку и крепко сжал. Их пальцы сплелись. Расстегивая кобуру револьвера, он слышал быстрое дыхание девушки.

— Вы думаете, они пришли? — прошептала она, и смертельный ужас прозвучал в ее голосе.

— Возможно. Мои люди не могут появиться с этой стороны. Вы не боитесь?

— Нет, нет! Я не боюсь.

— Но вы дрожите.

— Это из-за жуткого мрака, Алан.

И никогда еще северные сумерки не сгущались до такой степени. Лишь несколько раз за всю свою жизнь, проведенную в тундре, Алан видел подобное явление. Грозы, полное исчезновение летнего солнца и абсолютный ночной мрак случались здесь так редко, что такие явления внушали более благоговейный ужас, чем чарующая игра северного сияния.

Ему казалось, что случившееся было чудом, способствовавшим их спасению. Свет полуночного солнца исчез, и мир был окутан непроницаемой чернильной стеной. Мгла быстро распространялась, тени слились с темнотой; она все приближалась, пока тундра не превратилась в таинственный хаос. Но что бы это ни было, ночь или сумерки, оно смеялось над человеческим зрением, тщетно пытавшимся проникнуть в тайну мрака.

И в то время как тьма сгущалась вокруг них, оставляя все меньше и меньше пространства, доступного взору, поток мыслей проносился в голове Алана. Он тотчас же понял, что означали фигуры бегущих людей, которые увидела его спутница. Люди Грэйхама близко; они заметили их и отрезают им путь назад к ранчо. Возможно, что это только разведчики. Если их не больше пяти или шести, как показалось Мэри, то это еще не опасно. Но их могло быть и дюжина и пятьдесят. Быть может, Грэйхам и Росланд подвигаются на ранчо со всеми своими людьми. Алан ни разу не пытался уяснить себе, сколько их могло быть. Он знал только то, что Грэйхам, надеясь на свое политическое и финансовое могущество, ослепленный страстью, доходившей чуть не до безумия, не остановится для достижения своей цели перед нарушением законов и забудет о всякой человечности. Возможно, он так поведет дело, что в случае трагического конца закон окажется на его стороне. Вооруженные, без всякого сомнения, люди, которые идут вместе с ним, находятся под впечатлением, что они действуют во имя справедливости. Ведь Грэйхам был оскорбленный муж, «спасавший» свою жену. А он, Алан Холт, он — любовник, искуситель этой женщины, человек, которого следует пристрелить на месте.

Подвигаясь прямо вперед, Алан свободной рукой сжимал револьвер. Внезапный мрак помог ему скрыть ужас, охвативший его при мысли, что будет означать это «спасение» для Мэри Стэндиш. Потом холодная, смертельная решимость овладела им. Его нервы напряглись и были готовы ко всему, что бы ни случилось.

Если люди Грэйхама их видели и отрезали им отступление, то выход из западни лежал впереди. Алан шел так быстро, что Мэри почти бежала рядом с ним. Он не слышал ее шагов, так легко она ступала. Она крепко держала его за руку; их пальцы сплелись. Он чувствовал шелковистое прикосновение ее распущенных волос.

Таким образом двигались они с полмили, всматриваясь, не покажется ли тень, вслушиваясь, не раздастся ли шорох. Затем Алан остановился. Он обнял девушку. Мэри головой прижалась к нему. Она задыхалась, и сердце ее сильно билось. Алан нашел ее губы и поцеловал их.

— Вы не боитесь? — снова спросил он.

Головой, покоившейся у него на груди, она сделала решительный отрицательный жест.

— Нет!

Он тихо засмеялся при мысли о том, с какой чарующей смелостью она лжет.

— Если они и видели нас и если действительно это люди Грэйхама, мы все-таки ускользнем от них, — успокаивал он ее. — Мы теперь обойдем с востока рощу и вернемся на ранчо. Мне очень жаль, что я заставил вас так бежать. Мы пойдем медленнее.

— Мы должны идти быстрее, — настаивала она, — я хочу бежать…

Когда они двинулись дальше, девушка нашла его руку и крепко сжала ее. Время от времени они останавливались, вглядывались в темноту и прислушивались. Дважды Алану показалось, что он слышит какие-то странные звуки. Вторично маленькие пальцы еще сильнее сжали его руку, но его спутница не произнесла ни слова, только ее дыхание на мгновение, казалось, остановилось.

Еще через полчаса начало светлеть, хотя и приближался ураган. Холодный ветер, предшествующий грозе, коснулся их. От изнуренной жаждой земли, готовившейся к внезапной перемене, поднялся шепот и шелест. Начало светлеть, потому что завеса облаков расползлась по всему небу и стала тоньше. Алан мог видеть лицо девушки и волну ее волос. Когда они спустились в лощину, поверхность тундры приняла более ясные очертания, и Алан узнал купу ив, за которой скрывался пруд.

Это место отстояло всего лишь на расстоянии полумили от дома. Около ив пробивался родник. К нему он подвел девушку, устроил место, где бы она могла стать на колени, и показал, как нужно руками черпать воду. Когда она наклонила голову, чтобы напиться, он поддерживал ее волосы, прижимая к ним губы. Алан слышал журчание воды, пробегавшей между ее пальцами, и полурадостный, полуиспуганный тихий смех, через мгновение превратившийся в крик ужаса. Алан едва успел вскочить на ноги, чтобы начать борьбу с человеком, с бешеной силой бросившимся на него из-за прикрытия ив.

Шумное движение среди деревьев сопровождало нападение. Раздался громкий крик Мэри Стэндиш. Алан оказался на коленях, отчаянно стараясь высвободиться из тисков двух огромных рук, сжавших его горло. Он слышал, как девушка боролась, но она больше не кричала. В одно мгновение все смешалось в его голове. Он сознавал, что бесполезно пытаться добраться до своего револьвера. Над ним склонилось лицо, суровое и страшное во мраке, а безжалостные руки все крепче сжимали горло. Потом он услышал крик, громкий крик торжества; крик раздался в тот момент, когда он упал. Алану казалось, что его голова отделяется от тела, которое разрывается на части. Почти судорожным движением он последним усилием ударил ногой. Он едва обратил внимание на тяжелый вздох, последовавший за ударом, но пальцы разжались у его горла, лицо исчезло, и человек, чуть не задушивший его, свалился назад. В течение секунды или двух Алан не шевелился, жадно втягивая воздух в легкие. Потом он схватился за револьвер. Кобура была пуста…