И он начал остервенело теребить непослушный инструмент. Это зрелище так меня возбудило, что я начала терять самоконтроль. Я тяжело задышала, мое тело слад страстно выгнулось, а бедра невольно раздвинулись еще шире.

— Я проучу тебя, жалкий писюн — Калиш разозлился как видно, не на шутку. — В доме мадам Берты ты е…

каждую грязную дырку… а сейчас, перед настоящей принцессой, когда ты можешь иметь п…, которой позавидуют даже ангелы на небе, сейчас, сейчас… Черт возьми, ну-ка встань

Калиш был как сумасшедший. А я достигла того момента, когда больше не могла себя сдержать. Я хотела схватить эту маленькую белую штуку и вставить ее в себя… Я была возбуждена до предела и забыла обо всем — о деньгах, муже, отце, обо всех своих бедах.

Я уставилась, как загипнотизированная, на этот кусок плоти, которая Должна была принести мне наслаждение. Я была одержима желанием. О, если бы я могла, наконец, ощутить в себе этого непослушного зверька

Я стонала, и мое тело страстно желало мужчину, который стоял передо мной на коленях. Но он, казалось, меня даже не замечал. Он был полностью поглощен своими лихорадочными усилиями, и его мольбы перешли в дикие ругательства.

— Подожди, ты, собачий х…, я тебя отстегаю. Следующий раз у мадам Берты ты это получишь. У нее очень хорошие прутья. Ну-ка, быстрей встань Ты вообще не годишься для этой ангельской п… Я тебя не отпущу, пока ты не кончишь, а потом будешь поститься целый месяц.

Я была очарована и смотрела сияющими глазами на забавный кругляш, появляющийся время от времени в руке Калиша. Вдруг он начал стремительно расти и увеличился чуть ли не вдвое. Умирая от страсти, я протянула руку, чтобы схватить его, и в это мгновение горячий белый поток брызнул на мой живот. 

Мой муж счел такой путь добывания денег очень удобным, и поэтому я была вынуждена отдаваться еще несколько раз кому попало, чтобы, говоря словами Малеода, помочь ему нести финансовое бремя.

Однажды он буквально вынудил меня выплатить свой "долг чести" — капитан оказался абсолютно неисправимым картежником. Это были дни, когда он не вставал из-за картежного стола, чтобы пойти домой. С картами в руках он дневал и ночевал часто в соседнем борделе.

Прежде я получала лишь разовые задания, но на этот раз речь шла о долговременной сделке.

Мне предстояло посетить известного промышленника, чтобы своим телом погасить карточный долг. Он был огромный — свыше 3000 гульденов, — и не было никаких шансов, чтобы капитан смог когда-нибудь выплатить его. Этот визит имел для меня далеко идущие последствия, полностью изменившие мою жизнь.

— Нашему мужественному господину ван Боону ты очень нравишься, — наставлял меня муж, — настолько, что я убежден: эта богатая грязная свинья умышленно довела меня до такого состояния, когда пожертвуешь даже собственной хорошенькой женой. Ладно, он свое получит. Это легче, чем наскрести 3000 гульденов. Он их у меня не найдет, если даже поставит на голову и потрясет за ноги. На этот раз я ожидаю от тебя полной отдачи. В конце концов, это долг чести.

С этим напутствием я и отправилась к ван Боону. Горький опыт научил меня, что плакать бесполезно и каждое мое слово мольбы — напрасная трата времени.

Питер ван Боон был элегантный мужчина примерно сорока лет и очень привлекательный внешне. Если бы моя задача не была такой ужасной и если бы моя голова не была постоянно забита переживаниями, встреча с таким мужчиной могла бы быть очень приятной. Но я даже не думала, мог ли такой мужчина в других обстоятельствах вызвать во мне интерес.

Ван Боон принял меня вежливо и дружески, не замечая моего смущения. Он вел себя непринужденно, как будто мы были старыми друзьями. Я, конечно, знала о его большом успехе у женщин. Многие дамы города соперничали в борьбе за его внимание, и он был уверен, что и я в него влюблюсь, а моя скромность развеется от его чар. Моя репутация была безупречна, и в городе говорили, что восхитительную красоту жены капитана Маклеода превосходит лишь ее целомудрие. Они не догадывались о тех ужасных унижениях, которым я подвергалась со стороны дружков мужа по картежным играм.

— Мадам, надеюсь, вы позволите мне разделить вашу компанию. И я хочу, чтобы вы знали: уже давно я ваш тайный поклонник, а ваш визит доставляет мне величайшее удовольствие, — такими словами встретил меня рассыпавшийся в любезностях ван Боон.

Я старалась сохранять спокойствие, но не могла не поинтересоваться, знает ли он, что мне пришлось нанести этот визит только по настоянию мужа, задолжавшего 3000 гульденов.

— Но, мадам, как вы могли -воскликнул он. — Признаюсь, я хотел встретиться с вами здесь, в моем доме, просто вдвоем в этих четырех стенах, но я был бы глубоко обижен, если бы истолковали мое восхищение вами как недостаточное уважение к вам, а мое желание побыть с вами — как нечто большее, чем простое знакомство.

— Как я понимаю, вы хотите… я имею в виду картежный долг моего мужа…- слова застревали у меня в горле. Снова унижаться, снова просить?

— Да, кое-что он мне должен. Но, поверьте мне, я воспользовался этим только как предлогом встретиться с вами. Вы самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо Эр видел. И прошу вас верить мне, что я не буду злоупотреблять вашим положением. Я ни к чему вас не принуждаю. Да, я желаю вас всем сердцем, я очарован вашей красотой. Весь ваш вид, эти черные волосы, очаровательное экзотическое своеобразие вашей шелковой кожи, ваши красивые глаза, ваши божественные губы и эти чудесные руки — нет, позвольте мне вами восхищаться, не пытайтесь отвернуться, я хочу вас понять. Вы красивее всех женщин, вы просто сводите меня с ума Но я не хочу вас пугать. Я хочу вашей дружбы, вашей любви — дай бог — но на своих условиях: я хочу понравиться вам своим преклонением и полной преданностью. Никогда еще со мной так не говорил мужчина. Я не знала, что со мной происходит. Этот очаровательный человек, привыкший покорять любую женщину, — действительно ли он говорит правду? Или это просто замаскированное желание не прощать долг? Но когда он подал мне расписку о его получении со словами: "Вот это, очевидно, то, чего вы хотите", — и начал помогать мне надевать пальто, я поняла, что он говорит правду. Я очень хотела поблагодарить его как можно теплее, выразив ему свою сердечную признательность за его щедрость. Я спросила моего благодетеля, моту ли я побыть у него еще немного. Его глаза просияли, и стало ясно, что моя просьба его очень обрадовала. Когда я ушла несколько часов спустя, я поняла, что значит любить.

Я была на седьмом небе и не могла сдержать счастливых слез.

Этот мужчина сразу и всецело завладел мной, и я чувствовала, что его поцелуи и нежные объятия сделали меня настоящей женщиной. Я забыла о страданиях, причиненных мне замужней жизнью, о многих мужчинах, подвергавших меня унижениям по прихоти мужа, и впервые в жизни я была по-настоящему счастлива, весела и жизнерадостна. Короче говоря, я была вне себя от любви. Этот мужчина меня пробудил, показал мне, что такое любовь и что любовь без физического наслаждения — это нелепость.

Его объятия искоренили все сомнительное, грязное и неприличное, что давно уже переполняло мою душу; его поцелуи были такими божественными, что облагородили все грязное и животное, что я испытала в близости с другими мужчинами. Но как все это произошло? Мы пили чаи и разговаривали как старые друзья. Я чувствовала себя непринужденно и была счастлива от мысли о том, что унизительное свидание превратилось в сказку. Я поняла что Питер был очень великодушен, но в то время я не была достаточно опытной, чтобы осознать, каких усилий стоило ему выпустить легкую добычу.

Я позволила ему поцеловать мне руку. Он нежно ее гладил, и я была удивлена эмоциями, вызываемыми этим прикосновением. После нескольких рюмок вина я чувствовала себя легко и счастливо. Часы на камине заиграли нежную мелодию, и я до сих пор не понимаю, как и почему у меня появилось желание встать и сделать несколько танцевальных па. Питер бурно зааплодировал и попросил меня продолжить. Когда я, смеясь, отказалась, он тоже встал и начал вальсировать со мной по комнате. Мы танцевали, пока у меня не закружилась голова.