— Для чего нужны газеты, телевидение, кино, театр? Кроссворды? — Спрашивал он. И восклицал. — Чтобы отвлекать население от ужасной действительности, в которой оно существует, чтобы занимать мысли, затуманивать мозги. С этой своей функцией подобные дымовые завесы прекрасно справляются!

Затем в наш коллектив влился друг Худолейского, поэт Рабинович, который печатался под псевдонимом Игорь Пушкиндт. В любую, даже самую жаркую погоду, он ходил в черной кожаной куртке, опасаясь, что, если снимет столь дорогую вещь, ее немедленно украдут. По этой же причине он постоянно таскал на плече рюкзочок с компьютером, это была нелегкая ноша, зато у воров не оставалось шанса ноутбук похитить. Все свое этот рифмоплет, сочинявший преимущественно рекламные вирши о пользе ацидофилина и томатного сока, таким образом носил с собой. Теперь — по нашему заданию — ему предстояло создать убойный запоминающийся слоган для Маркофьевской избирательной кампании. Он очень старался, но, несмотря на то, что взял деньги под творческий поиск вперед, дальше строк:

Коль хотите молока коровьего -

Голосуйте за Маркофьева!

или

Коль любитель утреннего кофе вы -

Отдавайте голос за Маркофьева!

дело не двигалось.

Ему помогал патлатый литературный критик Антон Обоссарт, который тоже был принят на работу в мозговой центр избирательного штаба (с оплатой в полставки).

Еще хуже обстояло дело с эстрадными исполнителями — певцами и музыкантами. Все они норовили истребовать деньги вперед, а текст гимнов и песен обещали представить позднее. Все они оказались безголосыми и не ведавшими нотной грамоты сиплыми кашлюнами, выступали же под фанеру — с экстраклассно сработанными в студиях звукозаписи хитами.

Тем не менее, контуры свиты, это должен был признать даже я, обретали осязаемые очертания…

Популярность Маркофьева росла не по дням, а по часам. Он близко сошелся с режиссером Захаром Полкановым-Костариканским. Расширенные зрачки, тяжелая челюсть и массивные надбровные дуги этого матерого постановщика крупноформатных зрелищ выдавали в нем художника со своим видением происходящего. На лацкане у него горделиво болтался, можно даже сказать, реял позолоченный знак "Заслуженный работник культуры".

— Сокращенно — ЗАСРАК, — оскалив большие зубы, шутил увенчанный почетным званием лауреат.

С первых минут знакомства он пустился в откровения:

— Хочется поставить что-нибудь не на заказ, а для души…

Но пока (за умеренную плату) он занимался организацией агитационных концертов и дискотек, куда стекались потенциальные выборщики Маркофьева.

Маркофьев, после бесед с режиссером, подолгу вздыхал и впадал в удрученнейшее состояние:

— Какие все они долболобы! Печальна судьба нашего искусства. Если ему служат подобные упыри. Видите ли, хотят делать для души… А делают ради бабок. На заказ. То есть по указке тех, кто платит. А кто платит? Тот, кто богат. Мы уже выяснили, каким путем и кто добывает богатство. Могут ли тупые денежные мешки радеть об искусстве? Нет, у них другие цели и задачи. То есть заказчики хлеще исполнителей… Вот и говорю: печален удел прекрасного.

Сообща, можно сказать, хором Маркофьев и Костариканский прочли в театральном училище цикл лекций "О возвышенном — применительно к политическим задачам эпохи и победе на выборах" и потом три дня и три ночи не вылезали из театрального студенческого общежития. После чего волны слухов о гениальности Захара пошли плодиться, множиться и набегать друг на друга со сверхзвуковой быстротой. Вновь подтверждалась универсальная теория Маркофьва: успех приходит, если двигаться к нему не напрямую, а добиваясь признания в смежных областях (а то и в сферах, вовсе не имеющих точек соприкосновения с главной профессией и основной деятельностью).

— Пока не начнешь растлевать собственных студенток, никто и никогда не признает тебя художественным руководителем коллектива, — учил нового друга, которого называл запросто Стариканским, великий философ и стратег.

Идея, которую вскоре артельно взялись воплощать Маркофьев, Худолейский, Пушкинд, Обоссарт и Захар Полканов-Костариканский, надо думать, надолго запомнилась жителям расположенных вдоль великой русской реки Волги городов. Из-за границы (в подарок от влюбленной в потенциального депутата настоятельницы монастыря, все-таки родившей от него сына) пришло заказанное Маркофьевым почти новое инвалидное кресло. С этим-то никелированным, сияющим и лишь кое-где в отдельных местах поцарапанным чудом — агитационная бригада погрузилась на специально зафрахтованный пароход "Академик Альберт Козлухин". Звезды экрана и сцены, возглавляемые Маркофьевым, отправлялись в турне с благотворительной целью — помощи калекам. Лозунг, трепетавший над палубой, прокламировал: "Экология. Милосердие. Красота". По пути следования, в каждом очередном населенном пункте, кумиры собирали на площади народ и торжественно, под звуки оркестра, вручали задолго оповещенному местными властями о готовящемся мероприятии страждущему — радиоуправляемую коляску. После чего начинался концерт, в процессе которого деятели искусства общались с районной и поселковой администрацией — на предмет финансовой поддержки маркофьевской избирательной компании. Затем, плотно поужинав или пообедав — на счет получавших свою долю от продажи концертных билетов властей — отбывали в дальнейший вояж, предварительно отобрав у инвалида подарок. Напомню, коляска была всего одна. Как эстафетная палочка, она переходила от одного ущербного к другому. Участников рейда показывали по телевидению, о них писали газеты и трубило радио.

В той удивительной по своей беспардонной сути поездке приняла участие исполнительница задушевных песен Сивухина с ансамблем народных инструментов, который оказался ей, впрочем, не нужен. Потому что на аккордеонах певице аккомпанировали Маркофьев, Худолейский и Костариканский. Среди слушателей стоял стон восторга… Рабинович-Пушкинд во время этих арий ходил по рядам с протянутой рукой или шляпой и собирал пожертвования на закупку новых инвалидных принадлежностей.

На корабле, куда культурно-просветительский десант возвращался лишь переночевать, работали два бесплатных бара. Ночной назывался "Убийца", там участники марафона и точно напивались до беспамятства и потери пульса. Утренний получил прозвище "Доктор" — поскольку в его прохладном трюме приходили в себя, реанимировались пострадавшие от алкогольного перегруза накануне.

— Они, эти Худолейские и Сивухины, Пушкиндты и Стариканские — такие же пройдохи, как мы с тобой, — говорил Маркофьев.

Говорил, не догадываясь, что слышать подобное мне не очень приятно.

Но ведь он говорил правду!

УЧИТЕСЬ ТОЧНО ВЫРАЖАТЬ СВОИ МЫСЛИ, — вот какой совет я вам расточу, дорогие мои читатели. Это позволит дать самооценку и увидеть себя со стороны.

А подобная ревизия собственной личности и попытка понять, в кого превращаешься, бывает порой крайне полезна.

Попутное соображение. Если знаете, что виноваты и заслуживаете наказания, легче принимать и переносить невзгоды, валящиеся на голову. Да, платитесь за свои же прегрешения, искупаете свои же подлости и ошибки. Ну, а если считаете себя во всем правым, а вам не везет, жить попросту невозможно!

— Что они делают, эти артисты, певцы, клоуны, балерины, комедианты всех мастей? — вопрошал Маркофьев. И отвечал: — Обманывают нас, дурачат, заставляют поверить, что счастье возможно, что есть любовь и красота… И когда мы, развесив уши и расчувствовавшись, поддаемся и готовы идти у этих лицедеев на поводу, начинают выманивать и выклянчивать денежки. Собственно, их цель и задача — вытянуть деньги, которые просто так, без красивого обмана, никто им не отдаст. С этого обмана они живут, кормятся. Одеваются — и неплохо.