Литмир - Электронная Библиотека
A
A

По-видимому, лекция отняла у него много сил, и для восстановления энергетического баланса он высосал еще два огнетушителя шампанского "Мартини"…

ЯЗЫЧЕСТВО

Верите ли вы в языческие ритуалы? Я готов был поверить. Где-то мне довелось читать: индейцы, желая обрести силу и смелость — съедали печень и сердце своих могущественных союзников или врагов… Когда Маркофьев, икая, поднялся и вышел в туалет, то схватил недоеденный, оставленный им на клеенке кусок курятины и впился в него зубами. Обглодал косточки и облизал пальцы.

ДЕБОШ

И я ощутил пребывающую силу. Бешеный ее прилив. И пошел крушить столы…

ПОХМЕЛ

— Вот что наделали наши хозяева! — говорил следующим утром Маркофьев. — Превратили нас из мыслящих (и притом — тонко мыслящих) созданий в тупых существ! Своим чрезмерным хлебосольством они прямо спровоцировали нас на хамство и драку.

Моржуев и Овцехуев маялись. Детектив Марина стонал. Мы с Маркофьевым купались в море.

— Это все равно что погрузить себя целиком в рассол, — размышлял мой друг. Он был в состоянии размышлять.

Мне купание не помогало.

— Вообще-то лучший способ похмела, — сказал Маркофьев, — охреначить себя доской по голове. Мозг не работает. Он парализован сивушными маслами. Следует его включить, расшевелить…

Так и поступили. Шарахнули друг друга по лбу пальмовым поленом. А потом сели пить пиво, вспоминать, как разгромили домишко гостеприимных аборигенов, и рубиться в подкидного, буру, сику и преф.

КАРТЫ

Характеры картежников высвечивались во время этих сражений во всей полноте. Причем и Моржуев, и Овцехуев, и детектив Марина — я невольно обратил на это внимание — миниатюрно, мелко, будто отражаясь в осколках зеркала, повторяли и копировали главного многомерно-конгломератного лидера и заводилу.

Моржуев попивал ром и боккарди с пепси и звонил-названивал своим многочисленным женам и невестам. Обладая невзрачной внешностью, он, тем не менее, имел тех и других штук по двадцать и теперь крутился между ними, рассказывая каждой, как нежно он ее любит и ждет не дождется встречи. Воркуя, он кушал, чавкал, причмокивал, вилкой и ножом не пользовался, с жирных пальцев стекал на карточные рубашки соус.

Детектив Марина беспрестанно курил и поддергивал рукава длиннющего свитера, из которых сыпались заранее припасенные тузы и дамы. Этот заботился лишь о собственных взятках и вистах и забывал о партнере и о совместных с этим партнером интересах, о том, что не может выиграть, если компаньон утонет. Добыв же взятку, пододвигал к себе скопленьеце бубен, треф, валетов и семерок и приговаривал:

— А что, а что вист по копеечке, всего — семь, можно купить пирожок с капустой…

Овцехуев, пухлый и кучерявый, был мастером блефа, придумывателем хитроумных затейливых обманных ходов: вместо козырей крыл и отбивался от нападавших любой имевшейся у него на руках мастью.

Невозможно было не задуматься: какую не охваченную и не воплощенную тремя субчиками часть субстанции Маркофьева олицетворял я сам? Хотелось надеяться, я тешил себя мыслью, что это — не видная стороннему взгляду совесть.

ОДНОРАЗОВЫЕ КОЛОДЫ

Когда троица уехала, я отважился. Я вызвал Маркофьева на серьезнейший разговор. Который собирался затеять давно, но никак не мог решиться. Проводив Моржуева, Овцехуева и детектива Марину на московский рейс, посадив их в самолет и помахав им на прощанье, я сказал тому, от кого полностью зависел:

— Ведь вы все повязаны общей веревочкой. Ты и Моржуев, детектив Марина и этот самый пострадавший, чью "Ауди" я якобы похитил.

Маркофьев улыбнулся и ответил:

— Думаю начать выпуск одноразовых карточных колод. А то обычные засаливаются слишком быстро… Что-то с этого, безусловно, можно выкрутить…

ЧЕЛОВЕК ДОЛГА

И еще он сказал:

— Если я поступлю так, как ты просишь, и избавлю тебя от долгов, ты не будешь работать на меня… Правда? Неужели я дурак? Неужели допущу подобную глупость?

ПУТЕВОДНОЕ

Он сказал:

— Успокойся. Если время нельзя использовать по назначению, его надо использовать как-то еще. Используй месяцы и годы, которые проведешь возле меня, с выгодой для себя. Поверь, ты немало почерпнешь и приобретешь.

На долгие десятилетия эта его мудрейшая фраза стала для меня путеводной.

ЯХТА

На закате мы вышли на яхте в открытое море. И, сидя на палубе за накрытым столом, как когда-то, во время плавания на пароходе по реке, предались воспоминаниям. Выплывший месяц был похож на наполненный ветром парус.

— Я недаром много читал последнее время, — говорил Маркофьев. — И обнаружил любопытное совпадение: во всех религиях мира говорится о том, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай. Почему так трудно живется богатому? Да потому что богатство отягощает, мешает, не пускает в узкую дырочку нравственных норм и запретительных табу. Сковывает. Но мы ведь не ищем легких путей… И ограничительные рамки нам ни к чему!

Я кивал и тянул из высокого стакана апельсиновый сок.

— И еще, — сказал он. — Я ведь давно пишу стихи. Просто никогда тебе об этом не рассказывал. Недавней бессонной ночью я сочинил… Вот послушай…

И продекламировал:

Как много пройдено дорог,

Как мало сделано ошибок!

КОРСИКА

Под утро мы причалили к берегу. Занимался рассвет. Экзотическая птичка пела в ветвях — точно скрипела несмазанная телега. Шмель мычал как теленок.

Мы стояли на краю скалистого обрыва, ветер ерошил наши волосы. Внизу расстилалась гладь моря. Маркофьев поманил меня к себе и шепнул:

— Есть мысль… Тут неподалеку… Остров Корсика… Если нет дымки, его можно различить… Хочу его прикупить… Знаешь почему?

— На Корсике родился Наполеон, — догадался я.

Маркофьев удовлетворенно кивнул, довольный, что направление его размышлений было уловлено столь быстро.

— Он завоевал мир, и я завоюю, — сказал он.

— Ну, не совсем завоевал, — заметил я. — Не полностью. Все же некоторые поражения он терпел.

На лице друга отразилось беспокойство.

— Как? Он разве не взял Москву?

— Взял. Потом, как тебе известно, отступил…

Услышав это, Маркофьев вновь сделался сама безмятежность.

— Шаг вперед, два шага назад, потом снова три шага в наступление… Отступить — значит победить. Важно, что из народной памяти он уже не изгладится. И я не изглажусь. Ибо Москву я тоже взял. Хотя бы тем, что половина нынешнего ее населения — мои прямые потомки. А теперь возьму Корсику… — Маркофьев устремил на меня пронзительный взгляд. — Ты думаешь, я случайно поселился на Капри? Нет, я иду ленинским путем. Изучаю то, что изучал здесь в эмиграции великий вождь. Как ему удалось создать непобедимую партию коммунистов? Ответ прост: он предвосхитил сегодняшний день: изобрел структуру и организацию современной мафии. Вот и я хочу …

ТАК ГОВОРИЛ МАРКОФЬЕВ

И еще он сказал:

— Да, я куплю этот остров… Можно было бы купить другие… Сицилию или Сардинию… Но их названия звучат несолидно. А то и комически. Как банка сардин. И потом на Сицилии могут пристукнуть. Люди там заправляют серьезные… А тебе я устрою остров Святой Елены…

Я улыбнулся и возразил:

— Боюсь, эти острова не продаются. И потому затея невыполнима.

— Вот увидишь… На что примажем, что я куплю? — сказал он.

ИТОГИ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ
ПЕРЕЧЕНЬ КОНТРОЛЬНЫХ ВОПРОСОВ

1. Сравните два образа жизни — автора-рассказчика и Маркофьва. Какой вам ближе? Какая позиция устраивает вас больше — когда вы всем должны или вам все должны?

2. Если вы убиты (погибли, умерли), означает ли это, что ваша жизнь закончена?

3. Означает ли ваша гибель, что наступила новая полоса вашей жизни?

47
{"b":"139742","o":1}