Целый день мы пролежали на холодном снегу, пытаясь выследить хоть одного наблюдателя и лишь под вечер, используя оптику с многократным увеличением, всё-таки обнаружили одного.
Он находился совсем не там, где мы предполагали: высоко на горе, самой дальней и высокой из всех, что окружали бункер, на расстоянии примерно в шестьсот метров от нас. Чтобы стрелять с такого расстояния в горах, нужно быть мастером с большой буквы. Хотя, если иметь пристрелянные точки и ветровые маячки на различных направлениях, то эта задача не казалась такой уж сложной. С его позиции всё отлично просматривалось, а оборудованный в корнях дерева НП, был незаметен со стороны, тем более на таком расстоянии. Мы сумели распознать его лишь по тени, мелькнувшей там всего два раза. Это было похоже на смену часовых, но куда они исчезали, было несколько непонятно. Судя по всему там, в горах, был некий разлом, которым пользовались снайперы, сменяя друг друга на посту.
Глубокой ночью мы отошли с позиции. Было решено замеченного наблюдателя-снайпера уничтожить, пробравшись к нему с тыла, так как подстрелить его с такого расстояния в блиндаже было затруднительно. После чего на позиции должна была выдвинуться группа снайперов. Под их прикрытием штурмовики должны были спуститься вниз и завершить работу.
Этой же ночью нам передали окончательные координаты для ракетного удара, основная часть которых была направлена на США и ряд других стран, как в Европе, так и по всему миру. Финансовая система, подконтрольная богатейшим людям планеты должна была погибнуть раз и навсегда.
Но и следующий день мы продолжили наблюдать. Нужно было убедиться, что мы ничего не упустили. Но ничего нового так и не увидели. Люди внизу, похоже, даже не догадывались о нашем присутствии.
Вечером мы начали атаку.
Вместе с двумя штурмовиками и одним снайпером мы пробрались к горе, где засел снайпер. Я и Ник (ещё один снайпер) остались в прикрытии, а двое боевиков, вооружённые пистолетами с глушителями поползли к берлоге стрелка.
Очень осторожно, с миноискателями в руках, на случай заминированного подхода, они отправились верх, в то время как я, засев в неприметном месте прикрывал их с тыла.
Но американцы поступили очень недальновидно: они, похоже, вовсе не ожидали врагов и особо не стремились маскироваться и прикрывать тылы. Сменный снайпер шёл по дороге на гору вразвалку, и абсолютно не прячась. Он словно подставлялся под пулю, и моего выстрела не пришлось долго ждать. Когда он достиг небольшой складки в склоне горы, и его уже не было видно снизу, я нажал на курок: он недвижимо распластался на снегу.
Вскоре без единого шума вернулись и штурмовики. Пока что нападение шло чётко по намеченному плану.
Мы вышли на позицию с тыла лагеря.
Несколько человек с оружием в руках ходили по лагерю взад и вперёд. Первых двух часовых нужно было убрать нам с Ником, причём, одновременными выстрелами, и прозвучать они должны были в строго назначенное время, как знак для основной группы — начать операцию.
В нужное время я взял на мушку одного из часовых, другого — мой напарник. Один за другим, мы выстрелили: так и не поняв, что происходит, они растянулись на снегу.
Мгновением позже остальные часовые были бесшумно поражены снайперским огнём основной группы. Дело было сделано. Теперь оставалось только проникнуть в лагерь и уничтожить тех, кто там находился.
Мы остались в прикрытии, в то время как штурмовая группа начала незаметно спускаться с холма, короткими перебежками от одной кочки к другой. Их вряд ли кто мог теперь заметить, но их так учили и даже, в абсолютной безопасности они, наверное, передвигались бы точно так же. Я с трудом различал их в прицеле ночного видения, однако, как вскоре оказалось, не я один.
Они прошли уже половину пути до лагеря, когда внезапно под их ногами разом рванули десятки зарядов. Огненное зарево вмиг поглотило людей, яркой вспышкой осветив окрестности бункера.
Мы содрогнулись от неожиданности: весь склон полыхнул одновременно, не оставляя ни единого шанса для тех, кто находился на нём.
В следующее мгновение со всех сторон загудели сирены, а небо пронзили десятки сигнальных ракет.
— Это засада! — воскликнул Ник. — Уходим!
Я напрягся, пытаясь сообразить, как мы попались в такую засаду, когда так долго и тщательно осматривали местность в бинокли, оставаясь абсолютно незаметными?
Теперь стало ясно, почему наблюдатели вели себя настолько расхлябано — они попросту не были наблюдателями и уж тем более не снайперами, а их позиция была скрытна настолько, чтобы мы смогли её заметить, не заподозрив неладное. И лагерь внизу, конечно же, не был лагерем, а солдаты в нём — актёры, разыгрывавшие перед нами спектакль, в который мы так наивно поверили. Всё было подстроено заранее. Они знали, что мы придём и были готовы к этому.
— Нужно уходить! — вставил один из штурмовиков.
— Нет! — чётко возразил я. — Нам некуда уходить. Мы окружены. Наше единственное спасение — это бункер и ничто иное!
Бойцы переглянулись.
— Или погибнем здесь, прорываясь к нему или в бегах. Решать вам, — добавил я.
По лицам бойцов я уловил неопределённость и тут же добавил, не оставляя им возможности для выбора:
— Вперёд! Пока у нас ещё есть время, — выхватив пистолет-пулемёт, я перебрался через выступ, за которым мы укрывались и начал быстро спускаться вниз.
Недолго думая, мои товарищи последовали за мной. Выбора у них уже не было.
В небе горели десятки сигнальных ракет, окрашивая снег в тёмно-розовый цвет, словно он покрылся кровавыми пятнами. Чувствовался запах гари и жар от взрывов, волной разошедшийся во все стороны.
Мы успели спуститься с холма, когда послышался шум приближающихся вертолётов. Откуда ни возьмись, по нам заработал пулемёт, поднимая под ногами брызги снега и норовя задеть шальной пулей.
Мы бросились врассыпную, упав на землю и укрывшись за случайными кочками.
В этот момент из-за холма показался вертолёт. На его носу был закреплён мощный прожектор, которым он высвечивал под собой цели. Очень быстро он начал заходить для атаки, устремляясь прямо на нас.
Положение становилось опасным: с одной стороны нас прижимал к земле пулёмёт, с другой — вертолёт, который, если ничего не предпринять, очень скоро оставил бы от нас одно мокрое место.
— Дымовые гранаты! — закричал я. — Гранаты!
У штурмовиков было по одной дымовой гранате, но чтобы они выпустили достаточно дыма, необходимо было время, которого до атаки вертолёта у нас уже не было.
Боевики метнули свои гранаты, и в это же время яркая вспышка пронзила пространство над долиной, быстро устремившись в сторону вертолёта. Вертолёт едва успел открыть по нам огонь из крупнокалиберных пулемётов, поднимая вокруг нас брызги снега и земли, когда с боку в него угодил снаряд из гранатомёта. Его буквально разорвало изнутри и огненным шаром, резко теряя высоту, он полетел на землю, заваливаясь прямиком в нашу сторону.
Со всех ног мы бросились в сторону, поднявшись из-за своих укрытий, но по нам уже никто не стрелял. Похоже, пулемётчик, учуяв более серьёзную угрозу, уже перевёл огонь на тех, кто сбил вертолёт.
Судя по всему, это были наши снайперы, оставшиеся в прикрытии. На всякий случай у них была одна РПГ, которой они, к счастью, вовремя воспользовались.
Прямо за нами на землю с грохотом рухнул подбитый вертолёт, ещё раз взорвавшись при падении.
Нас отбросило взрывной волной, но мы тут же поднялись и, ощутив свободу действий, побежали к лагерю. В тоже время пулемёт, ещё некоторое время стрелявший по позициям снайперов, резко затих, похоже, сражённый снайперским огнём.
Подбежав к лагерю на всякий случай, метнули туда несколько гранат, а сами залегли неподалёку, ожидая, когда враги начнут выбегать наружу.
Гранаты с грохотом разорвались, но оттуда так никто и не выбежал, как не услышали мы и ни единого вскрика. Похоже, это и в самом деле была всего лишь приманка.
