— Не делайте спешных выводов, — возразил капитан. — За пределами города, на открытой местности, мы станем для них лёгкой добычей. Отдыхайте пока, я должен подумать над этим. Маловероятно, что они в ближайшее время что-то предпримут.

С этими словами он развернулся и удалился к другим офицерам, которые уже ждали его неподалёку.

С одной стороны капитан, конечно, был прав, да и командовал здесь он, но голос внутри призывал действовать. Я огляделся: завод охраняли расставленные по периметру солдаты с автоматами и РПГ, в то время как танки, грузовики и машины стояли под навесами открытых складов так, что их невозможно было заметить с воздуха. Может, действительно позволить себе ненадолго расслабиться?

Среди людей, укрывшихся за стенами завода, я наконец-то увидел Юлю, перевязывавшую ногу одному из раненных. Вероятно, этого человека задело снарядом во время того первого выстрела танка.

Я поспешил к ней. Юля как раз закончила делать перевязку и поднялась на ноги, переводя дыхание. Увидев меня, она радостно улыбнулась.

— Я же говорил, что вернусь, — обнял я её, слегка приподняв над землёй.

— Ох, я так боялась за тебя, — прижалась она к моей груди.

— Ну, ничего, теперь уже всё позади. Я ведь обещал, что вернусь.

Я опустил её на землю и, взглянув в глаза, поцеловал в губы, щёки, а потом прижал её к себе, клянясь про себя, что никогда, никогда её не больше не оставлю. Слёзы накатывались мне на глаза, но, опять же, я так и не сумел заплакать. А проронить слезу было от чего: в этот раз моя жизнь действительно висела на волоске, как никогда раньше. И только теперь я начал осознавать, что мог больше никогда не увидеть любимую.

— Больше не хочу без тебя оставаться, — сказала она.

— Я тоже, — смотрел я перед собой, видя лишь её и никого более. — Но теперь мы не одни: с нами военные, они позаботятся о нас.

— Игорь, я боюсь, — взволнованно произнесла она. — Враги рядом и они знают, где мы. Смогут ли эти военные защитить нас?

— Я тоже об этом думал. Но с ними всё же спокойнее.

— Нет, нам надо уходить, немедленно уходить! У меня плохое предчувствие.

— Хорошо, — мягким голосом попытался успокоить её я, — я попробую поговорить с капитаном, — сказал я, собираясь уже направиться к нему, как вдруг передумал.

Что-то внутри меня встревожилось. Невольно я напряг слух и зрение. Не знаю что, но что-то подсказывало мне — сейчас должно было произойти нечто плохое. Возможно, это было некое шестое чувство, «звериное чутьё», присущее бывалым снайперам и я решил ему довериться.

Я взглянул на небо, уловив какую-то подозрительную вибрацию.

— Скорее, за мной, — схватил я Юлю за руку. — Бежим!

— В чём дело? Куда ты? — не поняла она, но побежала за мной.

— Не знаю, но сейчас лучше найти место побезопасней!

Не далеко от входа находился железобетонный гараж, который я приметил сразу же, как только вошёл на территорию завода. Мы побежали прямо туда.

Не добежав нескольких метров до гаража, я заметил, как над нами с ужасным ревом вдруг промелькнул истребитель, выбросив что-то из-под себя.

Я услышал окрики смотровых, но прятаться уже было поздно.

Я схватил Юлю и прыгнул вниз, в смотровую яму, не думая о травмах, которые мы могли получить.

Сзади всё полыхнуло огненным заревом. Мы едва успели долететь до дна ямы, когда территорию завода и гараж, в который мы забежали, обдало огненным жаром, мгновенно накалив воздух до невероятной температуры.

Я быстро перевернулся, прикрыв Юлю своим телом.

В этот момент те, кто был вне укрытий, горели заживо в адском пламени.

Когда-то, ещё в той, прежней жизни, я видел в кино нечто подобное. Это было ни что иное, как напалм, выжигающий подчистую всё, на что попадает. Это оружие зачистки, то, чем американские военные пользовались в случаях, когда живая сила не могла справиться с целью и тогда, когда потери среди мирных жителей никого не интересовали.

От страха Юля мёртвой хваткой вцепилась в меня, не давая даже пошевелиться.

Мы покрылись испариной, было тяжело дышать, от чего в голове слегка помутнело. А ушибы, полученные от падения, казались сущим пустяком по сравнению с тем, чего нам удалось избежать.

Я ощущал тяжёлое дыхание Юли у себя на шее, её крепкие объятия и надеялся, что это ещё не конец.

Несколько минут проведённых в этом пекле показались нам вечностью. Но вскоре холодный зимний воздух и тающий снег всё-таки взяли верх, быстро сбивая огонь.

Мы почувствовали дуновение свежего ветерка и оживились: похоже, мы были спасены.

Где-то недалеко прозвучало ещё несколько мощных взрывов, от которых с потолка гаража на нас посыпались бетонные осколки, окропившие мою спину.

Я понял, что нужно выбираться, причём, как можно скорее. Пока этот гараж вовсе не обрушился.

— Всё, уходим! — сказал я, но Юля продолжала лежать, цепко держась за меня, прижавшись лицом к моей груди.

Я ощутил, что она дрожит, и попытался успокоить её:

— Юля, Юлечка, — мягко обратился я к ней, — посмотри на меня. Всё в порядке, видишь, мы живы. Всё позади. Мы живы!

Она медленно открыла глаза, повернув голову ко мне.

— Ну же, всё позади, мы в безопасности, — продолжал я в том же духе.

Я поцеловал её в лоб, и стал нежно поглаживать испачканные волосы.

Она, похоже, была в шоке, вся зажатая, погрузившаяся в себя. Что не мудрено — после такого кто угодно мог впасть в такое состояние. Я продолжал нежно говорить с ней, гладя её волосы и целуя лицо, стараясь не обращать внимания на трещавший над нами бетонный потолок.

Но вскоре нежное обращение всё-таки подействовало: Юля тихо заплакала, но, быстро придя в себя, тут же попыталась взять себя в руки, отпустив меня и рукой вытерев набежавшие на лицо слёзы.

— Всё кончилось? — еле слышно произнесла она, взглянув на меня заплаканными глазами.

Я улыбнулся:

— Да, всё позади, но нам следует уходить. Давай, я помогу тебе подняться.

Спина моя ныла, отдавая во всём теле пронзительной болью. Но я не обращал на это внимания. Главное, что мы были живы, Юля цела и невредима, а уж я как-нибудь выживу, не в первой.

Придерживаясь за спину, я приподнялся, осмотревшись вокруг: на дворе всё было выжжено, даже бетон двухэтажного гаража обгорел и потрескался до самой арматуры.

— А теперь быстрее, здесь опасно задерживаться, — взял я её за руку, и мы спешно покинули гараж.

Я осмотрел винтовку, которая тоже не избежала повреждений от падения. К сожалению, оптика лопнула, и теперь оптический прицел стал бесполезным. Я оттянул зажим кронштейна прицела и снял его с винтовки, отбросив за ненадобностью. Однако даже в таком состоянии винтовка таила в себе не меньшую угрозу, чем раньше.

— Ты как, в порядке? — спросил я Юлю, отряхивающуюся от грязи.

— Вроде да, а ты? — кивнула она на мой бок, за который я постоянно придерживался. — Может, я посмотрю?

Она прикоснулась ко мне рукой.

— Не стоит. Не обращай внимания. Само пройдёт, — увильнул я и, стараясь не заострять на этом внимания, продолжил. — Теперь главное убраться отсюда поскорее, пока не нагрянули солдаты, а всё остальное оставим на потом, когда будем в безопасности.

Выйдя из гаража, нам представилась ужасающая картина, которую мы и представить себе не могли: вокруг всё было обгоревшим, а то, что ещё не сгорело, догорало, отдельными очагами покрывая всю территорию завода. Вокруг не осталось ни одного живого места. Навесы, под которыми стояла техника, обвалились, а машины под ними, развороченные взрывами, были разбросаны в стороны и сожжены. Даже танки не устояли перед огнём. Судя по всему, их дополнительно подорвали ракетами, после того, как сожгли всё живое.

В этом котле выжить не сумел бы никто, и только мой внутренний голос и попавшееся под руку укрытие позволили спастись нам с Юлей.

Там, где ещё недавно находились выжившие беженцы, теперь осталась лишь груда обугленных трупов, от которых исходил сильный запах подгоревшего мяса. Они столько пережили за последнее время, столько вытерпели, и едва достигнув своей цели, всё равно погибли в чудовищных муках.